Мой талантливый враг

– Инструмент есть?

– Найду.

Винсент думал, смотрел на меня, прикидывал что-то, боролся с собой.

– Ты же не серьёзно? Винни, да ты глянь на неё, – ворчал Ласло. – У нас столько фанатов в академии, куда народа откликнется.

– Мне не нужны фанаты, – жестко ответил Вестерхольт. – Мне нужен кто-то с серьёзным подходом. Ты точно справишься, Елена?

– Инструмент, десять ваших песен. Что-то ещё?

– Марко распечатает партии. А я заеду за тобой в восемь вечера. Бывайте!

Так просто? Он согласился? Даже не попросил меня показать, что я умею.

С этими словами он подобрал свою акустическую гитару и побрел к дверям.

– Эй, Винс! А видеофоны? – Ласло отчаянно указывал на ещё не разобранную горку на столе.

– Курочка поможет, а у меня планы, – он подмигнул мне, и покинул чердак.

Едва дверь хлопнула, Марко и Ласло синхронно выругались на хангрийском. Не нужно было знать язык, чтобы догадаться, что это ругательство. Нечто похожее прилетело мне сегодня утром поверх жижи и перьев.

Быстрее сяду, быстрее закончу. Первой устроилась на стуле и продолжила удалять свои записи.

Ребята присоединись, но я чувствовала, как их распирает от вопросов.

– А ты точно умеешь играть на басу? – с неприкрытым сомнением поинтересовался Марк.

Я лишь самодовольно вскинула голову и ответила ему полным уверенности взглядом. Вот только в квадратных очках клавишника Парамнезии отразилось совсем неуверенное лицо.

Я в жизни не держала бас гитару. Вот сегодня как раз и узнаю, умею я на ней играть или нет. Это же не должно быть сложнее скрипки?

Когда с видеофонами было наконец покончено, на Ласло взвалили самую неприятную часть работы. Ему нужно было вернуть все изъятое владельцам. С недовольным кряхтением он начал собирать устройства в коробку. Я же пошла за Марко в копировальную комнату.

Он не разговаривал со мной почти всю дорогу и явно был не рад моему обществу. Можно подумать, я счастлива от истории, в которую влипла в прямом и переносном смысле этого слова.

Редкие адепты высоких, которые встречались нам по пути, провожали нас вопросительными взглядами. Но хоть не кидались ничем. Интересно, какая по счету пара идёт сейчас? И что мне будет за прогул? Воображение рисовала ещё одну объяснительную в кабинете герра Циммермана. Почему же мой конвоир молчит, вот бы разбавил мои невеселые мысли хоть на минуту.

Только когда Марк подключил к множительной машине свой видеофон, я услышала:

– На всякий случай не обольщайся. Я не в восторге от твоей замены на сегодня.

– Даже не думала. Просто хочу отплатить Винсу за услугу. Не более.

Это было лишь отчасти правдой. В той части, в которой было не страшно признаться самой себе. Ну а если быть честной до конца, то мне хотелось повторить нашу дуэль, я мечтала вновь ощутить ту бурлящую на кончиках пальцев магию, утонуть в какофонии противоречивых чувств, услышать рокот толпы. Довольной, гневной, испуганной. Не важно. Я хочу жить этим.

Марко деловито закатал рукава мантии. Целая вязь татуировок покрывала его кожу от запястий и выше. Слова на хангрийском, ноты, древние магические символы.

Хотелось пошутить что-то про шпаргалку, которая всегда с собой, но парень был так серьёзен, что я лишь терпеливо ждала, когда он закончит с распечаткой. Старый копир скрипел и повизгивал от натуги, но упорно работал. Хоть и медленно. Так что мне приходилось и дальше терпеть общество недовольного Марко, а ему моё.

Наконец-то первый лист выполз из машины. Потянулась к нему, но Марк опередил меня.

– Это не просто песня. Её написала Виви специально для вчерашнего выступления. Эту партию она должна была играть на большой сцене. Это её долгожданный дебют и триумф, которые вы с Винсом грубо отняли. Отнесись хотя бы здесь с уважением к тому, что мы делаем.

Приняла лист из его рук, и в этот раз уже новое чувство разливалось в груди. Мне было стыдно? Как сегодня утром, когда держала чашку кофе, сваренного Шаей. Что со мной такое? В жизни не было стыдно и совестно, но после дуэли, во мне начало что-то ломаться. Сочувствие к Амадею, стыд перед Виви и Шай, злость на студентов, раздражение из-за Марко.

А ещё есть Винсент с его серьгой на губе. И тут все куда сложение. Тут сразу весь спектр неприятных эмоций, которые сливаются в удивительную сладко-болезненную гармонию…

– Я отыграю партию Виви безупречно и с уважением, – пообещала Марку, но он даже не посмотрел в мою сторону.

И хорошо. Потому что себя я видела в отражении стеклянного шкафа. Ручаюсь, обсыпанная перьями я выглядела лучше. Огромные влажные глаза. Испуг и полное непонимание, что делать дальше со всем этим новым и непонятным.

На всякий случай песню Виви я не стала читать в присутствии Марка. Вдруг я выдам себя какой-то гримасой? Песня не понравится мне, и я усмехнусь, фыркнуть или сморщусь. Позже. Ознакомлюсь, когда останусь одна.

– Остальные песни Винсента.

Марк раскладывал листы на свободном столе и делал в них пометки.

– В этих местах мы обычно делаем паузы. Начинаем хлопать и позволяем зрителям включиться в пение. Но ты продолжаешь играть. Держишь структуру все время. Качаешь толпу.

Кивала. Боже. Позволять зрителям петь! Какой непрофессионализм. Словно они забыли слова или играть разучились. Люди заплатили, чтобы слушать, а не выполнять работу музыканта! Кто вообще в своем уме стал бы платить, чтобы спеть?

– Я написал тебе свой номер. Позвони, если возникнут вопросы. Полноценную репетицию мы все равно сможем провести только в клубе во время проверки звука.

Кивнула, все ещё боясь открыть рот и обидеть Марко своими мыслями. Звонить ему я, конечно, не буду, но уже не из-за снобизма. У меня просто не с чего звонить.

– Тогда до вечера. Удачи тебе не желаю. Если ты сыграешь лучше Виви, а ты все делаешь идеально до зубового скрежета, я тебе этого никогда не прощу, Елена. Я искренне надеюсь, что ты облажаешься.

Вот и поговорили. Осталась один на один с распечатками. Меня мучил только один вопрос, если Марк желает мне провала, зачем тогда оставил номер и подробно расписал все места, которые могу вызвать у меня трудности.

Когда Марко ушёл, я заботливо собрала распечатки и убрала их в сумку. Я пропустила всего полторы пары и вполне успевала на оставшиеся занятия. Могу устроиться на последней парте и спокойно разучивать песни. При одном только беглом взгляде на листы, музыка уже слагалась в моей голове, а голос Винсента обрамлял все своим пением. Пальцы сами собой водили по воздуху, пытаясь нащупать мелодию. Я справлюсь. Непременно справлюсь.

Поспешила обратно к своему шкафчику. Нужно попробовать очистить его. Тем более я помню, что проделал со мной Вестерхольт. Я легко повторю эти хангрийские мотивы на флейте и избавлюсь от гадкой жижи.

Вот только в холле меня ждал новый сюрприз. Никаких следов недавнего побоища не было и в помине, из моего шкафчика не лилась сомнительная субстанция. Лишь кое-где в углу лежало несколько перьев. Осторожно потянула за ручку дверки и на всякий случай отпрыгнула едва створка отворилась.

Ничего. Тетради и книги аккуратно разложены. Чуда не произошло, и они уже не были красивыми и новенькими. Потрепанные слегка разбухшие страницы. Но сухие. И даже текст читаем.

Недолго гадала, кого благодарить за эту заботу. На внутренней стенке шкафчика была нацарапана картинка. Пригладила пальцем смешную пучеглазую курицу. И почему я не обижена? Почему мне приятно?

Обернулась. Никого не было в холле. Быстро приложила чистый лист бумаги к рисунку и заштриховала карандашом, переводя изображение. Сложила листочек с картинкой и спрятала в карман. Понятия не имею, зачем я это сделала, но сейчас это казалось мне важным. Очень важным.

Курочка…

Прозвучало в мыслях голосом Винсента. Как бы я не мотала головой, вытряхнуть это уже не получилось.

Закрыла шкафчик, и с тяжелым сердцем пошла на третью пару. До начала занятия оставалось ещё немного времени. Положила бубен на колени, если вдруг кто решить опять меня забросать яйцами, и достала песню Виви.