(Не) моя Снегурочка

– Вы хозяин домика? А Варвара Григорьевна сказала, что никого не будет – сказала она растеряно. – Но вы не переживайте, я сейчас вещи соберу и уеду. Простите…

– Боюсь это слишком проблематично. Там такая вьюга, что выехать на своём паркетнике вы навряд ли сможете. Боюсь, придётся ждать, пока погода успокоится. Я сюда приехал, а вот назад даже на своём крокодиле не рискну.

Мира округлила глаза:

– А что же теперь делать?

– Думаю позавтракать, а потом будем разбираться в добрых делах моей мамы.

Мира вздохнула и поплелась на кухню.

Илья посмотрел ей вслед и скривился в подобии улыбки, оценивая ладную фигурку хрупкой женщины, которая, судя по всему, вчера вместо бульдозера расчистила весь двор, иначе он бы ни за какие коврижки не смог бы заехать. Правда, снег уже все завалил, но могло быть хуже.

– Я пока сумки принесу – крикнул он и пошёл на выход. Досада от того, что не получиться пожалеть себя в тишине, а придётся разбираться с этой девчонкой, так и стучала в виски набатом. Но фигурка у неё ничего, и сама такая необычная. Одно то, как пыталась его завалить, чего стоит. Так его ещё не соблазняли… Резко одернул сам себя, никаких интрижек, нужно отдохнуть от сумасшедших баб с их прибамбасами. Вот только вьюга закончится, и он сразу же отправит ее восвояси. Даже сам трактор вызовет дорогу чистить.

С такими мыслями он достал кучу пакетов и сумку с вещами, постоял немного, уворачиваясь от ветра и отправился в дом.

Внутри уже вкусно пахло яичницей с помидорами и свежесваренным кофе. Девчонка стояла у плиты спиной к нему, пританцовывая в такт какой-то мелодии, игравшей в наушниках. Ее тёмные волосы были собраны в пучок на затылке, открывая хрупкую шею. Вся такая маленькая… Захотелось подойти и, просунув замёрзшие руки ей под пижамную футболку, дотронуться до тёплого мягкого тела…

Она резко повернулась.

– Вы уже вернулись?

Илья тряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение и злясь за эти непрошеные мысли:

– А что, не видно?

Она широко раскрыла глаза, удивившись такому тону, но ничего не ответила.

Он скинул куртку:

– Я переоденусь.

Илья поднялся на второй этаж и, обнаружив, что обе спальни ещё не заняты, прошёл в ту, которую обычно занимал, приезжая летом к брату.

Зря он сорвался, в конце концов, она не виновата, что его скручивает от одного только вида, мысли, что они одни, а она такая мягкая маленькая и здесь…

Вот ведь чертов стресс! Так и до психушки недалеко, нужно держать себя в руках, а то так и накинется на совершенно постороннюю женщину.

Приняв ледяной душ, немного взбодрился и успокоился. Все готов идти есть яичницу и пить кофе.

До Нового года ещё три дня. Вьюга успокоится, и он отправит это недоразумение домой.

Недоразумение уютно устроилось за столом и, поглащая завтрак, листало что-то в телефоне.

– Вредно за столом читать. Глаза и пищеварение испортите.

– Вы специально стараетесь грубить, чтобы побыстрее от меня избавиться? Но боюсь, что уйти я могу только пешком, и то заблужусь. Легче поляну с двенадцатью месяцами найти, чем дорогу домой.

Илья фыркнул и сел за приготовленную тарелку. Отхлебнул кофе и, стараясь не смотреть в ее сторону, спросил:

– Может, поведаете, почему мама решила дать вам адрес и ключи? Почему не встречаете праздники с семьей?

– Думаю, ответ очевиден – потому же, почему и вы. Так сложились обстоятельства.

6.

– Про свои обстоятельства я в курсе, хотелось бы услышать о ваших.

Она шумно вздохнула и неосознанно облизала губы языком:

– Я не уверена, что вам очень нужно это знать.

– Ну, раз уж я вынужден находиться с вами в одном доме, то хочу быть уверенным, что вы не асоциальный элемент и не прячетесь от закона.

Мира медленно отложила телефон и серьезно уставилась на Илью:

– Вы сейчас серьезно? В таком случае, я просто мечтаю увидеть ваш паспорт и свидетельство на владение этой собственностью, дабы убедиться, что вы не аферист с большой дороги.

Мужчина едва успел подхватить челюсть в полёте, что ответить на данную наглость, он просто не знал.

– Ну, знаете ли, это уже переходит все границы.

– Вот, и я о том же. Давайте, просто попробуем мирно общаться, пока эта метель не позволит нам расстаться и забыть о существовании друг друга.

При этих словах ему стало как-то не уютно, вроде она и права, но что-то внутри протестовало против ее ухода. Попытался себя успокоить: это просто потому, что ему не хочется встречать праздник в одиночестве. Ещё бы себя в этом убедить…

Резко встал и, взяв свою посуду, положил ее в раковину.

– Ау! Стоп! А кто за вами тарелку мыть будет? Я в прислуги не нанималась.

Он скорчил недовольную гримасу:

– Вы же женщина! Разве это не прямая ваша обязанность?

– Ну, и шовинизм! Во-первых, я не ваша женщина, во-вторых, первый раз слышу, что мытьё посуды происходит по половому признаку. Не хотите мыть, сидите в грязи, мне вообще наплевать, я скоро съезжаю.

Илья фыркнул и, повернувшись на пятках, вылетел с кухни.

Мире хотелось и плакать и смеяться. Ну, что за несносные обстоятельства? Ведь она просто хотела побыть одна, спокойно обдумать и пережить все, что с ней произошло, но ее персональная удача вместо улыбки показала ей свой фирменный оскал.

Она взяла свою тарелку и пошла к раковине, смотреть на эту горку сил не было. Привычка вторая натура, на кухне все должно быть идеально.

Она вдруг представила, как выглядело ее нападение, громко захохотала, было стыдно и весело. Ну, и пусть, в конце концов, она видит этого симпотяжку первый и последний раз в жизни, пусть думает о ней, что хочет, будет что внукам рассказать.

Домыв посуду и допив остатки остывшего кофе, Мира решила прогуляться и своими глазами убедиться действительно ли нет возможности как-то выбраться отсюда. Тщательно оделась, закуталась в шарф и смело шагнула за порог. Начав спускаться с крыльца, сразу же провалилась по колено в глубокий сугроб.

Не может быть! Она вчера чуть пол жизни тут не оставила, разгребая сугробы, и вот вам суперприз.