Моя лучшая ошибка

Маменька смотрела на меня изучающе, будто увидела впервые. Взгляд был неприятный, меня будто взвешивали на невидимых весах, сравнивали с неведомым идеалом. Идеалам, как известно, никто не может соответствовать.

– Даже если не сможешь, уверена, мы сможем подтолкнуть приёмную комиссию к правильному решению, – вынесла маменька вердикт.

Меня не признали умной, но посчитали сообразительной.

– Но в стенах академии я не смогу тебе помочь.

– Я справлюсь.

– Тебе придётся. Представь, что будет, если Гастингсы всё узнают и расторгнут помолвку, – конечно, она говорила не о моём разбитом сердце. – Пойдут слухи. Каждый вставит свои пять шиллингов в эту историю: кто-то скажет, что вы расстались, потому что ты некрасива, кто-то предположит, что причина в твоей незнатности (титул девочкам всё же не передаётся), но найдутся и те, кто придумает что-то оригинальнее.

– Оригинальнее?

– Какое-нибудь проклятие. Подозрение в том, что ты незаконнорождённая. Скорое банкротство твоего отчима, моего дорогого мистера Брауна.

– Но это же неправда!

– Станет правдой, если в слухи поверит достаточное число людей.

То есть, на меня возлагали ответственность не только за свой брак, но и за будущее и репутацию всей семьи? Потрясающе.

– Поэтому ты должна постараться. Вести себя в академии безупречно, не подавать виду, что тебе нужно что-то помимо внимания твоего дорогого Дерека, – надо же, маменька знала его имя. – Ты должна казаться влюблённой дурочкой, приехавшей в академию вслед за своим избранником, а не расчётливой умной девочкой.

Ей не хватало только добавить: «Каковой ты и так не являешься».

– Я справлюсь, – пожалуй, в моём голосе было чуть меньше уверенности, чем прежде. Но маменьку это устроило:

– Хорошо. Тогда я сегодня же займусь поиском необходимых учителей, – в ответ на мой удивлённый взгляд она улыбнулась. – Будет всё же приятно, если ты пройдёшь испытания не на самый низший балл.

Ауч.

– Гарольдсон!

Дверь открылась незамедлительно: дворецкий только и ждал своего часа. Мой же час прошёл – маменька полностью сосредоточилась на своих указаниях и более не интересовалась моим мнением. Не сомневаюсь: она даже не заметила, как я вышла.

Глава вторая, в которой сталкиваются принципиально разные точки зрения на высшее образование

Важный нюанс, на который я при поступлении не обратила должного внимания: Бирмингемская академия алхимии и астрологии не имела ничего общего с Бирмингемским университетом, одним из крупнейших в стране. Проще говоря – это было захолустье. Хотя красивое.

Академия находилась далеко за городом, в окружении холмов и пасторальных пейзажей. Путь к ней пролегал через живописные виды: выглянув в окно экипажа, я могла любоваться быстро бегущей рекой, широкими лугами, играющей на обочине деревенской ребятнёй. Счастливые! Им то не надо думать о репутации семьи и о том, как вернуть жениха, который, к слову, ещё даже не пытался сбежать из-под венца.

Я успела немало подумать об этом в последнее время.

С чего маменька вообще решила, что Дерек от меня откажется? Насколько я могла судить, он был благородным молодым человеком – такой бы не бросил помолвленную с ним девушку на произвол судьбы. Даже если бы он принял решение расстаться со мной (в чём я не могла его винить: каждый имеет право попытать счастья в поиске любви), Дерек мог бы сделать это деликатно, чтобы после не осталось пространства для слухов. Я так и представляла себе эту речь:

– С прискорбием сообщаю, что мы с моей возлюбленной Имельдой приняли решение расстаться. Это не продиктовано ничем иным, как нашими искренними чувствами друг к другу: я не могу пользоваться её вниманием, зная, что звёздами нам не суждено быть вместе. У моей дорогой Имельды должен быть шанс найти свою истинную судьбу, и этому человеку несказанно повезёт.

Ах, до чего же прекрасные слова! Конечно, я бы ответила ему тем же – я и сейчас уверена, что его истинная суженая познает великое счастье. Иначе и быть не может, коль ей обещана любовь такого красивого, смелого, мужественного, умного юноши!

Правда, странно, что он выбрал для обучения столь малоизвестное учебное заведение, а не прославленный Бирмингемский университет.

– Почти приехали, мисс, – в реальность меня вернул голос мисс Бендикот, служащей университета, которую отправили меня встретить.

До Бирмингема я добиралась поездом в сопровождении одной из наших многочисленных служанок, но на вокзале мы расстались – меня передали в «заботливые руки» мисс Бендикот, как она сама же и выразилась.

В целом, мисс Бендикот оставляла впечатление строгой, но справедливой наставницы. Её одежда выдавала склонность к консервативным взглядам: на это указывал высокий воротник и плотно закрытое декольте, наличие старомодного кринолина родом из её молодости и тёмный синий цвет платья (она наверняка бы надела и чёрный, если бы это не был традиционный цвет ученических мантий).

При таких вкусах мой наряд мог вызвать неудовольствие, но она оказалась довольно терпимой к проявлениям современной моды. По крайней мере, мои открытые ключицы мисс не смутили – или же она этого не озвучила, что в любом случае подняло её на ступеньку выше в моих глазах.

Ещё на одну ступеньку мисс Бендикот поднялась, когда обнаружилось, что она не склонна к пустым разговорам: почти весь путь мы преодолели в молчании. Лишь в самом начале она позволила себе прервать мои раздумья, чтобы ввести в курс дела и объяснить, кто же она такая. А была она никем иным, как наставницей и соглядатаем всех без исключения девушек в академии, чьей обязанностью было следить за тем, чтобы мы и вдали от дома не забывали о правилах приличия, вбитых в наши очаровательные головки с самого детства. Как будто это можно было забыть!

– Я буду за вами приглядывать, – тем не менее, ласково пообещала мисс Бендикот, и пока полностью это обещание выполняла.

Она не оставила меня в одиночестве, когда экипаж остановился во дворе академии – мрачного особняка из тёмного кирпича, сразу привлекавшего внимание двумя тянущимися ввысь башенками. Интересно, это в них проводятся занятия по астрологии?

Вопрос остался непроизнесённым – долго разглядывать здание мне не дали. Мисс Бендикот кивнула в знак приветствия ожидающему нас у входа слуге и решительным, но не очень широким шагом направилась к деревянной двери. Стоило ей ступить на крыльцо, как та услужливо распахнулась, будто по мановению руки (хотя, конечно, в действительности дело было в предупредительном швейцаре, чью ливрею я успела заметить за открывшейся створкой).

– Весь первый этаж отведён под классные комнаты и общие помещения, – объяснила мисс Бендикот, проходя через просторный холл. – В восточном крыле находятся столовая и библиотека, в западном – кабинеты. Подробную экскурсию для вас проведёт одна из старших девочек, когда вы немного освоитесь.

– Хорошо, мисс Бендикот, – кротко откликнулась я, мысленно порадовавшись, что в ближайшее время мне не придётся одной бродить по этим тёмным коридорам, при виде которых мигом вспоминались произведения Горация Уолпола (маменька думала, что надёжно их спрятала, но за своё детство я успела исследовать все полки в домашней библиотеке).

– Вы, как и все наши студенты, будете жить на втором этаже. Девушки и юноши проживают отдельно, вам отведена дальняя часть западного крыла, рядом с личными комнатами преподавателей. Не волнуйтесь, они вас не потревожат: никому не дозволено заходить в дамскую гостиную и тем более в ваши спальни. Кроме, разве что, слуг.

Что ж, вполне разумно. Конечно, я не сомневалась в манерах юношей, обучающихся в столь благородном заведении, но обезопасить девушек от всяческих поползновений никогда не было лишним.

– Я лично слежу за тем, чтобы дамская гостиная оставалась неприкосновенной, – продолжала меж тем мисс Бендикот, ступая по мягкому, приглушавшему шаги ковру меж одинаковых тёмных дверей, скрывавших, вероятно, комнаты преподавателей.

Коридор был коротким и обрывался стеной, совершенно неожиданно выраставшей из полумрака.

– Её достроили позже, – заметив моё удивление, пояснила мисс Бендикот. – Как вы наверняка знаете, ещё два года назад в академию не принимали девушек и в таких разграничениях не было никакой нужды.

Из-за недостатка света я не сразу увидела в стене дверь, выполненную из тёмного дерева. Мисс Бендикот положила пальцы на чернённую ручку:

– Днём эта дверь открыта, ваши передвижения никто не ограничивает – хотя, конечно, приветствуются прогулки парами, а не в одиночестве. На ночь же мы закрываем дамское крыло во избежание… – она умолкла, подбирая слова, и наконец остановилась на абстрактном, – …во избежание всяческих инцидентов.

«Интересно, а эти самые инциденты уже случались?» – подумала я почти мимоходом. А затем замерла, глупо остановившись на самом пороге.

– То есть, нас запирают?

– Я бы выбрала другое слово, – проворковала мисс Бендикот, мягко подталкивая меня в сторону дамской гостиной. – Вас защищают и оберегают.

«Но как же мне тогда свидеться с Дереком?!» – конечно, я этого не спросила. Мисс Бендикот, судя по всему, была понимающей женщиной, но моё желание поступить в академию, чтобы гарантированно выйти замуж, она вряд ли бы поняла. Консервативные леди считали, что девушка должна смиренно встречать свою судьбу, а не брать её в руки. Может, и хорошо, что они не читали Конан Дойла – как бы мисс Бендикот шокировала Ирен Адлер!

– Девушки! – не обращая внимания на моё замешательство, мисс Бендикот вслед за мной вошла в комнату и, благоразумно притворив за собой дверь, хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание.

Вышколенные студентки мигом подняли головы от своих занятий. На меня уставились семь пар заинтересованных глаз.

– Позвольте представить вам мисс Имельду Браун, вашу новую сокурсницу и, надеюсь, подругу, – мисс Бендикот улыбнулась так, что становилось ясно: не подружиться нам было нельзя. – Она немного задержалась, так как прибыла к нам из столицы. Надеюсь, вы поможете ей освоиться.