Любовь прошла....

– Ты создал уже свой шедевр! Это мой портрет! Пусть он не станет шедевром для других. Но эта картина всегда будет шедевром для меня, для моих глаз, потому что ты написал ее с любовью, вложив в произведение часть своей души и своей любви.

Отшельник

Монах Серафим сидел за столом в своей келье и размышлял. Ему казалось, что он ничего не достиг еще в своей жизни, вернее сказать, не достиг того чего ему хотелось. Отец Серафим всему силами желал понять, что такое любовь ко всему человечеству. У него было в душе только понятие привязанности к конкретному человеку. Монах Серафим думал, о том, что его душа ни к кому не привязала. Ведь главной причиной его ухода в монастырь было то, что в миру у него не складывались отношения с людьми. Для светского мира он был какой-то иной, не здешний, неприкаянный. Все ему было чуждо и ни от чего не радостно.

Едва поверив в Бога, будущий монах решил, что станет Ему служить. В этом он пытался найти себя. Но поступив в монастырь, понял, что его вера еще не такая сильная. Да и Священное Писание с богослужением он знал плохо. И вот по прошествии нескольких лет монах понял, что еще не достиг желаемого, ни крепкой веры в Бога, ни любви. Ему хотелось усовершенствовать себя самого, хотя он был еще молод.

И вот однажды на литургии он заметил молодую девушку, которая приезжала в монастырь паломницей. Монах видел, как она долго молилась Божией Матери со слезами перед иконой зажигала свечи. Ему понравилось это. И он стал наблюдать за девушкой всякий раз, как она приезжала в монастырь. И даже спросил у знакомых, как ее имя. «Марина», – ответила подруга паломницы.

Монах Серафим стал особенно часто молиться за рабу Божию Марину. Он считал, что вот именно она имеет крепкую веру, а ему этого не достает совсем. Монах просил у Бога, чтобы хотя бы частица той веры, которая есть в сердце этой девушки, перешла к нему. Но вскоре понял, что имеет к Марине особую душевную привязанность, выделяет ее вниманием среди других девушек и женщин в храме, а может даже и любит ее. И от этой мысли монаху стало не по себе. Ведь он давал обещание Богу, что будет всегда с ним и станет честно и ревностно Ему служить. А тут проявилась привязанность к конкретному человеку. Но обещание данное Богу было важнее для монаха, чем прочие волнения его души.

Он решился попросить настоятеля монастыря пожить в скиту. И получив благословение, ушел в дальний скит и стал жить отдельно от всех. Ничто уже не могло нарушить уединения монаха Серафима. И для молитвы было больше времени. Поначалу ему было страшно жить одному. Монах не привык к этому. И даже, когда шумел дождь за окном, ему было боязно, и одиноко. Он тогда становился перед иконой Иисуса Христа, смотрел на Спасителя и подолгу молился. Просил Господа успокоить его сердце и уберечь от всех бед. Постепенно вера монаха Серафима окрепла. Ведь он видел действенность своей молитвы, стал чувствовать, что Бог его слышит и помогает ему. Когда он жил со всеми в монастыре, ему было трудно сосредоточится на этом и понять. Он стал произносить на молитве: «Береги Господи всех людей, как ты уберег меня сегодня от беды!» Его душе открылось, что все вокруг – чада Божии и надо молиться за всех, но это вовсе не означает, что в сердце нет любви. А просто бывают ее разные виды и свойства. И любовь ко всем ближним гораздо шире и плодотворнее для души, чем любовь к одному человеку. Обретя, наконец, для души то, что хотел, монах вышел из уединения и снова вернулся в монастырь.

Пасхальный кулич

Жили-были две соседки. Одну звали Надежда, а другую – Любовь. Были они соседками по дому. Встречаясь утром по пути на работу, говорили друг другу «Здравствуйте!». Вскоре они решили познакомиться поближе. Так проходил день за днем и соседки стали подругами. Обе женщины были пожилые и у каждой из них уже были взрослые дети и внуки. Соседки стали ходить друг другу в гости.

И вот в четверг перед праздником Пасхи решили подруги испечь каждая по куличику. Закупили продуктов и стали готовить. Любовь была в радостном настроении. Она готовила тесто для кулича, вспоминала своих детей и внуков. Представляла себе, как они все вместе будут встречать светлый праздник Пасхи. Радость предстоявшего события Христова Воскресения уже озаряла ее душу. Теста получилось очень много и его хватило на несколько куличей. Перекрестившись на икону Спасителя и попросив Божией помощи, Любовь поставила пасхальное угощение в печь.

А у ее соседки Надежды грустно было на душе. Накануне она поссорилась с родными, а помириться, еще не успела. Мрачные мысли одолевали ее, и не радостно было на сердце. Но праздник есть праздник. И кулич Надежда решила тоже испечь. Бес решил посмеяться над ней. Подсунул вместо сахара Надежде соль. И тесто не подошло. Кулич не удался совсем. Опечалилась Надежда, и на душе у нее стало еще горше.

У Любови куличи удались на славу. Пышные да румяные. Пошла она в храм святить куличи к празднику, надела свое лучшее платье, и повязав голову пестрым платком. Радостно Любови было в церкви. Все готовились встречать светлый праздник. И представилось ей, как завтра люди будут говорить друг другу: «Христос Воскресе!» И от этого стало на душе еще светлее.

После богослужения Любовь отдала один кулич бедно одетой старушке. Та приняла с Благодарностью. «Пусть ей будет с чем встречать праздник» – подумала Любовь. И по пути домой встретила Надежду. Она сидела грустная на лавочке. Любовь спросила:

– Наденька, что с тобой? Завтра светлый праздник, а ты плачешь.

– Да, вот с родными поссорилась. И все из рук валится. Кулич не удался.

– С родными помирись, Наденька. А кулич мой возьми. У меня еще есть. Всем хватит.

Улыбнулась Надежда, перестала плакать. И пожелали соседки друг другу светлого праздника Христова Воскресения. А на следующий день расцеловались.

Житейское море

Моряк плыл в лодке посреди океана. Его корабль потерпел крушение. И небольшая шлюпка – это было всё, что осталось у моряка Германа. Он не знал, где начинается океан, и где кончается. Перед ним были только бескрайние воды. И вдруг поднялась буря. Лодку стало мотать из стороны в стороны. Герман сопротивлялся, как только мог стихии, но один борт лодки всё равно разбило волнами. Была ночь, и моряк еле уцелел. И понял, что его сил для спасения не достаточно. Герман, в общем-то, и не верил в Бога, но произнес: «Господи помилуй! Спаси меня, если ты действительно есть!»

И вот вдалеке показался луч маяка. Он был слабый и невзрачный. Но всё-таки это был луч надежды на спасение. Хотя от лодки мало что осталось. Но Герман напряг все силы и поплыл. Он спасся и выполз на берег. Когда наступило утро, его заметили местные рыбаки. Они проводили моряка до города, обогрели и приютили.

Германа не оставляла мысль, что своим спасением, своей жизнью, он обязан Богу. Теперь он знал, что Господь есть, и что Бог всегда был с ним и слышал его. Просто Герман обратился к нему только тогда, когда почувствовал опасность и боялся умереть. Моряк спросил у хозяев дома, где находится ближайший храм? Ему указали небольшую часовню. Герман пошел туда и долго молился, благодаря за своё спасение, Христа-Вседержителя. Ему представилось, что Бог действительно держит на руках и благословляет весь мир. И икона в храме поразила его воображение.

Герман решил стать монахом, в благодарность Богу за спасение в море. Моряк осуществил свое намерение. И спустя полгода уже он, будучи послушником, перебирал четки, сидя на ступеньках крыльца монастыря и приговаривал: «Господи помилуй меня!». А через два года стал монахом Александром.

И вот потекла жизнь монаха в молитве и без суеты мирской. Спешить ему было некуда. В миру была суета и море житейское. А в монастыре было для него спокойствие и отдохновение. Монаху Александру больше нечего было бояться. Он знал, что все происходит в мире по воле Божией и Господь сбережет его. А в светском мире была суета, и монаху представлялось, что это тоже волны только, не океанские, а людские. В монастырь приезжали паломники к святому источнику, и тогда в эти дни в обители тоже возникала суета. Все куда-то спешили и торопились. Люди были словно бушующее море, но потом все возвращалось на свои места. И в конце дня монах Александр мирно засыпал. И в его голове звучал шум морских волн.

Чего не чувствуем, того не понимаем

Василий стоял перед дверьми храма. Он никак не мог набраться решимости войти туда. Он подождал немного на ступеньках, пока из храма выйдет его духовный отец – священник Алексий. Василий подбежал к нему:

– Батюшка, мне нужно поговорить с вами!

– Так говори! Чего молчишь?

Василий замялся:

– Видите, отец Алексий! Я не знаю, с чего начать.

– Ну, скажи что-нибудь. А потом посмотрим…

– Я узнал, что меня любит девушка. Но она не совсем здорова. Зина сидит в коляске. И я не испытываю к ней взаимности. И не знаю, как сказать об этом. Она словно отталкивает меня.

– Что же она не человек, по-твоему? Разве, у ней души нет?

– Есть, конечно. Но она ведь нездорова, и я не знаю, как Зину можно полюбить.

– Начни дружить. А там может любовь и получится. От любви нельзя отказываться. Не смей это делать! Слышишь меня, Василий!

Они медленно шли вдоль храма. Священник и Василий завернули за угол. Там была стройка возле храма и лежали бетонные плиты. Отец Алексий сказал:

– Василий, сдвинь хотя бы одну из них с места!

– Но это совсем невозможно, отец Алексий.

– Вот, именно. Не возможно. А теперь представь, что ты берешь эту глыбу и взваливаешь на плечи Зинаиды. И эта плита раздавит ее. Девушке и так приходится преодолевать очень много трудностей. А ты, если откажешься от любви еще ей горя в жизни добавишь. Но, к сожалению, чего мы сами не чувствуем, того не понимаем. А вразумимся только тогда, когда ощутим это сами. Может у Зинаиды такая чистая и светлая душа, что никто не будет тебя любить сильнее. Ни одна из женщин на Земле. И ты, Василий, если будешь любить искренне, забудешь о трудностях. Они для тебя отойдут не второй план, а может и на третий. Бог во всем поможет. И девушка преобразится от твоей любви. И быть может ей станет физически легче. Надеешься ли ты на Бога, Василий?

– Да, но как же быть?

– Если не надеешься, то ты маловер и трус. Иди с миром! Не отказывайся от любви! Попробуй дружить с Зинаидой, а там может любовь и получится постепенно.

Василий ушел. И через две недели отец Алексий встретил Василия возле храма. Он поинтересовался:

– Ну, как дела, Василий?

– Мы пока с Зинаидой друзья.

– Но значит, есть ещё надежда на твоё исправление! Не теряй её…

Несчастная

Лидия ходила по тропинке возле храма. Она прогуливалась по дорожке и никак не решалась зайти в церковь. Лидия считала себя не верующей женщиной. Столько на нее дома проблем навалилось. И дома и на работе.

«Если Бог есть», думала Лидия, – «допустил бы Он все это в моей жизни!» Из храма выходило много людей в воскресный день. Все они показались Лидии не такими несчастными, как она сама: кто-то улыбался, а кто-то беседовал с соседом. Лидии казалось, что уж несчастнее её никого и на свете-то нет.

И вот она все-таки решилась зайти в храм. Лидию поразили тишина и спокойствие в храме после богослужения. И как много в доме божиим было света, он лился изо всех окон.

В жизни была суета, а здесь тишина. Мысли Лидии постепенно успокоились. Она постояла немного храме, посмотрела на иконы и вышла. Идя домой, она вспомнила слова своей бабушки, что Бог всем помогает. «И ведь действительно, в храме какая-то особая атмосфера» – решила Лидия, – «Я, пожалуй, как-нибудь потом еще зайду!».

Придя домой, Лидия стала руководить всеми своими домочадцами. Ей казалось, что все они делают не так. Всем дала указания по дому, что нужно делать и принялась готовить ужин.