Исповедь Цирцеи

– Ты чего?! – опешил Гена, увидев, как она нагибается, а потом встряхивает ведро, ухватив за края. И, наклонив его к вновь включенному в коридоре свету, рассматривает содержимое.

– Помнишь, когда мы выходили, нам здесь попались Борис и Денис? – не разгибаясь, спросила Аглая. Мусора оказалось немного, и она могла рассмотреть содержимое ведра. – Так вот, один из них выбросил сюда что-то, довольно звонко ударившееся о стенку.

– И что с того? – не понял Гена.

– Может, и ничего, – сказала Аглая, наконец-то выпрямляясь. – Но из всего, что тут имеется, звякнуть могло только это. – И она продемонстрировала Геннадию осторожно извлеченный из мусора двумя пальцами шприц.

– Выбрось обратно, – едва взглянув, посоветовал Гена. – Если один из них ширяется, это его проблемы. А вот ты не подцепила бы заразу с этой дряни.

– Ширяются обычно инсулиновыми. – Аглая задумчиво оглядела шприц, по-прежнему брезгливо держа его двумя пальцами за ребро на конце поршня. – В крайнем случае «двушками». А это – «пятерка».

– Не знаю, Айка, откуда у тебя такие познания, но мой тебе совет: выброси эту гадость и забудь о ней. Главное, руки потом хорошенько вымой.

Аглая посмотрела на Гену. Потом – на шприц. И решила:

– Не выброшу! Как сегодня эта свинья злорадствовала, приняв меня за Алку! Может, мне удастся ему за это какой-нибудь пакостью отплатить?

– Подбирая за ним мусор? – скептически хмыкнул Гена.

– Вот бы узнать, что здесь произошло, – сказала Аглая. – И кто из них…

– Айка, хватит дурака валять! Ничего ты не узнаешь. А если бы и узнала даже что-то реальное, то все равно никогда не смогла бы подобраться к Борису. Не твоего он полета птица. У таких, как он, все нужные люди куплены. А раз так, если только ты попытаешься рот раскрыть в его адрес, сама же во всем и окажешься сто крат виновата. Уж поверь на слово дяде Гене и его житейскому опыту.

– Эй, а вам кресла сюда не принести, чтоб удобнее было филонить, пока остальные вкалывают? – ехидно осведомился показавшийся в коридоре Эдик.

– Уже идем, – ответил Гена, взглядом призывая Аглаю выбросить каку и следовать за ним. Но она упрямо мотнула головой и понесла шприц с собой все так же двумя пальцами. Пожав плечами, Гена вытащил откуда-то целлофановый пакет и протянул Аглае:

– Упряма ты, оказывается, во хмелю! Убери хотя бы, чтоб не испачкаться. Утром, когда протрезвеешь, сама же плеваться будешь.

– Может быть, – не стала спорить Аглая. И по возвращении в раздевалку спрятала пакет в свою сумочку.

3

По домам их развезли на такси. Для посторонних глаз они вполне могли сойти за весело погулявшую компанию, истратившую на это все силы, а оттого теперь молчаливую. Аглая пошатнулась, выходя из машины. Но теперь не от физической слабости, а от вполне конкретной дозы принятого алкоголя. Развернулась, помахала оставшимся в машине Гене и Эдику рукой и пошла к подъезду. Не торопясь, пытаясь перенастроиться, собраться с мыслями. Чтобы брат Ромка заметил как можно меньше и не догадался, как и прежде, вообще ни о чем. Аглая и представить себе не могла, что бы с ним стало, если бы в один прекрасный день он узнал вдруг, где и как подрабатывает иногда вечерами его сестренка. Все, что он знал о ней – это что сестра работает в кафе. Она и в самом деле работала в кафе «Парус», раньше – мойщицей посуды, а теперь, после обучения, – поваром. Но получаемые там деньги были просто смешными в сравнении с тем, что она могла заработать на ринге. Денег же им с Ромкой не хватало катастрофически.

Хлопнула за спиной подъездная дверь, отверещала трель домофона, и Аглая медленно стала подниматься по ступенькам на свой четвертый этаж. В квартиру, где когда-то было шумно и тесно шестерым в двух комнатах. Но весело. А теперь, как иногда горько шутил Ромка, здесь жили всего полтора человека. Сегодня Гена сказал Аглае, что в ее жизни не могло случиться ничего, страшнее этого вечера. Вечера, когда погибла ее лучшая подруга. Но кошмар был. В тот день, когда погибла в аварии почти вся их дружная семья. Мама, отец, бабушка и младший брат. Все и разом. Остались только Аглая с Ромкой, в тот роковой вечер уехавшие с дачи не на машине, а на его мотоцикле. Все, что последовало за этим, после того, как незнакомые люди пришли к ним домой и сообщили о случившемся, Аглая до сих пор вспоминала как кошмарный сон. Словно это все было не с ней, а с кем-то другим. Похороны, поминки, суета с какими-то бумагами… Аглаю, как несовершеннолетнюю – ей тогда было пятнадцать, – хотели забрать в приют. Но Ромка не то что воспротивился этому, он встал за свою сестру стеной. Он был отчаянным парнем, ее брат. И сумел добиться своего.

– Ничего, сестренка, прорвемся! – вспомнила Аглая его тихий, но очень решительный голос. – Я добьюсь опеки над тобой. Добьюсь!

Убитая случившимся, отчаявшаяся Аглая оживала только тогда, когда слушала Ромку. Крепко брала его за руку и сидела с ним рядом, прижавшись к его плечу щекой. И верила, что он ее отстоит у всех государственных органов, вместе взятых. Так и получилось. И брат с сестрой начали жить вдвоем, плечом к плечу сражаясь со всеми жизненными неурядицами. Бывало, конечно, всякое – и ругались иногда, когда Ромка пропадал где-то по своим делам, Аглае приходилось жить по несколько дней совершенно одной, и терпеть его дружков, когда брат приводил их домой. Правда, дружки досаждали лишь шумом сидящей в своей комнате за закрытыми дверями Аглае, хаос после этих гулянок Ромка разгребал сам, а что касалось нездорового внимания подвыпивших приятелей к Аглае, то брат разорвал бы любого из них, посмей тот к ней только приблизиться, и все они отлично это знали. Так что жилось Аглае с Ромкой вдвоем очень даже неплохо. Она доучивалась в школе, а Ромка из кожи вон лез, чтобы заработать денег на ее дальнейшее образование. Вот только не знала тогда Аглая, как далеко он готов зайти в своих стараниях. Точно она не знала этого до сих пор, Ромка так ничего и не рассказал ей после выписки из больницы, хотя с той поры прошел уже не один год. Но в том, что он связался не с той компанией и что именно из-за этого пострадал, Аглая не сомневалась. Внешне все выглядело как очередная в их семье авария. Авария на мотоцикле. Только мотоцикл почему-то почти не пострадал, получил лишь пару царапин. А вот Ромка… Ромка остался без обеих ног. Причем о протезировании и речи до сих пор идти не могло: вначале необходимо имплантировать тазобедренный сустав с частью кости, а такая операция стоит ох каких немалых денег! Аглая, пережив еще одну беду и придя в себя, твердо решила, что непременно их соберет. Рано или поздно, но соберет, чего бы ей это ни стоило! Из-за этого своего стремления заработать во что бы то ни стало она и решилась стать «гладиаторшей» в подпольном клубе. Хотя знала, насколько это опасно – на ее памяти участница боев погибла впервые, но ранее несколько девушек получили серьезные увечья, одна из них даже стала инвалидом. Но, зная, чем рискует, Аглая все равно не отступила. Пусть на одной чаше весов было ее здоровье – на другой ведь был Ромка, ее родной брат, у которого вся жизнь полетела под откос с того страшного вечера, когда кто-то изломал ему ноги. Лишним подтверждением тому, что именно изломали, был визит, что нанесла ей вскоре после случившегося пара парней весьма бандитского вида. Ромка лежал тогда в больнице, но накануне его перевели в другое отделение. И вот, видимо, потеряв его из вида, эти типы и заявились к Аглае.

– Где твой братец, детка? – нагло ввалившись в прихожую, спросил один из них у Аглаи.

– Все еще в больнице, – ответила она, машинально сжимая в опущенной руке нож, которым только что, до звонка в дверь, разделывала курицу Ромке на бульон. – А что?

– Здесь вопросы я задаю, – ответил он, с глумливой усмешкой попытавшись ухватить Аглаю за подбородок. – А ты отвечаешь. Пока. Потом, может, и к делу с тобой перейдем.

По его лицу нетрудно было угадать, каким именно делом он и его дружок не прочь заняться с молодой симпатичной девушкой. Но вместо того чтобы испугаться, Аглая холодно бросила:

– Руки убери!

– Что-что?! – ухмыльнулся он ей в лицо. А в следующий миг тихо взвыл, пытаясь зажать руку, из которой хлестала кровь, другой. – Ах ты…

Ответом на его отборный мат стал кровавый росчерк на его же лице. Словно какой-то бес вселился в Аглаю, не давая ей ни отступить, ни хотя бы просто остановиться. Предплечье, плечо, лопатка… Второй тип кинулся на помощь своему дружку, ошалевшему настолько, что он даже не пытался сопротивляться. Но озверевшая Аглая крикнула второму, не узнавая своего голоса:

– Стоять! – и, вскинув нож, добавила: – Или следующим ударом я твоему дружку глотку перережу!

Глядя в ее бешеные глаза, второй тип поверил и остановился. Вовсе не такой встречи ожидали они, отправляясь «побеседовать» в квартиру к одинокой девушке. Они не знали Аглаю, не представляли ее нынешнее состояние, когда от отчаяния море стало едва выше пятки. А Аглая, указав уцелевшему на его истекающего кровью товарища, велела:

– Убирай его отсюда! А если заявитесь еще раз, выпущу кишки обоим без всякого предупреждения! Мне терять нечего!

Терять, конечно, было что, тут Аглая блефовала. Не хотелось ни умирать, ни быть изнасилованной жаждущими мести братками. Она прекрасно понимала, что раз уж они к ней заявились, то, возможно, достанут ее потом. И не желала упустить случая отплатить своим возможным мучителям загодя, авансом.

– Дура бешеная! – Закинув себе на плечо руку бледного, окровавленного товарища, второй бандит развернулся с ним к порогу. И, подтверждая ее мрачные мысли, добавил: – Ну подожди, мы с тобой еще свидимся!

– Распотрошу обоих! – бледными губами выдохнула ему вслед Аглая, захлопывая дверь.

Братки не видели, как она на подгибающихся ногах добрела до кухни и как билась там в истерике, запивая свои слезы водкой, кажущейся ей в тот момент не крепче воды. Не видели они и того, как с утра Аглая всеми способами пыталась устранить со своего лица следы похмелья и слез. Вечером ей предстояло идти к Ромке. А брат, твердо решила она, не должен ни о чем догадываться, потому что ему и без того хуже некуда. Что должен чувствовать молодой парень, ставший инвалидом? Но Ромка, едва завидев сестру, сам заговорил с ней о случившемся:

– Айка, к тебе вчера никто не приходил?!

– А что, кто-то должен был прийти? – спокойно спросила она.

– Значит, никто? – спросил он, сверля ее взглядом.

– Ромка, да кто про нас с тобой сейчас вспомнит? – вздохнула Аглая. – Это друзей был полон дом. А теперь остались разве что Вовка с Никитой, но они скорее к тебе сюда придут, чем ко мне.

– Да, – согласился помрачневший Ромка. И после долгой паузы попросил: – Айка, ты не могла бы съездить к нам на дачу? Прямо сегодня, сразу после больницы? Я расскажу тебе, где найти один сверток. Ты должна взять его и, не раскрывая, привезти сюда, ко мне. Справишься? Это очень нужно сделать. Просто необходимо.

– А что за сверток? Что в нем? – в последний раз попыталась выяснить обстоятельства произошедшей с Ромкой трагедии Аглая.

– Тебе этого знать не нужно. И не вздумай его открывать, это опасно. Реально опасно! Впрочем, он запаян… Слушай, что я тебе говорю, и сделай все в точности, если хочешь, чтобы нам с тобой дали спокойно жить. За себя-то я больше не боюсь, хрен бы они от меня чего дождались… А вот ты… Выполни мою просьбу, и все будет хорошо.

– Ромка, ну куда же ты влез? – подавшись вперед к его лицу, спросила Аглая.

– Айка! – он сдвинул брови. – Молчи и делай, что велят. Сегодня же! Сейчас!

И Аглая, взглянув на его забинтованные раны, одна из которых упорно не желала заживать, и повязка там регулярно промокала, и на его исхудавшее лицо, не стала больше спрашивать ни о чем. Просто приехала на дачу, отыскала в тайнике за баней требуемый сверток, небольшой, но очень тяжелый, и привезла его Ромке. И больше ни он, ни она никогда не упоминали о нем. Впрочем, и повода к этому не было: сверток исчез на следующий же день, и Аглая была уверена в том, что больше никогда его не увидит.

А вот с памятной парочкой, завалившейся к ней в квартиру, Аглае повидаться все-таки пришлось, но уже совсем при других обстоятельствах. На улице. Однажды, уже после Ромкиной выписки, Аглая возвращалась с работы, когда они перегородили ей дорогу на пустынной аллее возле дома. Даже не разглядев еще их лиц, Аглая быстро сунула руку в карман – со дня их визита она никогда не выходила на улицу без ножа, он стал для нее даже более неотъемлемым атрибутом, чем ключи и мобильный телефон. Но бандиты остановились, не торопясь вступить с ней в близкий контакт. А потом один из них крикнул, соблюдая дистанцию:

– Эй ты, бешеная! Подзаработать не хочешь? Тут работенка имеется, подходит как раз для такой психопатки, как ты.

– И какая, интересно? – прищурилась Аглая. – Уж не… вам обоим по очереди? Тогда это не ко мне.

От ее озвученной версии у мужиков невольно открылись рты. Аглая и рассчитывала на их недолгую заминку, чтобы она успела оценить ситуацию, в которой оказалась. Быстро оглянулась. Сзади вроде бы никого нет. Значит, можно попытаться убежать через кусты, если эти два братка кинутся к ней. Но мужики не тронулись с места. Лишь один, придя в себя, выдал, глядя куда-то в сторону:

– Я же говорил, что она ненормальная!