Анестезия

– Я в шоке от ее результатов. Не хочу сглазить, но, мне кажется, Олеся справляется с тем, что с ней произошло. Ее нейроны восстанавливаются, а излишняя спинно-мозговая жидкость рассасывается. Нет отека, который сдавливал и повреждал нейроны. Ранее мы постоянно стабилизировали ситуацию снижением давления проколами и выкачиванием лишней жидкости. Сейчас это не требуется. Более того, ее воспаление легких, которое привело к фибрилляции желудочков, сейчас выглядит значительно лучше. Мы последний раз делали откачку жидкости из легких вчера вечером. Это потрясающий результат. С ее симптоматикой скопление жидкости могло быть ежечасно. Там счет был на минуты. Но у нее все стало гораздо менее критично. Да, она все еще требует серьезного наблюдения, да, она все еще на искусственной вентиляции легких. Но у вас появился шанс. Шанс, которого не было ранее!

Глава 12

– Это правда? – Николай смотрел на доктора, пытаясь найти подвох.

Полгода он не верил в успех, а теперь, когда Коля захотел забрать жену к другому врачу, когда она неожиданно заболела воспалением легких, когда у нее останавливалось сердце, вдруг у нее появился шанс? Настоящий абсурд! Не может такого быть! Когда все было более или менее ровно, врач не верил в ее выздоровление, а сейчас верит?

– Правда!

– Дайте мне копию МРТ, мне нужно проконсультироваться с еще одним специалистом.

– Конечно! – подошел к нему, открыв медкарту Леси.

Показав бумагу, улыбался.

– Можете сфотографировать или давайте пойдем сделаем копию у медсестры.

– Думаю, мне достаточно фото, – Николай быстро сделал снимок. – Мне правда нужно идти. Если у моей жены есть улучшения, то я в долгу не останусь. Делайте то, что можете для ее спасения!

Сказав последнее, Николай развернулся и пошел скорее к парковке, туда, где еще вчера оставил свою машину. Он боялся даже на секунду подумать, что у Леси улучшение. Если это так, то их страданиям наступит конец. Но даже мысль о том, что она выйдет из комы, вызывала страх, что Коля может «сглазить». Почти не дыша, завел машину и покатил.

Стараясь не думать о жене, набрал теще. Она все же звонила несколько минут назад, ей сразу же стоило перезвонить, а не тянуть время.

– Ой, Коленька. Беда! Беда! – невнятно всхлипывала она.

– Что такое? – его сердце сжали тиски. – Говорите быстрее!

– В реанимации у Катеньки были судороги. Врачи говорят повреждение мозжечка. Невролог хотела бы поговорить с кем-то из родителей, мне ничего толком не говорят. Ты скоро приедешь? Как там Леся?

– Леся стабильна. Пока, вроде, все нормально. Я мчу. Буду через 15 минут. Катя в сознании?

Теща не ответила, а разразилась новым потоком слез.

– Господи! Вы меня свести с ума хотите?! Говорите! – Николай гнал, нарушая все мыслимые и немыслимые статьи ПДД.

– Ее погрузили в медикаментозную кому, Коленька. Говорят, чтобы судороги остановить! Все, не могу говорить, – положила трубку.

Николай скривился. Лицо выражало гримасу душевной боли. Его маленькая девочка, его доченька. Что же с ней такое произошло? Почему ее рвало, почему она теряла сознание, почему у нее судороги?

– Господи, если ты есть, почему допускаешь такое? Почему невинный ребенок так страдает? За что ей это? – его лицо накрывали слезы. – Это проверка? Только проверка чего? Свихнусь я или нет? – продолжая говорить сам с собой, Николай экстремально управлял машиной.

Его совершенно не пугало то, что он может не справиться с управлением. Что он может разбиться или сбить кого-то. В голове что-то щелкнуло. Есть чаша, переполнение которой, может лишить разума любого. Коля был на грани. Он гнал по мосту, почти не следя за дорогой. А потом резко выдохнул и нажал на тормоз. Машина проехав еще юзом три десятка метров, встала как вкопанная.

Заехав себе по лицу мощной оплеухой, взбодрился.

– Возьми себя в руки, слабак! Твое нытье никак не поможет Катюше. Делай свою работу! – тихо приговаривал себе.

Машина тронулась, и он вновь поехал в больницу. Заставляя себя отключить свои эмоции, заморозить переживание за дочку, сидел с суровым и сухим лицом. Не сейчас. Чуть позже он позволит себе немного слабости, чуть позже, когда поговорит с врачом, когда увидит Катю, когда останется наедине с собой. Только тогда. Но никак не сейчас.

Остановившись на парковке за забором инфекционной детской больницы, Николай выбежал и, не включив сигнализацию, побежал в приемное отделение. Погода, словно, чувствовала его состояние. Через минуту полил сильный дождь с градом. Промокший Коля заскочил в больницу, глаза выискивая того, к кому обратиться.

Хрупкого вида медсестра, которой от силы лет 20, заполняла какие-то бумаги.

– Где Катя Еременко? – смотрел на нее красными глазами, как у быка.

– Секунду, – посмотрела в компьютере. – А вы кто? – прищурилась.

– Отец.

– Ах, отец. А мы уже хотели вызывать опеку. Ни мать, ни отец уже сутки не появляются в больнице. Бабушка, знаете ли, не является законным представителем, – вскинула она бровью.

– Ее мать сейчас лежит в коме в неврологической больнице. Так что извините, она не могла прийти сюда. А я был с ней. Попросил бабушку посидеть с дочерью. Это что, запрещено?! – безразличие и цинизм ему уже порядком надоели, но он знал, что такое отношение неизбежно, большинству на них попросту плевать.

– Понятно, – поджала она губы. – Я сейчас позову врача, он вам все доложет, – опустив глаза, говорила.

Взяв трубку телефона, позвонила и пригласила доктора. Через пару минут пришел мужчина в возрасте. Он был очень хмурым.

– Николай Еременко? – задал риторический вопрос.

Коля кивнул.

– Потеряли мы вас, – покачал головой, словно, читая лекции. – Ну ладно, главное, вы нашлись. Ситуация с ребенком такова, что она где-то получила токсин орально. Съела или выпила. Когда ее приняли в больницу, дежурный врач назначил противорвотный укол. Что делать не следовало, т. к. ее организму нужно было избавиться от токсинов. Из-за этого произошла колоссальная нагрузка на печень, что в свою очередь вызвало судороги. Кроме того, из-за обезвоживания у ребенка была несколько раз потеря сознания. Сейчас тот врач отстранен, ведется внутреннее расследование. В настоящий момент техника ведения лечения оптимизирована. Мы делаем все необходимое. Завтра Катю выведем из медикаментозной комы и начнем реабилитацию, если потребуется. Но, по моим прогнозам, предварительно, она не будет нужна. Мы вовремя заметили, что что-то идет не так и созвали консилиум. Мне пришлось выйти из отпуска, чтобы был поставлен диагноз.

Николай смотрел на мужчину, который выглядел крайне довольным собой. Он вызывал омерзение тем, что бахвалится своей работой. Да, мужчина спас его дочь, и Коля безмерно благодарен. Но еще не факт, что у дочери не будут последствия после ИХ лечения. Его коллега сделал серьезную ошибку, за которую скорее всего никак не поплатиться. А он вместо того, чтобы извиняться, задирает нос и делает замечания, что Коля наконец «нашелся».

– Я хочу увидеть дочь, – решил Николай не устраивать с ним «дебатов».

– Да, хорошо. Вы можете ее увидеть, – произнес и повернулся к медсестре. – Дина, дай халат, бахилы и маску господину Еременко. А я его провожу в палату дочери.

Уже ставший «традицией» ритуал надевания медицинских принадлежностей, Николай выполнил на автомате за 10 секунд, словно солдат, как по команде, выполняющий обязанности службы. Врач смотрел на него с удивлением, а потом без лишних слов повел к лифту, указывая в его сторону рукой.

– Палата на пятом этаже, – произнес, нажав кнопку.

Он смотрел на Николай с каким-то налетом сочувствия, хотя поначалу, казалось, давно лишился эмпатии.

Выйдя из лифта, Коля сразу же увидел огромный коридор, стены которого были сплошь утыканы стеклянными дверями палат. В каждой лежал ребенок… Его сердце защемило.

– Доченька, – непроизвольно выдохнул.

– Она в седьмой палате. Идемте.

Открыв дверь, доктор запустил Николая внутрь. У мужчины остановилось дыхание. Катюша лежала, все «замотанная» в какие-то проводочки. На крошечной ручке катетер, к которому была подсоединена капельница. На ее личике маска от искусственной вентиляции легких. Он поджал губы, но они не слушались, непроизвольно вибрируя. Хотелось заплакать, удариться головой о стену, выпрыгнуть в окно. Только Коля держался. Он должен. Просто обязан и точка!

Подойдя к ней, очень аккуратно коснулся крошечной теплой ручки.

– Девочка моя! – слезы навернулись на его глаза. – Маленькая моя! – стараясь сдержать эмоции, стоял как истукан.

– Вы можете с ней остаться. Только сейчас придет медсестра и нужно будет оформить бумаги. Завтра утром мы начнем очень аккуратно выводить ее из медикаментозной комы. И только завтра я смогу дать вам уже точные прогнозы насчет того, нанесен ли вред здоровью. В любом случае, будем надеется на лучшее. А вы, наверное, молитесь. Говорят, это успокаивает, – произнес и вышел из палаты.