Все пиарщики делают это!

Впрочем, разговор налаживался. Меня на благодушный лад настроило запеченное в карамели яблоко. Андрей Афанасьевич лакал из маленькой пиалы зеленый чай, потихоньку приходил в себя и казался вполне адекватным. Он посоветовал внести кое-какие изменения в медиа-план, порекомендовал парочку дельных писак, а главное – заверил в полной лояльности, добавив, что за последние годы губернаторская администрация сделала все, чтобы большая часть СМИ региона находилась у них «под колпаком». Оставалось выяснить, знают ли об этом сами журналисты.

Прощаясь, Афанасьич вновь что-то нервно бормотал о конспирации. Половина сказанного им означала что-то другое, а другая половина вовсе ничего не означала. Мне стало его жалко: Одинаков, Одиносик, какие злые дяди так тебя напугали и за что? Может, работа на губернатора, известного деспота и тирана, нарушила навсегда душевный покой и превратила любителя истории в параноика и истеричку?

Вдруг взвизгнул телефон.

– Дашка, – затараторила в трубке Василиса, – представляешь, Петрова зачем-то понесло на металлургический комбинат встречаться с рабочими, хотя мы планировали это на завтра. Курочкин, мать его, постарался! Мол, пока Петров в Северске, надо использовать момент. В общем, туда уже подогнали всех журок и телевизоры, через час наш Петрович появится в вечерних новостях. Давай скорее к нам, нужно написать четыре абсолютно разных пресс-релиза.

– А может, без релизов обойдемся? Все-таки премьер федеральный – журки и без нас скажут все, что надо: типа, к нам приехал наш любимый Петрович дорогой... Честно говоря, я хотела по магазинам пробежаться.

– Они скажут, – мрачно согласилась Васька, – но не факт, что в нашем ключе.

– Васенька, а так ли это важно в свете новых обстоятельств...

– Ты, конечно, права, но сейчас рядом стоит Гарик и обещает лишить тебя суточных.

Пришлось напроситься в машину к Одиносику и всю дорогу до штаба лучезарно ему улыбаться.

* * *

За вечерним чаем мы совсем по-домашнему собрались всей командой посмотреть телевизор. Странный и внезапный визит Петрова стал событием дня, репортеры всех каналов дружно цитировали наши пресс-релизы, и даже Николай остался доволен, заявив, что с юридической точки зрения все пока идет неплохо.

На Северск опускался теплый августовский вечер, в открытое окно влетал ветер, принося густой запах листвы и асфальта. Гарик развалился в кресле с видом Наполеона, отдыхающего после Бородинской битвы. Семен Семеныч, приглашенный в гости, задумчиво размешивая сахар в кружке, советовался о чем-то с Николаем. Митя вполголоса рассказывал Тимуру очередную басню – тот слушал внимательно и при этом следил, чтобы его колени не соприкасались с Митиными. Андрес листал порножурнал, иногда Капышинский лениво заглядывал к нему через плечо, и они обменивались впечатлениями. Мы с Васькой увлеченно шептались.

– Никак не пойму, кого они хотят сделать презиком, если не Петрова? И главное – кому это нужно?

– И при чем тут Стабфонд? Я читала: Минфин перевел часть в валюту, часть вложил в ценные бумаги, но, в принципе, вся ботва лежит в Центробанке.

– Работаешь на выборах, а говоришь такие наивные вещи. Написать можно что угодно.

– Ой, а Перцель-то в Минфине работает... Курочкин его «засланным казачком» хочет сделать!

– Ну, а при чем тут «судьба России» и зловещие предсказания катастроф?!

– Что за секретики от коллектива? – строго спросил Гарик, который, оказывается, все это время наблюдал за нами.

– Никаких секретов, – ответила я, – мы обсуждали электоральный потенциал кандидатов.

– А что тут обсуждать? – встрял Капышинский. – Все сто лет как известно. Во-первых, коммунисты – товарищ Дюганов каждый год обещает уйти на пенсию, но времени на раскрутку нового лидера у них нет, и отдуваться, похоже, придется опять ему. Во-вторых, «Родная земля» выставит Погодина. Он, конечно, расплевался с половиной кремлевской элиты и косит под демократического идиота, но электорату нравится все яркое. Погодин роль свою знает, и кремлевские это ценят. Не зря он в последнее время замелькал в телевизоре. Ну, и какие выборы без Крижановского? Есть еще порох в пороховницах и деньги в рукавицах. Тем более что, согласно «контракту», в этих соревнованиях для него и для остальных главное – участие. А дальше – в смысле кандидатов – всякая мелюзга...

– А в смысле шансов на победу? – закинула удочку Васька.

– Ноль целых, хуй десятых, – ответил за Капышинского Митька. – Петров forever. Кстати, Капа, ты забыл один важный момент. Обязательно будет женщина. Скорее всего, гламурная. То есть – Маргарита Акутагава. Это сейчас модно, заодно весь мир увидит, какие мы якобы цивилизованные и передовые. Хотя в России у кандидата-гея и то больше шансов. Даже сами тетки никогда не проголосуют за женщину-президента...

– Неправда! – звонко крикнула Васька. – Лично я всегда голосую за женщин!

– Василиса, – примирительно сказал Митя, – ты не тетка, таких в стране меньше процента.

– Кстати, о меньшинстве, – взял слово Андрес, – не забудьте про правых. Говорят, Белинский едет агитировать на Урал.

– Да тут он, в Северске, – вдруг просто сказал Семеныч. – Вернее, его команда. Сегодня утром целый десант высадился.

Кто бы мог подумать, что молчаливый начальник безопасности произведет такой эффект. Мы дружно разинули рты. Даже Гарик слегка приподнял бровь:

– Откуда информация?

– Свои источники, – лаконично ответил Семеныч, и все мы вспомнили, что бывших чекистов не бывает. Я вежливо потребовала подробностей:

– А что за люди?

– Дорого берут. Но работают чисто. Заказывали им тут одного. Выиграл. Правда, почти сразу умер... От радости.

Мы понимающее хмыкнули, обученные профессиональному отношению к жизни.

– Семен Семенович, а это случаем не «красноярские подонки»?

– Подонки? – Чекист задумался на пару секунд. – Пожалуй, можно и так сказать. Главный у них Мерзляков.

– Опять этот педик! – гаркнул Тимур. – Он мне бабки должен еще с прошлой кампании.

– Данила Мерзляков? – переспросил Митя. – Он не педик. И, кстати, можешь навсегда забыть о своих деньгах.

– Да погоди ты... Помнишь, Дашка, вместе с ними работали на выборах мэра?..

* * *

Кажется, это было сто лет назад. Очередное безденежье вынудило меня согласиться на предложение Тимура поучаствовать в предвыборной кампании крошечного городка.

Меня поселили в профилактории машиностроительного завода. Каждую ночь туда закатывались веселые компании. Уши резал пьяный смех блядей. В окна светили первобытные звезды, индустриальный пейзаж наводил тоску, от дикого холода вода в чайнике покрывалась корочкой льда за десять минут. Но что-то, несомненно, было в этих заснеженных просторах и самих жителях. Предстояло разобраться, что именно, иначе будет сложно сочинять листовки и агитгазеты.

По словам Тимура, было только два реальных кандидата – действующий глава города Шишкин и директор местного завода Кулик. Победить должен был директор завода, за которым стояла крупная финансовая фигура, потихоньку скупающая предприятия региона.

Интересы этой фигуры как раз и представляла в штабе группа людей с неоднозначной репутацией, которых в профессиональной тусовке за цинизм и неразборчивость в средствах прозвали «красноярскими подонками» – в этом не было злобы или осуждения, простая констатация факта.

Эти хваткие ребята, благодаря природной наглости и абсолютному отсутствию каких бы то ни было принципов, ловко воплотили в жизнь мечту каждого авантюриста – «удачи и лохов побогаче».

К слову сказать, все «подонки» имели по два высших образования, здорово разбирались в перипетиях закулисных игр и обладали невероятным нюхом на все, что плохо лежит.

Из-за своей беспредельной вороватости они, собственно, и попали в этот захолустный городишко. Вначале они ударно потрудились в команде одного небезызвестного олигарха, у которого были наполеоновские планы по захвату нескольких заводов края.

В один прекрасный день из фондов олигарха пропал вагон бумаги. Подняли всю документацию, бегали-кричали, размахивали руками и рвали на заднице волосы. Но напрасно – вагон исчез с лица земли, как корова языком слизнула. Когда «подонки» сообщили об этом самому «папе», тот меланхолично ответил:

– А в чем проблема? Купите еще один.

Вот тогда ребята поняли, какая удача им привалила. И начали дойку олигарха. Ему нежно нашептывали в уши проекты, один безумнее другого. Олигарх верил, и деньги текли в карманы предприимчивых «подонков». Но даже на старуху бывает проруха – какие-то завистники не поленились просветить «папу» относительно его чересчур ловких помощников. «Папа» брезгливо подсчитал убытки, удивился и вызвал «подонков» на ковер. Насколько я знаю, им было предложено: либо они крысят по-божески и при этом выигрывают кампанию в том самом крохотном городке, чтобы хоть как-то загладить ошибки прошлого, либо их холеные тушки обнаружат утром в придорожной канаве.

«Подонки» слегка побледнели и в тот же день отправились покорять провинцию. Однако довольно скоро они поняли, что без посторонней помощи в этом дремучем лесу не обойтись, и решили пригласить дополнительную рабсилу. То есть нас.

Помню, «подонки» во главе с Данилой Мерзляковым показались мне слегка высокомерными, но милыми. Они вызывали симпатию самим фактом своего неустойчивого положения, как пираты на тонущем корабле, – всем было известно, что олигарх шутить не любит. Они дорого одевались, хорошо пахли и сверкали обворожительными улыбками флибустьеров. Один из них, узнав, что из-за холода юная пиарщица спит в носках и кофте, пожертвовал мне свой обогреватель. Уверена, это был единственный героический поступок в его насыщенной жизни.