Сердце скрипки. Роман

– Тавда, – название само сорвалось с губ. Когда-то в молодости он бывал там, кроме рыбалки, не запомнил ничего. Три дня он пил с руководством города, рыбачил с полуразвалившегося катера, а потом уехал и старался забыть этот бедный, разворованный город.

Михаил резко развернулся и вышел. В машине он долго смотрел на руль, не понимая, куда ему ехать. Он сам уже давно чувствовал, что его жизнь рассыпается, как песок на ветру, – бесконтрольно, быстро, но очень красиво. Он тратил себя на развлечения и бизнес, но уже давно не получал радости от чего-либо. Он хотел изменить хоть что-то, но метод отца просто вызвал в нём волну ярости, гнев, ненависть. Он уткнулся лбом в руль, зарычал, как животное в клетке, повернул ключ зажигания, вывернул на проезжую часть и поехал в сторону дома. Перед отъездом его ждало много дел и нерешённых проблем.

21 мая 2012 г. Россия, Тавда

Михаил приехал в Тавду через два дня после разговора с отцом. Он ехал туда и не мог расслабиться ни на секунду из-за тяжёлых мыслей в своей голове. Он не представлял, как жить в такой дыре, которую выбрал его отец. У него было много связей во всех уголках страны, но здесь он кое-как смог найти приличное жильё. Из всего, что ему предложили в агентстве недвижимости для размещения, он не смог выбрать ничего пригодного для жизни – в одной квартире были клопы, в другой воняло кошачьими испражнениями, в третьей мебель была из прошлого века.

Михаил был вынужден обратиться к главам города. Сначала они смотрели на него как на дурачка, но, узнав, что он инвестор, сразу нашли ему сносный коттедж, с хорошим двориком и приличным ремонтом. За несколько часов нахождения в этом городке он уже успел возненавидеть это место, и главной его целью было скорее закончить строительство зоны отдыха в парке этого города и уехать обратно. Его всего успели искусать комары, они летали целыми стаями вокруг него, пищали у самого уха, щекотали лицо и впивались в кожу, он пытался их поймать и нескольких размазал по белой рубашке. В самые нежные места его тела впивались мошки, они кусали его за ушами, в шею, в веки, они забирались под рубашку, и он чувствовал зуд по всему телу. Каждый укус вспыхивал волдырём и горел на коже как маленькая ранка.

Его ужасно раздражало, что ему придётся отзывать своих лучших специалистов с крупных объектов по всей стране и переводить их сюда, в это забытое всеми место, но без их помощи он не мог справиться. Все, кому Михаил звонил сообщить о переводе на новый объект, долго хохотали, узнав, куда он их зовёт, потом задавали один и тот же вопрос:

– Ты шутишь? Какая ещё Тавда?

Было сложно держать себя в руках, больше всего ему хотелось ответить: «Нет, не шучу, ты уволен». Но Михаил прекрасно понимал, что эти люди – лучшие в своём деле и он не имеет права их терять, потому что назад их уже будет не вернуть. И он мило смеялся, говорил о том, что пришло время принести пользу человечеству, что его потянуло на благотворительность, что малые города России тоже нуждаются в поддержке. Говорил и ненавидел и себя, и отца. Себя – за то, что не мог взять себя в руки, отца – за эту идею.

Отец запретил ему взять с собой даже водителя, и за пять часов по разбитой трассе у него с непривычки заболели плечи, затекли ноги, а закончилось всё ноющей шеей. В этом городе не было ни одного метра дороги без ямы, одна полоса движения, все ездили как на похоронах. Зато не было пробок.

Он кое-как нашёл этот парк. Прошёл его до конца, вернулся к входу – аккуратно, прибрано, но бедно. В целом парк оказался вторым местом (после коттеджа, в котором он решил жить), что не вызвало отвращения. В парке было много посетителей, в основном мамочки с детьми. Его деловой вид вызывал любопытство у прохожих. Михаил решил надеть солнечные очки, огляделся в поисках административного здания, из зданий, внушающих доверие, увидел только одно. Одноэтажное строение, похожее на большой киоск, обшитое бежевым сайдингом, с зелёной крышей, дешёвая офисная дверь. Он потянул её на себя, вошёл внутрь. После улицы показалось безумно темно, он услышал голос где-то поблизости:

– Проходите сюда, кто там?

Михаил сделал пару шагов в направлении голоса, снял очки, глаза стали привыкать к обстановке быстрее. Это была уборщица, которая тряпкой протирала стены. Он даже не смог сообразить поздороваться, потому что она сразу вызвала в нём волну смешанных чувств. Эта девушка даже перчаток не надела, и на ней не было никакой формы, просто джинсовый сарафан, сандалии и тряпка в руке. Она смотрела на него с интересом, свойственным только детям, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Ему приятен был этот взгляд, глаза у девушки были тёплые, тёмно-карие, как вишни. Волосы она собрала в пучок, они завивались на висках, вокруг лба, над шеей. Было видно, что ей достаточно жарко, потому что в здании было душно, но лицо выражало только радость, будто она давно ждала его и была очень рада его приходу. Девушка улыбнулась во весь рот, обнажив брекеты на зубах – она была довольная смешная с ними, но было видно, что они ей не мешают.

– Добрый день. Вы к нам?

– К кому к вам? Мне нужен директор. Я хочу инвестировать деньги в этот парк и его развитие, – его смутил её вопрос, поэтому ответил он довольно резко, чтобы сразу показать своё положение человека высокого ранга.

– Она сегодня в Тюмени, вернётся только вечером. Может, ей что-то передать?

– Да нет, спасибо, – он хотел уходить, но вдруг удивился: что-то было не так с уборщицей – с ней было приятно разговаривать. – Я могу попросить воды?

– Да, конечно, – она положила тряпку в ведро, пошла в уборную. Михаил услышал звук льющейся воды. Вернулась с влажными руками, достала чистую кружку, наполнила её из пятилитровой бутылки, протянула ему. Он пригубил – вкусная чистая вода.

– Спасибо.

– На здоровье, – ещё одна открытая улыбка.

– Девушка, а почему вы нормальную работу не нашли? Неужели, кроме технического персонала, нет вакансий? – он поставил кружку на стол, скрестил руки на груди. Михаил понимал, что вопрос очень грубый, но весь этот день высосал его до капли, и он хотел испортить его ещё кому-то.

Она оглянулась на своё ведро, снова улыбнулась, только теперь одним уголком губ, наклонила голову на бок.

– Так хорошая же работа, разнообразная, весёлая. Люди интересные, добрые, – хорошо поставленная речь, она умела подбирать слова, не шепелявила, не проглатывала окончаний слов. Михаил прищурился, облокотился о косяк двери. – Неужели это имеет большое значение, где работает человек? – она продолжала размеренно, сдержанно, при этом внимательно смотрела на него. От такой манеры общения провинциальной уборщицы было немного неловко.

– Если тебе предложат должность администратора гостиницы – пойдёшь? – он понимал, что вопрос прозвучал как издёвка, но ему хотелось поддеть её, вывести из себя, чтоб она показала, что является хабалкой, как и другие люди её профессии.

– Я же в этом не разбираюсь совсем, – в её ответе не было растерянности, только удивление.

– У тебя образование есть какое-то?

– Есть. Я техникум окончила, только никак не запомню – это просто среднее или среднее техническое? – и её саму это так рассмешило, что она засмеялась. От всей души. Всего на пару секунд, но он не удержался и улыбнулся этой её то ли шутке, то ли глупости.

«Не дай бог, чтоб в этом городе все были такие странные, как эта девочка, ей же лет девятнадцать от силы. Или когда там брекеты ставят».

– Ясно. Тогда я заеду завтра, – ему стало неловко от её невозмутимости, захотелось поскорее уйти и забыть этот пустой диалог.

– Хорошего вам дня! – эти слова она сказала ему вслед, и всю дорогу Михаил назойливо думал об этом. «Хорошего вам дня!» – что она вообще хотела сказать? Выходило, что уборщица в парке гораздо дипломатичнее его. От этого он ещё сильнее разозлился. И твёрдо решил, что завтра он будет самым вежливым в этом проклятом городке. Даже с этой уборщицей. Потому что он директор огромного бизнеса, пусть временно снятый с должности, и должен быть повыше уровнем.

Он приехал в свой коттедж. У него не было никакого персонала, он представления не имел, сможет ли найти кого-то приличного для ухода за этим домом, для приготовления ему еды, для ухода за садом, который уже цвёл и разливал по округе аромат черёмухи, вишни, сливы. Он раскрыл окна, вдохнул расслабляющий аромат – в душе стало светлее. Михаил принял душ, нашёл в интернете доставку еды на дом, заказал роллы.

Роллы оказались отвратительного качества, но голод длинного дня требовал обильного ужина, и он съел всё. На улице поднялся ветер. Михаил решил прикрыть окно и увидел её. Идущую мимо его дома уборщицу из парка. Она шла лёгкой быстрой походкой, улыбалась сама себе, ветер трепал ей волосы, и она держала их, одной рукой прижав к шее. Он проводил её взглядом, закрыл окна, задвинул шторы. В голове метнулись две мысли, одна – холодная и расчётливая:

«Мне же нужно будет с кем-то утешать свои физические потребности – а ей даже не придётся делать дорогих подарков, её не нужно будет долго обхаживать, такой мужчина, как я, просто логически должен располагать её».

И вторая – удивлённая:

«Но она же ещё ребёнок!»

Он выключил ноутбук, нашёл в шкафу чистое постельное бельё, застелил постель и уснул крепким здоровым сном.

22 мая 2012 г. Россия, Тавда

Утром Михаил чувствовал себя гораздо лучше, он получил готовые проекты на почту. Всё строительство должно было тянуться не дольше двух месяцев, а самое главное, по прогнозам финансового отдела – прибыль всё-таки будет. Оставалось только определиться с территорией. Он чисто выбрил лицо, надел свежий серый костюм, блестящие запонки, лакированные ботинки – ему нравилось производить впечатление, и сегодня он был готов на все сто.

Михаил сел в свой Porsche, в салоне играла приятная музыка, он откинулся на кресло и раздражённо бросил телефон на соседнее сиденье. Он наряжался ради уборщицы, это было противно и смешно. В Екатеринбурге с ним были красивейшие женщины города – ухоженные, приятные, умные. А он думал о какой-то простушке из дыры, в которую приехал на пару месяцев. Он побарабанил пальцами по рулю и поехал.

Приехав, он сразу пошёл в административное здание. Уборщицы не было видно, директор стояла посреди холла и читала какие-то документы. Ей тоже прислали на почту планы застройки, и она уже готова была показывать территорию.

– А я вас поджидаю, Михаил Витальевич, доброе утро, – дружелюбная улыбка, приятный вид. Женщина лет сорока пяти, светлые короткие волосы, чёрные глаза, лёгкое зелёное платье, жёлтые туфли.

– Доброе!

– Света, пошли на территории выберем место для нашей новой площадки?

Из кабинета появилась вторая женщина, высокая, статная, голубые глаза, каштановые длинные волосы. Одарила его такой же фирменной дружелюбной улыбкой, как и директор.

– Здравствуйте. Как классно, что вы у нас решили эту зону отдыха строить. Нам вчера сказали, мы так обрадовались! – обе женщины были безумными болтушками, они вели его по парку и не молчали ни секунды, они рассказали ему всё – где стояли качели, карусели; как пропала статуя Ленина и куда; как воруются цветы и деревья; как они очень медленно, но не сдаваясь, шли к расширению культурных зон парка. Марина Сергеевна была невысокого роста, очень живая, смешливая, а Светлана Дмитриевна оказалась художественным руководителем парка, она была в меру весёлой, в меру сдержанной, она умела подбирать слова, и все дипломатические беседы почему-то вела именно она. Они показали Михаилу непроходимый лес, на месте которого ему предстояло поставить зону отдыха с нуля.

– Я могу убрать эти заросли и посадить вокруг что-то более благородное? – он в волнении осматривал тонкие некрасивые тополя и слышал, как вокруг его головы начинают пищать комары.

– Можете! – в голос ответили они.

– Я видел по дороге сюда торчащие из земли плиты и канавы разной глубины – я могу выровнять подход к этой территории? – они кивнули ему, он не понимал, как можно было до сих пор не привести в порядок все эти гектары земли. Ему было жалко смотреть, как в Тавде огромные перспективные площади просто стоят грыжами на лице города и никто даже не думает заниматься ими.

Эти две женщины вызывали доверие, он чувствовал, что работать с ними будет легко и приятно. Он сомневался пару мгновений, но всё же решился обратиться к ним за помощью.

– Возможно, вы сможете порекомендовать мне кого-то, кто мог бы помочь мне в бытовом плане жизни. Я имею в виду повара, гувернантку и садовника. Мне пока сложно сориентироваться, куда можно обратиться по этому вопросу.

– Поможем. Вам уже сегодня нужны эти люди? – вид Марины говорил о полной готовности помогать ему.