По особо неважным делам

– Сейчас мой отец жив, здоров, и у него все в шоколаде. Искал ли он меня? Не знаю, может, и искал, но думаю, что найти меня практически невозможно. Другой регион, другая фамилия, другой образ жизни. А я его так и не смогла простить. Если бы он тогда не пожалел тех денег, я жила бы счастливо с человеком, которого любила. И мои дети катались бы на своих велосипедах не по Нижним Ямкам, а по Москве. И мою дочь не убил бы какой-то местный отморозок и не спрятал бы ее труп в куче свиного навоза, – по щекам Алины Лазаревны текли крупные слезы.

Ника не знала, что сказать ей. Бывают такие человеческие драмы, что слова бессильны.

«Ни словом унять, ни платком утереть».

– А вы знаете, этот ваш скелет вообще не девочка… – начал свою беседу с Никой заведующий отделением судебной медицинской экспертизы трупов, лично исследовавший костные останки. – А скорее всего дяденька, примерно лет 40-50, не частый гость стоматолога, судя по состоянию его зубного аппарата.

– Та-дам, опять тупик, – печально вздохнула Ника. – Сейчас еще придется выяснять, что это за труп и от чего он умер.

– А умер он, похоже, не совсем сам. У него на ребрах есть небольшие царапины, думаю, медкрим вам скажет, что это такое, возможно, что это следы от ножа.

– А что по давности смерти?

– Тут тайна, покрытая мраком. Навоз сделал свое черное дело, ускорил процесс разложения, так что с установлением давности смерти будут проблемы.

После таких новостей Нике ничего не оставалось, как пойти к санитарам, сделать выемку остатков одежды трупа, источающих неповторимых запах навоза и разложения. Закончив свои дела в морге, она вышла на крыльцо бюро судебно-медицинской экспертизы, держа в руке ароматный пакет, и встретила там Алину Лазаревну.

Алина Лазаревна молча посмотрела на Нику, Ника в ответ помотала головой:

– Нет, это не Лиля.

Алина Лазаревна все так же молча кивнула Нике, отвернулась и пошла куда-то в сторону. Ника посмотрела ей вслед, казалось, что всю тяжесть мира эта женщина несла на своих плечах.

Печальная Ника вернулась в отдел. Скелет оказался не от того трупа, папа Кондратюк оказался бандитом, а сами Кондратюки, скорее всего, вообще не Кондратюки. Теперь придется искать другой ключ к разгадке исчезновения Лили. Ника прикрыла дверь в кабинет, выключила верхний свет, оставив гореть только настольную лампу, и притулилась в кресле, чтобы еще раз просмотреть дело по факту безвестного исчезновения Кондратюк Л.Н., может, она что-то проглядела. От чтения Нику отвлекла вихрем ворвавшаяся в кабинет Леся Лазарева, ее коллега и наперсница.

– Ника, привет! – следователь Лазарева, как и всегда, была очень жизнерадостна. – А ты что в темноте сидишь? – она щелкнула выключателем, и кабинет озарился светом. – Ника, мне нужна твоя помощь! У меня выезд, надо осмотреть место происшествия в Глухарево, а потерпевшего – малолетку доставили в больницу, прооперировали и достали из него дробь. ДД сказал срочно ее изъять, пока ее врачи не потеряли.

– Да без проблем, – Ника встала и потянулась за дежурной папкой. – Дай мне номер дела и фабулу, я прямо сейчас схожу до больницы и все изыму.

– Ой, спасибо тебе большое. – Леся сунула Нике копию постановления о возбуждении уголовного дела по факту причинения тяжкого вреда здоровью несовершеннолетнему, Ника, мельком просмотрев его, крякнула от удивления – подростки уже начали стрелять друг дружке в голову из дробовиков.

В больнице Ника не без труда нашла хирурга, который в ходе операции извлек из головы мальчика дробь. В ординаторской его не оказалось, после долгих расспросов, беготни туда и обратно в скользящих по кафельному полу бахилах Ника выяснила, что врач Потешкин пошел курить к служебному входу. Она снова вышла на улицу, где у служебного входа увидела очень высокого, мрачного вида мужчину. Мужчина курил и сурово смотрел куда-то вдаль. Подходя к нему поближе, Ника подумала, что если спросить стороннего наблюдателя, кто из них двоих следователь, то тот со стопроцентной вероятностью ткнет пальцем именно в этого хирурга. Ведь хирург со своей мрачностью, щетиной и нахмуренными бровями выглядел как персонаж из фильмов в жанре «нуар». А Ника в немаркого цвета куртке, джинсах и удобных ботинках на плоской подошве была похожа на студентку-переростка, а не на суровое, почти процессуально самостоятельное должностное лицо.

Ника, опасаясь, что недовольный жизнью хирург может обгавкать ее, не разбираясь кто и зачем отвлек его от курения, нащупала в кармане «ксиву» и с разбегу сунула ее мужчине прямо под нос.

– Здравствуйте, следователь Речиц, Следственный комитет. Вы – Потешкин?

От неожиданности хирург чуть не выронил сигарету.

– Добрый день! Да, Потешкин – это я. Чем обязан? – несмотря на суровый внешний вид Потешкин общался дружелюбно, и Ника подумала, что он просто на лицо ужасный, а внутри, похоже, добрый.

Ника объяснила цель своего визита, Потешкин бросил бычок в урну, и они вместе пошли в ординаторскую изымать дробь. По дороге они разговорились, Ника рассмотрела хирурга поближе. Физиономия у Потешкина была лошадиная, покрытая мелкими веснушками. Весь он был высокий, худой, нескладный, но какой-то приятно добродушный. Улыбка очень красила его, с ней он становился похожим на веселого жеребенка, не стесняющегося своих крупных зубов и неправильного прикуса.

«Страшный, но обаятельный», – резюмировала Ника про себя.

В ординаторской Ника оформила выемку дроби и решила еще в три строчки допросить хирурга по обстоятельствам ее изъятия в ходе операции. Занося в протокол анкетные данные, Ника выяснила, что Потешкина зовут Павел Петрович, что он на три года ее старше и что он холост и детей не имеет. Большой плюс работы следователем – ты сразу многое можешь узнать про понравившегося мужчину.

Потешкин напоил Нику чаем, рассказал ей, что в молодости мечтал работать следователем и до сих пор обожает детективные романы. А потом спросил, можно ли пригласить ее куда-нибудь в свободное от дежурств время на чашку кофе или рюмку чего покрепче. И Ника не стала возражать. На том они и расстались.

Вернувшись в отдел, Ника подошла к висящему в ее кабинете зеркалу, чтобы понять, не проявилась ли в ней наконец-то роковая женщина, способная с первого взгляда свести любого с ума. Роковой женщины в отражении Ника не обнаружила, там была обычная следователь Речиц – усталая, почти не накрашенная, с пристальным и тяжелым взглядом внимательных глаз. В период бурного романа с Погорельцевым Ника покрасилась в рыжий цвет и теперь прятала пряди, постепенно выцветающие до родного каштанового оттенка, в хвостик. В общем, ничего примечательного Ника в зеркале не обнаружила. От изучения себя в Зазеркалье Нику отвлекла Леся, влетевшая в ее кабинет так же стремительно, как и несколько часов назад.

– Ты чего сияешь? – поинтересовалась Леся.

– Да ничего… – Ника смущенно улыбнулась. – Познакомилась на твоей выемке с симпатичным хирургом.

– Вот это да! – порадовалась за подругу Леся. – Правильно, тебе надо отвлечься от твоих погорелых страданий.

– Погорелые страдания – это точно сказано, – Ника еще раз повернулась к зеркалу и показала воображаемому бывшему любовнику язык. – Хватит страданий, теперь все будет по-другому.

Октябрь шел своим чередом. Выезды сменялись выездами, уголовные дела возбуждались и заканчивались, а в уголовном деле по факту безвестного исчезновения несовершеннолетней Кондратюк Л.Н. не происходило ничего дельного. Алина Лазаревна опознала кулон с оленем, сказала, что это, правда, украшение ее дочери. Ника допросила еще раз Мишу Голицына и брата пропавшей девочки – Матвея Кондратюка.

Миша Голицын не рассказал ничего нового, выглядел очень подавленным. После допроса он спросил у Ники, как она думает, есть ли еще шансы на то, что Лиля жива. Ника внимательно посмотрела на Мишу, по его измученным глазам было понятно, что он спрашивает не из праздного интереса. Ника задумалась, посмотрела на отца Миши, присутствовавшего при допросе.

Михаил Михайлович заметил ее взгляд, кивнул ей, дав разрешение сказать Мише правду.

– Миша… Я думаю, что Лили, скорее всего, уже нет в живых. Тебе надо будет научиться жить без нее.

– Я ее так люблю. Она – необыкновенная, таких больше нет, – голос парня дрожал.

– Понимаю, что любишь. Но думаю, Лиля, где бы она сейчас ни была, не хотела, чтобы ты так раскис. Тебе надо найти в себе силы и жить дальше. За себя, за твою Лилю. Миша, надо взять себя в руки.

– А мы когда-нибудь узнаем, что случилось с Лилей? Мне кажется, что если бы я точно знал, что произошло с Лилей и кто в этом виноват, я бы смог двигаться дальше. А так я постоянно про это думаю, сил нет выносить эту неизвестность. И мне, и Алине Лазаревне, и Вике… Всем, кто любил Лилю.

– Слушай, Миша, – внезапно родился в голове у Ники еще один вопрос. – А ты общаешься с Настей, еще одной подружкой Лили?

– Знаете, практически нет. Они же незадолго до исчезновения Лили поссорились.

– А причину их ссоры ты знаешь?

– Нет, точную не знаю. Лиля не хотела мне про это говорить, просто сказала, что это связано с их семейной тайной. В общем, какая-то женская ерунда, если честно…

Матвей Кондратюк оказался точной копией своего отца, только помоложе. Нагловатый и дерзкий, с виду типичный деревенский гопник, Матвей подрабатывал в Энске на Клещихинском кладбище, занимался копкой могил. Ника вспомнила, что именно рядом с Клещихинским кладбищем Яшка-цыган купил у неизвестного юноши кулон Лили. Она еще раз просмотрела описание, данное Яшкой: тощий, бледный, в огромной бейсболке и в футболке с надписью «Адидас» не по размеру. Плечистый и смуглый Матвей явно под это описание не подходил.

По поводу исчезновения Лили Матвей ничего не знал: в деревне в тот вечер его не было, он ночевал в строительном вагончике недалеко от кладбища. Судя по данным базовых станций, телефон Матвея действительно в указанное время находился далеко от Нижних Ямок. Как пояснил Матвей, никаких конфликтов с членами семьи у Лили не было.

Раскрылась тайна скелетированного трупа в навозе на свиноферме – оказалось, что это был один из работников комплекса, убитый своим коллегой при распитии спиртных напитков.

Ника долго думала, как воспользоваться информацией о том, что Кондратюк-старший в молодости был членом организованной преступной группировки. «Интересно, бывшему бандиту по «понятиям» ходить на личные приемы к руководителю следственного управления», – подумала она. Ника поделилась своими размышлениями с Ткачуком, вместе они придумали план, как оперативным путем добыть отпечатки пальцев папы Коли и пробить дактоформулу по федеральным учетам и базам данных. В случае, если человек, которого они теперь знали под фамилией Кондратюк, ранее привлекался к уголовной ответственности и находился в розыске, они смогут узнать его настоящее имя и место проживания до побега в Энскую область.

Так, в один прекрасный осенний день Коля Ткачук позвал Николая Кондратюка к себе, напоил его чаем, выслушал его бесконечные монологи о несправедливом мире и продажных следователях. А потом отнес чашку, из которой пил Кондратюк, экспертам. Теперь им лишь оставалось ждать, когда же придет ответ из главного информационно-аналитического центра.

А дальше в расследовании воцарилась тишина. Как уже знала по своему опыту Ника, это было или затишье перед бурей, или та тишина, что медленно ведет к приостановлению уголовного дела и его погребению в архиве следственного отдела.

Но тишина прервалась внезапным звонком Ткачука.

– Собирайся. Похоже, что нашлась наша Лиля.

Как объяснил Коля по дороге на место происшествия, сегодня с утра Матвей и Николай Кондратюки решили в очередной раз прочесать какой-нибудь из прилегающих к Нижним Ямкам лесов. Выбор пал на лес вблизи кладбища, который располагался аккурат через дорогу от рощицы, в которой Лилю видели последний раз. В лесу у небольшого болотца Кондратюки увидели длинную сосновую ветку, воткнутую в землю явно человеческой рукой. Они потянули ветку вверх, в тот же момент стало понятно, что почва в этом месте рыхлая и скрывает какое-то захоронение, раскопав ямку, они почувствовали сильный запах разложения. После этого сразу же позвонили в полицию.