Жадина платит дважды

– Мариша, это же Алина у щита! – обрадовалась я. – Она вернулась, они репетируют, как и собирались.

Девушка и в самом деле стояла в центре арены, как и полагается, прикованная наручниками к щиту. На ней было ее любимое платье цвета старого бордо, волосы небрежно растрепались и упали на лицо. Но радостно подбежавшая к ней Мариша испуганно вскрикнула и отшатнулась. Чувствуя неладное, я подошла поближе и увидела, как на темном шелке Алининого платья расплываются мокрые пятна от воткнутых в тело трех ножей, которые и удерживали его в вертикальном положении. Четвертый нож пронзил шею Алины, не позволяя голове девушки упасть на грудь.

Должно быть, Алина погибла не так давно. Во всяком случае тело даже не успело остыть, но пульс то ли не прощупывался, то ли его вообще уже не было.

Мы растерянно поглядели друг на друга, а потом – по сторонам. Одна и та же мысль пришла нам в голову. А что, если тот человек, который прикончил Алину, все еще здесь, а мы стоим перед ним беззащитные. Никто ведь не видел, как мы зашли сюда. А завтра утром наши тела тоже обнаружит кто-нибудь, но нам это будет уже все равно. И стоило нам про это подумать, как сзади раздались чьи-то осторожные шаги. Но прежде, чем мы успели умереть от страха, раздался хорошо знакомый нам голос.

– Вы что тут делаете? – спросил человек голосом Андрея. – Я вас обыскался. Девчонки, пора спать, ночь на дворе. Алина, а ты чего здесь? Где Никита? Чего это он тебя тут оставил?

– Бесполезно, – мрачно изрекла Мариша. – Она тебе не ответит.

– Почему? – удивился Андрей.

– Потому что умерла…

Минуту в шатре царила тишина, Андрей осмысливал услышанное. Потом он сделал несколько шагов к Алине и тихо вскрикнул.

– Ну вот, – только и сказал он. – Девчонки, стойте здесь и никого не подпускайте. А я пошел звонить в милицию. И не трогайте ее.

И он исчез, снова оставив нас наедине с притаившимся где-то в темноте маньяком, который уже расправился с Алиной и небось готовился прикончить и нас. И точно. Словно в ответ на наши мысли, раздалось какое-то кровожадное хихиканье, и послышались чьи-то осторожные шаги. А затем звук, сильно напоминающий скрежет клинка, доставаемого из ножен. Этого наши нервы не выдержали, и мы с визгом вылетели из шатра под открытое небо.

На свежем воздухе мы немного пришли в себя, все стало казаться не таким уж и страшным. Еще через несколько минут мы решились заглянуть в шатер. Там никого не было. То есть вообще никого! Не только таинственного убийцы след простыл, но и убитая Алина куда-то испарилась. Не вполне поверив своим глазам, мы подошли поближе к столбу и осторожно ощупали его со всех сторон.

– Такого с нами просто не могло случиться, – простонала я.

Пятна крови были на месте, дырки от ударов ножа по дереву тоже, даже клочок красного шелка имелся, а вот трупа не было. Мы в полном оцепенении таращились на эту странную картину. Но уже через пару минут нас привели в чувство, так как в шатер ворвался Карабас собственной персоной.

На нем были белые кальсоны с тесемками, должно быть, долгое время хранившиеся в сундуке. В бороду у него набился пух из подушки, волосы стояли дыбом. Ни слова не говоря, он побежал к тому месту, где полагалось быть Алине, но где ее не было. Но он не добежал.

– Мертва! – застонал он, по пути хватаясь за сердце и опускаясь на опилки. – Господи, что за напасть! Девочка моя, за что он тебя? Вот скотина ревнивая!

Мариша бочком подобралась поближе к скорбящему директору, который так и не дополз до столба с пятнами крови, и спросила:

– Вы это про кого?

– Про него, – прорыдал директор совсем по-бабьи. – Про ирода проклятого. Ну, никак не думал, что он решится на убийство. Одно дело подсыпать медведям чего-нибудь в еду, а другое – вот так убить живого человека.

– Вы про Никиту? – ужаснулась Мариша. – Думаете, что это он?

– Конечно, – глухо прорычал Карабас. – Ножи, арена.

– Может быть, просто опять магнит испортился? – сказала Мариша, и я сильно пнула ее ногой.

– Четыре раза подряд испортился? – прошипела я. – Думай, что говоришь! Так и вижу, как Никита бросает нож, который застревает в груди Алины. «Ой, прости, моя дорогая, сейчас выйдет лучше! О черт! Снова неудача. Давай-ка еще потренируемся, чтоб завтра на выступлении не опозориться». Так, да?

– Ладно, не старайся, поняла уже, – буркнула Мариша.

Карабас наконец нашел в себе силы доползти до столба. Там он минуты полторы в полном недоумении созерцал пустое место. Мы деликатно ему не стали мешать, чувствуя себя при этом по-идиотски.

– Что это? – с трудом выдавил из себя Карабас. – Шутка, что ли? Где Алина?!

Этот вопль окончательно подорвал силы директора, и он мешком рухнул на арену. Мы отволокли его к выходу, чувствуя себя почему-то невыносимо виноватыми. Я лично просто не представляла, что сказать Карабасу, когда он очнется. К счастью, он с этим делом не торопился, так и валялся без чувств, овеваемый ночным ветерком, пока не вернулся Андрей, а с ним еще трое циркачей, которые остались у входа, взволнованно перешептываясь.

– Ее надо снять, – подал голос один, не заходя внутрь.

– Много тут вас таких прытких. Кто-то уже постарался, – неодобрительно пробурчала себе под нос Мариша, отрываясь от директора.

Андрей сделал несколько шагов к Алине, извините, к тому месту, где она находилась несколькими минутами раньше, но Мариша бросилась ему наперерез.

– Нельзя! – закричала она. – До прихода милиции ничего трогать нельзя. И вообще, не ходите тут. Следы затопчете.

В отделении милиции день выдался на редкость спокойным. Не было ни убийств, ни вооруженных ограблений, ни даже крупных краж. Так, всякая мелочовка. Лейтенант Гривцов откровенно скучал. Служба в милиции явно начинала его тяготить. Убийства носили чисто бытовой характер. То пьяный муж зарубит не менее пьяную жену, заподозрив ее в утаивании от него пол-литры, то один брат по пьянке стукнет по башке другого, то из дома вынесут все подчистую, а при опросе соседей все украденные вещи будут найдены всего-то двумя этажами ниже.

Мошенничества тоже были какие-то скучные. Лототронщики, охотящиеся за доверчивыми гражданами и сулящие им невиданные призы, если те всего лишь разок крутанут барабан; продавцы фальшивой валюты, поджидающие ту же категорию обывателей. Дамочки, уверявшие, что пали жертвой своей женской привлекательности, и твердящие, что их зверски изнасиловали, но тут же забирающие свои заявления, лишь стоит предполагаемому преступнику пообещать на них жениться.

Одно время Гривцов возлагал надежды на открывшуюся неподалеку ярмарку развлечений с каруселями, различными аттракционами, зверинцем, игровыми автоматами и даже с собственным небольшим цирком. Известное дело, циркачи – люди несерьезные, а сам их образ жизни напрямую связан с риском и авантюрами. Но циркачи горько его разочаровали. Ничего примечательного с ними не случалось, напротив, вели они себя тихо, если промеж них и случались размолвки, то улаживали они их миром. А уж о том, чтобы на ярмарке царил порядок, заботилась специальная пятерка крепких парней. Так что драк и прочих безобразий, которые бы требовали присутствия лейтенанта, тут не случалось.

Поэтому звонок во время его ночного дежурства лейтенант воспринял как манну небесную. Убийство! Да еще молодой женщины! Актрисы! Это было подарком небес. Лейтенант немедленно выехал на вызов, прихватив с собой всех, кого удалось разыскать в этот поздний час. Начальнику отделения тоже пришлось позвонить, но там ответила жена, которая пообещала все передать мужу, если удастся его добудиться, но особой уверенности у нее в голосе не звучало. Лейтенант летел на своем потрепанном «жигуленке» словно на крыльях.

– Где тело? – осведомился он у странного бородатого типа в кальсонах прошлого века, оказавшегося директором цирка.

Вообще, городок бурлил, из фургончиков высыпали люди и шли по пятам за лейтенантом. Многие в ночной темноте выглядели довольно жутковато. В затылок лейтенанту дышал прямой потомок великанов и требовал от молодого человека найти убийцу, или он за себя не отвечает. Рядом с ним семенил горбатый карлик и железным голосом требовал того же, а иначе грозился писать в прокуратуру, там у него работает друг детства. Лейтенант подумал, что дело, пожалуй, будет не таким уж захватывающим, и пожалел о своих тихих алкоголиках, которые если и имели претензии, то только к самим себе.

– Так где тело? – повторил он.

Непонятно почему, но этот вопрос вызывал у жутковатого директора странное замешательство.

– Пройдемте сюда, – прошелестел он тихим голосом, пока не обращая внимания, что макака фривольно дергает стража порядка за брючину, а удав, лежащий на плечах великана, исследует макушку лейтенанта, щекоча его своим дыханием.

Слава богу, в шатре не оказалось никого, кроме двух девушек, которые тихонько сидели на скамье в компании высокого светловолосого парня. Лейтенант неодобрительно покосился в их сторону, но говорить ничего не стал.

– Убитая должна была стоять возле щита, – сказал директор, показывая вперед.

– Что значит «должна была стоять»? – неодобрительно спросил лейтенант. – Вы ее что, сняли?

– Боже упаси! – испугался Карабас. – Она сама!

– Что сама? – опешил лейтенант.

– То есть не сама, кто-то, конечно, ее снял, но мы… Уф! Пусть лучше вам они все расскажут! – выкрутился Карабас, показывая на нас троих.

– Дело в том, что это мы нашли Алину, – сказала Мариша. – А потом подошел Андрей. Он тоже может подтвердить, что она была тут. И была мертва.

– Убита?

– Да, – кивнул Андрей, который поступил как настоящий мужчина и не бросил нас на растерзание лейтенанту. – Умерла примерно час или полтора назад от проникающего ножевого ранения.

– Вообще-то, ранения было целых четыре, – вмешалась Мариша. – Три в грудь и одно в горло.