Муха с татухой

Но мама все объяснила:

– У моей дочери шок. Не слушайте ее! Она не может смириться со смертью брата. Я мать, я подтверждаю, что это мой сын.

– А я – его жена, – вмешалась Лана, – и я тоже подтверждаю, что все в порядке. Не слушайте Маргошеньку, она слишком переволновалась. Она сама не понимает, что говорит.

– Вы что сговорились? – поразилась Марго. – Это не Женька, я вам говорю!

– Замолчи, Марго, – строго сказала ей мама. – Не порти момент прощания!

И встала, выпрямившись, и сухими глазами глядя на уплывающий вниз гроб. Затем коротко кивнула в знак того, что удовлетворена, и все так же молча вышла прочь.

Лана повторила ее движения и тоже вышла. Марго последовала за ними обеими. Она просто не знала, как ей себя вести дальше.

– Садись в машину, – коротко приказала мама. – Едем домой.

Марго машинально повиновалась. Но и в машине ее мысли носились маленькими испуганными кроликами. И как, прикажете, реагировать на странное поведение своих родственниц? Они обе вели себя так, словно бы ничего не случилось. Спокойно разговаривают друг с другом, обсуждают какие-то текущие бытовые вопросы. И тут Марго очнулась от своих мыслей. Разговаривают! Мама и Лана разговаривают!

Да, да! Сейчас в машине происходит нечто куда более странное, чем все то, чему стала свидетельницей Марго до сих пор. Мама и Лана спокойно разговаривают друг с другом. Они не ругаются, не обмениваются колкостями, не брызжут ядом. Они именно разговаривают! А ведь этого не было…

Марго попыталась вспомнить, сколько же лет длится война между мамой и Ланой. Да они, кажется, с самого первого момента знакомства возненавидели друг друга, и с тех пор война не утихала. И вдруг примирение.

– Рада, что вы помирились.

Обе родственницы взглянули на нее с удивлением. Мол, разве мы когда-нибудь ссорились?

Марго не стала ничего продолжать. Видимо, это на маму с Ланой так смерть Женьки подействовала.

Не стало Женьки, не стало и причины для разногласий. Делить стало нечего. Женька мертв. Они-то ведь уверены в том, что кремировали именно Женьку. Но со своей стороны Марго также твердо была уверена, что кремировали сегодня совсем не ее брата, а кого-то другого. Да, придется сказать родственницам, что рано они закопали топор войны.

И Марго сказала:

– Мама, Лана… Послушайте меня очень внимательно. Я понимаю, что вы пытаетесь справиться с горечью потери, но нельзя отрицать очевидное, мой брат жив!

– Марго, ты меня пугаешь. Ты что, не помнишь, откуда мы возвращаемся? Мы только что кремировали тело твоего бедного брата!

– Там был не Женька! Не мой брат. Там лежал совсем другой человек.

– И кто он?

– Понятия не имею! Но это был не Женька.

– Объясни, почему ты так решила?

– Вы же помните, несколько лет назад Женька прищемил себе палец на правой руке, а к врачу пойти не захотел. Помните, какое серьезное осложнение он в итоге получил?

Палец загноился, распух, пришлось делать операцию. Хирург попался не слишком опытный, рана загноилась еще сильней, пришлось снова резать. В итоге безымянный палец на правой руке обзавелся несколькими шрамами и слегка искривился. Это позволило маме лишний раз заявить, что даже палец не выдержал тяжести обручального кольца и предречь Женьке скоро стать таким же кривым, если он не сбросит с себя ярмо своего брака. Лана, конечно, тоже кинулась тогда в бой, но крыть ей особенно было нечем, поскольку искривился и впрямь именно тот палец, на котором Женька носил обручальное кольцо.

Работать или жить эта кривизна не мешала, разве что создавала косметический дефект. Можно было бы сделать еще одну операцию, но Женька не хотел. Так и жил с кривым пальцем.

– Так вот у сегодняшнего покойника палец был совершенно прямой!

– Ты просто перепутала руки.

– Я тоже так сперва подумала. Волнение, стресс, могла и перепутать. Взглянула внимательно, нет, на обоих руках пальцы были прямые.

– Это результат травмы при аварии.

– Я и об этом подумала. Но руки были совершенно целы. Ни ссадин, ни синяков, ни других травм.

– Перелом кости может быть и незаметен, если он закрытый.

– У Женьки было повреждено сухожилие, а не кость.

– Ну, сухожилие порвалось, какая разница!

– И все равно, даже если предположить, что именно этот палец угодил в аварию, был сломан и благодаря сломанным костям или порванному сухожилию выпрямился, то все равно, куда делись шрамы от операций? У Женьки весь палец был изрезан, а у этого человека шрамов на пальце не было ни единого.

Последовала пауза.

А потом мама произнесла:

– Тебе показалось.

– Да! – тут же подхватила Лана. – Просто показалось!

– А цвет кожи? Покойник был смуглым!

– Женя просто загорел, – заявила мама. – Твой брат летал в Эмираты, там и загорел.

– Это еще и освещение виновато, – сказала Лана. – Мне Женя тоже показался несколько смугловатым, но это все свет виноват.

Марго рассердилась:

– Почему вы обе мне не верите? Такое впечатление, что вам на руку то, что все будут считать Женьку мертвым.

– Какая чушь!

– Полная глупость!

– Женя – мой сын!

– Мой муж!

– Я любила его больше жизни.

– И я!

И Лана с мамой обиделись или сделали вид, что смертельно обиделись на Марго. Отвернулись от нее, надулись, и больше не разговаривали ни с ней, ни друг с другом.