Гусары денег не берут. Неполная дура

– К бабам отправились!

– К проверенным!

Объединившись таким образом еще тесней, подруги постарались выбросить из головы своих новых знакомых и принялись обсуждать план на следующий, а точней сказать, уже на сегодняшний день. Первым пунктом на повестке дня стоял визит к госпоже Элеоноре Мерцаловой. Она также была пациенткой доктора Пешкова. И пришла к нему в кабинет, по словам Оксаны, сразу же следом за Лесей. Ах, нет. Следом за Лесей пришла Елена Яковлевна, которую Оксана, должно быть, из родственных чувств сначала вообще не упомянула в своих показаниях.

Потом уж, после Елены Яковлевны, пришла Мерцалова, а потом явился Пятипалов. И следом за ним еще один человек, который назвался частным пациентом доктора Пешкова, которого тот сразу же и принял. Его фамилии Оксана не знала. Хотя и видела в офисе. Но всего один раз.

Все трое пациентов уходили через заднюю дверь, как и Леся. И таким образом время их визита к доктору Оксана проследить не смогла. Одна только вдова, а тогда еще законная жена – умничка Елена Яковлевна, как прошла к мужу через Оксану, так через нее и вышла. И пробыла она у мужа всего пять-семь минут.

Остальные, если судить по временному промежутку между их появлением возле Оксаны, задержались в кабинете у доктора все же чуть дольше. Обсудили все это подруги за чашкой кофе.

– Знаешь, а я вчера заснула без всяких сновидений, – неожиданно похвасталась подруге Леся.

Впервые с момента ее визита к доктору Пешкову Лесю ни капли не мучили кошмары на тему одиночества и неумолимо надвигающейся старости.

Кира кивнула. События вокруг развивались так бурно и были чреваты такими опасностями, что существовал прямой риск просто не дожить до этой самой старости. А потому приходилось ценить каждый миг жизни и… как ни парадоксально, наслаждаться им.

– Едем к этой Мерцаловой, – вместо ответа сказала Кира. – Чует мое сердце, что это она пряталась в маленькой задней комнатке, пока доктор пытался избавиться от неврастеника Пятипалова.

– И что нам это дает?

– А дает нам это следующее. Если после Пятипалова к доктору пришел еще кто-то, а Мерцалова так и сидела в задней комнатке, то она могла слышать разговор доктора с его VIP-больным.

И подруги поехали к Мерцаловой. Вначале, еще сидя за кофе на кухне у Киры, они пытались до нее дозвониться. Но ее домашний телефон исправно гудел, а трубку никто не снимал. Мобильник оказался вообще выключенным. И подругам ничего не оставалось, как отправиться в гости к этой даме без ее личного приглашения.

– В конце концов, ситуация такова, что тут уж не до церемоний.

Леся даже и не подозревала, насколько близка она была к ужасной истине.

Дверь в квартиру Элеоноры Мерцаловой открыла молодая женщина. Со слов все той же вездесущей Оксаны, подруги знали, что Элеоноре примерно за тридцать, может быть, чуть больше. И потому они радостно приветствовали появившуюся на пороге женщину. Но как оказалось, возраст был далеко не единственным критерием.

– Вы ошиблись, – удивленно покачала головой открывшая подругам женщина. – Хозяйка в своей спальне.

– В спальне? Спит?

Часы показывали уже одиннадцать. Время вполне подходящее для визитов. И не слишком подходящее для сна.

– Да, она вчера выпила много снотворного и просила ее не беспокоить, – сказала горничная. – Это так ужасно! Убийство всегда ужасно! А когда погибает такой прекрасный человек – вдвойне ужасно.

– Вы тоже знали покойного? – удивилась Кира.

Горничная молча кивнула и уткнулась носом в платочек. Как заметили подруги, платочек и без того был уже основательно намочен слезами. Скорбь горничной по поводу убийства психотерапевта ее хозяйки показалась девушкам несколько преувеличенной. Вряд ли она его настолько близко знала. Тогда чего ревет? Нервы не в порядке? Или правду говорят, что некоторые психические болезни заразительны? Вдруг и горничная подцепила заразу от своей хозяйки? Вот теперь и рыдает взахлеб по поводу убийства малознакомого ей человека. Истеричка!

– Ну, полно! – попыталась утешить ее Кира. – Вам-то что? Чего вы ревете?

– Такой прекрасный был человек! – рыдала горничная. – Как теперь бедная Элеонора будет одна? Погибнет! Как пить дать пропадет!

– Одна? Позвольте, а почему?..

– Так как же! – воскликнула горничная. – К тому все и идет! Даже насчет похорон распорядиться не умеет. Да и то сказать, отдадут ли нам тело?

– Почему вам?! У покойного имелась семья!

– Ага, – кивнула головой горничная. – Жена.

– Вот именно. Ей и должны отдать тело.

– А если она не может? Если она в шоке?

Подруги переглянулись. Разговор напоминал бред сумасшедшего. О чем толкует эта особа? Видели они вчера Елену Яковлевну, она не показалась им слишком уж беспомощной или беззащитной. Вон ведь, сообразила, что может взять себе часть пациентов мужа и не потерять годами наработанную практику.

– Ой, не сможет она! – продолжала рыдать горничная. – Как с вечера таблеток напилась, так еще и не вставала. А коли и встанет, какой прок? Она с этих таблеток всегда словно сама не своя. Ни одеться сама не может, ни до уборной дойти. Все за ней ходить нужно и чуть ли не кусок ко рту подносить!

– Да что вы такое про свою хозяйку говорите? Она так расстроилась из-за смерти своего доктора?

Горничная на мгновение перестала рыдать и недоуменно уставилась на подруг.

– Какого доктора?

– Доктора Пешкова!

Горничная изумилась еще больше.

– Бог с вами! – воскликнула она. – Я этого человека и не знаю вовсе! У нас другое горе. Хозяина… Мужа Элеоноры Сергеевны убили! Вот оно горе, так уж горе!

И она снова приготовилась зарыдать. Но подруги ей не дали этого сделать, опередив вопросом:

– Так о смерти психотерапевта вашей хозяйки вам ничего не известно?

– Вроде бы звонили из милиции, – вздохнула горничная, явно недовольная, что ей не дадут вволю предаться своему горю. – Да мне не до того было. Что мне какой-то доктор? Живой он там или мертвый, а у меня хозяйка сама словно мертвая.

И женщина всхлипнула.

– Да еще мамаша ее в истерике у себя дома бьется и нам телефон своими звонками обрывает. Хотя ей-то чего? Она Сергея Павловича всегда ненавидела! И жена его собственная тоже ненавидела! А теперь вон белугой воет. Ой, чует мое сердце, не к добру это!

– А что с ним случилось? С вашим хозяином? Как он погиб?

– Разное говорят, – покачала головой женщина. – Сначала позвонили, так сказали, что под машину угодил.

– А потом?

– Потом следователь звонил, сказал, что не все ясно, хочет с Элеонорой поговорить.

– А потом?

– Что потом? Я ему русским языком объяснила, не может она. В шоке. Рыдает.

И, помолчав, горничная добавила: