Клад Царя Гороха

– Да, и надо выяснить, что именно.

– И еще мы должны узнать, что случилось с Ноем, – подала голос Полина, выходя из своего ступора, в который она впала после того, как Ваник нашел в подземном ходу медальон, принадлежащий Израку.

Однако Матрона считала, что поиски пропавшего гения можно немного отложить.

– Нам в самую первую очередь надо сообщить Наталье Семеновне о смерти сына, – сказала она.

– Правильно.

– Наталья Семеновна – это мать Боцмана? – пожелала уточнить Леся.

– Она самая. Проводите меня до ее дома?

– И даже пойдем вместе с вами, – кивнула Кира.

И когда остальные начали шипеть, зачем ей это надо, она лишь шикнула на них:

– Тихо! Если кто и может знать о том, что покойнику Боцману понадобилось ночью в лесу, то это только женщина, с которой он жил. В данном случае его мать.

Наталья Семеновна оказалась совсем древней старушкой. Сухая и жилистая, она почти ослепла к старости, но хозяйство вела твердой рукой. В доме был относительный порядок. Натоплено, пол подметен, и, что самое главное, тут не было запаха лекарств, присущего жилищам стариков. Да и сама Наталья Семеновна для своих восьмидесяти с гаком выглядела очень даже крепкой.

Несколько курочек, о которых говорил с таким пренебрежением господин Жуков, с довольным видом ковырялись в загоне. На грядках торчало с десяток кочанов капусты. Видимо, как-то Наталье Семеновне удавалось находить силы для огорода и птичек.

– На здоровье не жалуюсь, только вот глаза подвели, не вижу почти ничего, как пелена перед глазами. Читать почти совсем не могу. Только с очками, да и то с трудом.

– Операцию можно сделать.

– А зачем? – спокойно возразила старуха. – Если Господь послал мне испытание, надо его вынести со смирением. Да и не нужны мне глаза стали. Что по хозяйству, я и полностью слепой соображу. Всю жизнь тут живу, на ощупь могу любую вещь опознать.

– Все-таки без зрения плохо.

– Конечно, нехорошо. Но все можно решить при желании. Библию мне соседка приходит читать. А телевизор я не смотрю, одно паскудство в нем.

Друзья вели этот разговор, не зная, как подступиться к самому главному, ради чего они и явились в дом Боцмана. Но Наталья Семеновна сама вывела их на разговор:

– Матрона, вы чего пришли-то все вместе? Случилось чего?

– Случилось, тетя Наташа.

– С Юркой чего? – спросила спокойно старуха. – В полицию угодил?

И тут же, не дожидаясь ответа, горько вздохнула:

– Ох и шалопутный он у меня уродился. Сызмальства одни слезы от него были, и с возрастом лучше не стал. Весь в своего отца пошел. От того я тоже одно горе видела. Пил, меня бил, Юрку строжил. И почему так? Свекор мой совершенно нормальный в этом плане был. Выпивал на праздник сто грамм, но чтобы пьяным завалиться, такого с ним сроду не бывало.

И, взглянув на Матрону, старуха спросила:

– Ну? Не тяни уж! Говори, чего мой Юрка натворил на сей раз?

– Тетя Наташа… Юра ведь в лес пошел?

– Ну, – спокойно признала старуха. – Видать, что так. Осень – время грибное. Юрка все свободное время в лесу пропадает, а как не в лесу, так пьяный где-нибудь валяется. Будто бы сама не знаешь! Небось, в одном поселке живем. Все друг у друга на глазах.

– И давно его нету?

– Уже три дня, как щей похлебал да ушел.

– Три дня?

Это совпадало с моментом исчезновения Израка. Значит, эти двое все-таки вместе отправились к колодцу? Но куда потом делся Израк?

И все же друзья решили расспросить старуху поподробнее.

– Вашего сына уже три дня нет дома, а вы совсем не беспокоились о нем?

– Так тепло еще, – пожала плечами старуха. – Небось, не замерзнет. Да и здоровья у меня уже прежнего нет, чтобы за Юркой по всей округе рыскать. Это раньше я все дергалась, где он там пьяный завалился? А теперь прежней прыти во мне уже нет.

– Но все-таки три дня – срок немалый.

– А он мог у Людки-Стекольщицы запросто остаться и на день, и на ночь, и даже больше. Как у Юрки деньги есть, она его завсегда с милой душой у себя принимает. Летом и осенью он почти постоянно у нее живет. Это зимой, когда деньги заканчиваются, он ко мне возвращается.

Подруги взглянули на Матрону.

– Знаете эту Людку-Стекольщицу?

– Думаю, я знаю, о ком Наталья Семеновна говорит. Тетя Наташа, Стекольщица – это ведь та баба, что стеклотару в ларьке принимает?

– Вот-вот. Стекло, металл, ветошь всякую. Даже бумагу и картон. Любой хлам примет, и хоть копеечку, но за это даст. Это наш губернатор распорядился, очистительную фабрику запустил в области. Теперь отовсюду мусор туда свозит. Ничего не скажешь, гораздо чище стало. Мужики да и бабы весь хлам, что в огородах и полях валялся, быстренько собрали и к Людке оттащили. Так чего с Юркой-то случилось? Говорите уже, не томите! Арестовали его?

– Нет, тетя Наташа. Хуже.

– Хуже? Что же хуже-то может быть? Неужто прибрал его Господь к себе?

Матрона поколебалась. Но так как пути назад все равно не было, она кивнула:

– Да.

– Умер?

– Да, теть Наташ. Вы уж не обессудьте, что именно я вам такую весть принесла, но…

– Как он погиб? – перебила ее старуха. – Говори!

И было что-то такое в ее голосе, что заставило Матрону заговорить лаконично, деловито и по существу:

– Упал в лесу в заброшенный колодец и убился. Сегодня мы студента пропавшего искать стали, да вместо него Юру и нашли.

– Мертвый уже был?