Наброски. Автобиографический роман с терапевтическим эффектом

Чтобы примерить сапог или ботинок, ты должна снять свой, а новый чистый ставить только на картонку: тебе выпнут её из-под прилавка.

А позади течёт и бурлит людская река.

И ты думаешь: только бы эта река не унесла твой старый сапог!

Джинсы ты надеваешь за импровизированной занавеской.

Блузки и свитеры вообще не принято мерить.

И в глаза суровым женщинам лучше не смотреть. Поймав твой взгляд, они, отличные психологи, обработают в два счёта. И вот ты уже уносишь с рынка совершенно не нужную вещь.

Мне так купили норковую шапку. Родители гордились студенткой, хотели, чтобы «всё, как у людей». А я не хотела норку, но не умела ещё говорить нет.

«Раскрасавица! Королевишна!» ? пели палаточные женщины.

Вечером того же дня шапка поселилась на моём шкафу, на трёхлитровой банке.

Это была чудовищная шапка. Грандиозная, пышная, с каким-то диким орнаментом.

Я надела её один раз. И больше никогда. Мама продала шапку по дешёвке знакомым.

***

? Итак, М. работал поваром. И вечно резал себе пальцы.

И едва стоял на ногах после ночных смен.

Мне нравилось, что он ? повар. Мне не нравилось ? где.

Помню, мы часами гуляли по вечернему городу и мечтали, как он станет шеф-поваром и откроет свой ресторан. Но для этого надо учиться, надо стараться.

«Ты позанимаешься со мной русским?»

Он писал с ужасными ошибками. Это была врождённая анти-грамотность. Тотальное отсутствие чувства языка. Какая ирония судьбы для меня, студентки иняза, будущего филолога!

Сначала ошибки смешили и умиляли. Потом стали раздражать. Мне казалось, что это стыдно. Да, мне было стыдно за него.

Вообще это чувство… М-м-м… Неловкости! Такого не существовало в 14.

А в 17 появилось и приклеилось ко мне самым липком скотчем: даже если оторвать, останутся следы.

Я уже говорила: он должен был соответствовать. М. перестал быть загадочным принцем, он стал моим верным рыцарем, преданным оруженосцем.

И если рыцарь «косячил», тень ложилась на вассала.

***

? Семья? Моя семья не приняла М.