Праздник на выезде
Надо сказать, лицо у реальности оказалось звериным. Точнее, у парня, который привез к отелю целый фургон дорогущей снеди. У бедолаги был неправильный прикус: нижняя челюсть торчала вперед, и Глеб во время разговора никак не мог отвести глаз от кривых посеревших зубов. Это как с белой обезьяной. Запретишь кому-нибудь о ней думать, так человек еще долго не сможет прогнать из воображения навязчивый образ.
– Вы договорчик-то подписали, – повторял доставщик, а Глеб все думал, какого лешего тот все время улыбается. Политика компании? Так они бы для начала посмотрели, кого заставляют щериться перед клиентами. В случае этого парня улыбка скорее пугала, чем располагала. Да и какой толк в вежливости, если вернуть заказ это не помогает?
Глеб преуспел только в одном: сэкономил на обслуживании. Да, за ложный вызов официантов с него тоже взяли деньги, но куда меньше, чем если бы фуршет все-таки состоялся. Но горький привкус после маленькой победы все же остался. Выгружать коробки с едой пришлось самому Глебу, и он порядком умотался, таская закуски туда-сюда. И, что хуже всего, их нельзя было бросать друг на друга, только бережно ставить, каждый раз кланяясь в пол. Вот зря отец говорил Глебу, что фитнес – это пустая трата денег. Если бы Рудаков-младший продолжал заниматься спортом, у него бы не раскалывалась теперь поясница, и он смог бы ходить с гордо поднятой головой, а не сутулился, как австралопитек.
– Какая вкуснотища! – восторженно протянула Настя, когда Глеб принес Алине одну из коробок.
Выглядело все и правда на редкость аппетитно. Рудаков с тоской вспоминал времена, когда мог заказать себе нечто подобное, не задумываясь. Вот заработает миллион – и первым делом пойдет в лучший ресторан. Да, он бы с удовольствием отведал сейчас итальянской кухни! Конечно, так вкусно, как тогда, в Милане, в заведении великого шефа Марко Бурджарини, уже не будет, не зря тому дали звезду Мишлен, но и московский «Палаццо Д’Оро» вполне сойдет…
– Да ешьте все, что уж теперь. Девать все равно некуда. – Алина мрачно вздохнула и положила в рот вторую тарталетку с утиным паштетом.
– Может, продадим кому-нибудь? – задумался Глеб. Где-то он читал, что безвыходных ситуаций не бывает. Не помнил только где. На рекламе средства от запора, что ли…
– Кому ты это продашь? – Веригина вытянула руку, похожую на клешню в автомате с мягкими игрушками, и вытащила себе тарталетку. – Будешь ходить по вокзалу, как торговец беляшами? Смирись, мальчик мой, поезд ушел. Но если хочешь, я могу взять это на свой поэтический вечер… Бесплатно, разумеется. Зато ты не будешь переживать, что еда пропадает зря…
– Не, – пробормотала Алина с набитым ртом. – Лучше отвезем к моей маме в роддом. – Она застыла, поймав на себе удивленные взгляды. – Господи, да работает она там, работает! Она вечно жалуется, что у них беременных кормят всякой дрянью, вот устроим им праздник живота…
– Праздник живота! – Настя ни с того ни с сего так обрадовалась, что поперхнулась и закашлялась. – Сейчас, – прохрипела она, подняв указательный палец.
Алина услужливо постучала Портновскую по спине, правда, как показалось Глебу, чуть усерднее, чем следовало бы. Но Настя этого даже не заметила. Сколько Глеб ее помнил, она всегда была на позитиве, во всем искала плюсы. Просто солнечный зайчик какой-то. Вот и сейчас, вместо того чтобы отвесить Алине сдачи, она возбужденно сверкнула глазами и схватила коробку с закусками.
– Праздник живота! – повторила она, прочистив горло. – Это же гениально! Помните, я про нашу Вету рассказывала? Ну вот, у нее завтра гендер-пати!
Глеб с Алиной обменялись непонимающими взглядами.
– Типа вечеринка самоопределения? – неуверенно произнес Глеб. – А не поздновато она?.. Ну, в смысле… – И он пририсовал себе в воздухе большой живот.
– Балда ты! – Настя рассмеялась. – Это вечеринка, на которой все узнают пол малыша.
– В клинике, что ли? – поморщилась Алина.
– Вот вы оба ископаемые! Вообще не в теме, – Портновская подкинула еще одну тарталетку и поймала ее ртом. Глеб только диву дался, как ловко ей это удалось. С минуту все ждали, пока она прожует, и наконец она заговорила снова: – Там конверт с УЗИ заранее отдают организаторам. Ну, и родителям готовят сюрприз. Торт, например, разрезать. А он внутри либо розовый, либо голубой. Или хлопушку взрывают, а там конфетти нужного цвета. Короче, меня пригласили. И вот что я предлагаю…
План Портновской был гениален и прост, как колесо. Для Веты, которая умудрилась выскочить замуж за футболиста с космическими гонорарами, спустить сорок тысяч на закуски было сущим пустяком. К тому же беременные славятся своим неутолимым аппетитом, а Вета созвала на новомодную гендер-пати всех своих подружек с курсов подготовки к родам.
– Эта армия тюленей всосет ваши закуски на раз, – горячо заверила Настя. – Еще и добавки попросят.
Конечно, организатор у Веты уже имелся, но Настя не сомневалась: на лишнюю еду развести будущую мамочку не составит труда. Особенно если использовать козырь «по старой дружбе» и как следует надавить на ностальгический нерв.
Глеба терзали смутные сомнения, что Вета, которую он в свое время по глупости называл Полторашкой, захочет с ним связываться и уж тем более помогать, но Настя твердо стояла на своем. Мол, у беременных и так глаза на мокром месте и разжалобить их – как два пальца об асфальт. И хотя Алина наотрез отказывалась принимать помощь от Портновской, Настя сочла это за кокетство и, прежде чем кто-то успел моргнуть, набрала Вету. Несколько минут слащавого воркования – и новоиспеченная мадам Мякинен – футболист оказался финном – торжественно согласилась на закуски.
– И пусть привезут еще черничных кексиков, – попросила Вета напоследок. – Мы с Лео заказали ванильный торт и брауни, но мне что-то уже расхотелось… Черничные лучше. И… И вишневые. И банановые тоже можно, ага? Денежку я скину с запасом.
Дзиньк! – и денежка с запасом в десять тысяч упала Насте на счет, чтобы мгновение спустя перекочевать на новую карточку Глеба. Все вышло так легко, что Рудаков глазам своим не поверил. Портновскую будто послал им кто-то свыше, она решала проблемы играючи. Как мыльные пузыри лопала. Пык! – и там, где только что маячила катастрофа, только пустота с легким ароматом яблочного шампуня.
Взять хотя бы гостиницу: мало того что Настя умудрилась скостить цену за аренду, превратив своим обаянием отельного цербера в милого щеночка, она еще втерла цветочные композиции в счет оплаты.
– Гортензии стоят минимум две недели, – сочиняла она на ходу. – Только представьте, как будет благоухать ваше фойе!
– Но… – смущенно потупился менеджер. – По-моему, они вообще не пахнут…
– Да вы что! – Настя так достоверно сыграла ужас, что Глеб и сам на секунду испугался. – Вы не чувствуете запахов?! Это же дико опасно! У вас нет температуры?..
Глеб мысленно аплодировал. После магии Насти Портновской счет перестал выглядеть как смертный приговор. А ту сумму, которая осталась от былой роскоши, Настя любезно согласилась дать в долг. Самая настоящая фея!
– Ну разве она не чудо? – вздохнул Глеб, провожая взглядом Настино такси.
– Вот и женись на ней, – проворчала Алина, укладывая коробки с закусками в просторный кузов катафалка. – Я заберу десять, попытаюсь втиснуть в домашний холодильник…
– Ты все-таки ревнуешь, – пропел Глеб, взяв Белкину за рукав.
– А ты, – продолжила она недовольно, – утрамбуй остальные к Илоне Ивановне. У нее там места много, наверное, спит в морозилке…
– Кто у нас тут такая злюка? – Глеб притянул Алину к себе. Настроение аж искрилось, как шампанское на свету. Шутка ли: не успели похоронить бизнес, как вот он, новый заказ! Ну, почти заказ. Зато там, на этой гендер-пати, будет куча потенциальных клиентов. Уж кто-кто, а футболисты умеют развлекаться на широкую ногу.
– Мы все уже прояснили! – набычилась Алина. – Ты с Настей, я помогаю тебе закрыть долг – и финита ля комедия.
– А бизнес?
– Вот ее и бери себе в партнеры! Она вон как все порешала.
– То есть ты не хочешь, чтобы бизнес стоял между нами? – Глеб игриво намотал на палец локон ее волос. Едва не потеряв Алину сегодня вечером, он понял, что не готов ее отпускать. И пусть условности про работу и отношения горят синим пламенем.
– Может, хватит, а?! – Она толкнула его в грудь. – Помогай грузить закуски, они растают!
– На улице минус десять.
– Значит, замерзнут! Да хватит уже! – крикнула Алина, и парковщик отеля, который в этот момент как раз проходил мимо, чуть не поскользнулся от неожиданности. – Надоели мне игры, ясно? – Она понизила голос: – Я не одна из этих твоих…
Ох, до чего же болтливыми бывают женщины! Столько шума разводят из-за ерунды, хотя можно сказать прямо и открыто: «Я не хочу тебя ни с кем делить». Но нет, они кричат, дерутся, несут всякую ересь… Наверное, поцелуи для того и придуманы, чтобы время от времени заставлять женщину молчать. И Глеб решил, что как раз сейчас этот проверенный способ вполне сгодится.
Поэтому, когда Илона Ивановна, кутаясь в лисье манто, спустилась по парадной лестнице отеля и увидела, что творится у ее катафалка, она лишь печально вздохнула и обратилась к молчаливому портье:
– Пожалуй, я выпью еще одну чашечку кофе.
Глава 14
Алина много раз слышала от матери всякие истории про роды. Мораль их обычно сводилась к одному: главное – предохраняться. По крайней мере, для себя Алина сделала именно этот вывод. Нет, она знала, что однажды, возможно, выйдет замуж и заведет ребенка, но до тех пор всегда носила с собой в сумочке презервативы. Не то чтобы они регулярно пригождались, – последняя пачка, аккуратно запакованная, покоилась под расческой и пудреницей уже третий год, – но, как известно, лучше перебдеть.
И Алина искренне не понимала, зачем люди устраивают праздники по поводу беременности. Обычный физиологический процесс – что тут такого? Давайте уж тогда отмечать начало пубертата, климакса, а на каждую овуляцию собирать за общим столом всю семью и откупоривать бутылку-другую шампанского. И, отправляясь на вечеринку Глебовой однокурсницы, Алина была уверена: уж ее точно не прошибет вся эта приторная милота с пинетками и пустышками.
Поначалу так оно и было. Алина сновала с закусками, лавируя между беременными. Они напоминали ей утят из советских мультиков: смешно переваливались с ноги на ногу, покачивая круглыми животами, и постоянно искали, чем бы заморить червячка. Никогда прежде Алина не встречала таких прожорливых людей. Мало того, что они бесконечно жевали, так еще и набор продуктов выбирали очень странный. Макали соленые крекеры во взбитые сливки, закусывали утиный паштет бананами… Алину мутило от одного взгляда на эту гастрономическую вакханалию.
Но самой удивительной оказалась будущая мамочка двойни. Выглядела она так, словно миловидную девушку натянули на дирижабль. Как она доползла до вечеринки, Алина не представляла, – казалось, стоит ей встать, как живот перевесит вниз, и бедолага, упруго подпрыгивая, как фитбол, укатится прочь. Видимо, поэтому она и просидела на диване всю вечеринку, поставив себе на живот тарелку со свежими овощами.
– Мне поставили диабет беременных, – доверительно шепнула она Алине, когда та убирала со стола пустой поднос. – Запретили есть углеводы.
– Сочувствую, – вежливо ответила Алина, а про себя подумала, что сделать это надо было гораздо раньше.
– Можете съесть за меня этот кексик? – попросила беременная. – А я посмотрю.
Алина любила кексы, но желанием есть их напоказ не горела. И пока она подбирала формулировку, чтобы помягче отказать, беременная жалостливо поджала губы и так умилительно распахнула глаза, что слова застряли у Белкиной в горле. Пожав плечами, она протянула руку за выпечкой и тут же получила шлепок по ладони.
– Не этот, – мотнула головой будущая мать. – Вишневый.
Алина на секунду прикрыла глаза, вспоминая лекции мамы о том, что беременным противопоказан стресс. Выдохнула, взяла вишневый, откусила…
– Помедленнее! – последовал новый приказ, и беременная заерзала в предвкушении. – По маленькому кусочку.
Пришлось подчиниться.
– А теперь расскажите, что вы чувствуете. – Беременная сглотнула слюну, как мужик на стриптизе, и, вздыхая и квохча, пододвинулась к Алине поближе, чтобы заглянуть ей прямо в рот.
– Сладко. – Белкиной стало не по себе. Вроде ничего такого страшного и не произошло, но ее не покидало чувство, что ее грязно домогаются.
– Прям сладко-сладко? Как варенье? Или с кислинкой? А тесто хорошо пропитано? – Беременная принюхалась. – Боже, прям тает на языке, наверное…
Алина уже испугалась, что сейчас ее заставят высунуть язык, но вовремя подоспела хозяйка дома.
– Лиза, ты опять за свое? – Вета шутливо погрозила пальцем и улыбнулась Алине. – Вы уж извините ее! Вторая неделя без сахара – ей крышу сносит.
– А можно еще банановый попробовать? – взмолилась Лиза.
– Жуй! – Вета бесцеремонно сунула ей стебель сельдерея и потащила Алину прочь. Та готова была руки целовать своей спасительнице: еще немного, и эта кондитерская оргия нанесла бы Белкиной психическую травму.
Вета была само очарование. Ростом ее, конечно, природа обделила – от силы метра полтора, потому, видно, Глеб с присущим ему тактом и одарил ее кличкой Полторашка, – зато во всем остальном Вета была воистину большим человеком. Один тот факт, что к ней на гендер-пати собралась такая уйма друзей, говорил о многом. Вспоминая собственных однокурсниц, Алина поняла, что Рудакову страшно повезло с окружением.
– Давайте сделаем так, – предложила Вета, отведя Алину на безопасное расстояние от Лизы. – Вы пока часть закусок унесите в подвал. Там прохладно. А то у нас еще конкурсы всякие запланированы, боюсь, если все объедятся и потом не станут участвовать, организатор меня убьет.
– Как скажете, босс, – кивнула Алина. – А во сколько подавать остальное?
– Когда лопнем шарик. Мы с Лео так ждем этого, у меня аж руки дрожат. – Вета нервно погладила живот. – Если честно, мне все равно, кто родится… Мы так долго пытались забеременеть! А Лео… Он мечтает о сыне. Хочет продолжить династию футболистов, – и она указала на высокого чернокожего парня.
– Стойте, это ваш Лео?.. – опешила Алина. Нет, она не была расисткой, просто, услышав сочетание Лео Мякинен, представила себе чуть более типичного финна. Эдакого блондина с протяжным говором.
– Его отца выкупили в Хельсинки из команды Алжира в восьмидесятых, – засмеялась Вета. – А Лео сейчас играет за ЦСКА. Не вы первая, кого это удивляет.
– А как вы вообще познакомились?
– Папа – их фанат, – Вета посмотрела на мужа с такой нежностью, что у Алины защемило в груди. – Я его с первой игры заприметила. Ходила на каждый матч как дура. – Она наклонилась к Алине поближе. – Ради него правила только и выучила, раньше вообще в футболе не разбиралась. Потом устроилась к ним менеджером, только бы быть к Лео поближе. Год за ним бегала.
– Взяли измором? – усмехнулась Алина. Трудно было представить, как маленькая Вета осаждает долговязого спортсмена, но победителей ведь не судят.
– Ага, – гордо кивнула та. – А что такого? Если это твой человек, то разве можно его упускать? Чтобы жалеть потом всю жизнь?
Усмешка сползла с лица Алины, взгляд сам собой переместился на Глеба, который как раз хохотал над какой-то Настиной шуткой. Только вчера целовал ее, Алину, а сегодня опять, как ни в чем не бывало, распускает хвост перед этой Портновской. И, главное, упрекнуть-то его не в чем. Алина сама оттолкнула его.
– Это было в последний раз! – сказала она, прежде чем трусливо сбежать на такси.
Может, зря? Вдруг из него вышел бы такой же чудесный муж, как из Лео Мякинена? Понятно, что Глеб не просил у Алины руки и сердца, но в том, что касается отношений, девушки всегда мыслят стратегически. И это вовсе не циничный расчет, нет. Просто для того, чтобы не оказаться потом беременной, беззащитной и одинокой. И Алина подсознательно испугалась этого настолько сильно, что лишила их с Глебом всяких шансов. А ведь какие красивые у них могли получиться дети! Сын с такой же задорной улыбкой, как у него. Или девочка с ямочками на щеках…
– Пойду отнесу закуски, пока они не заветрились, – выпалила Алина, не дослушав трогательную историю Веты. Слишком уж велика была опасность надышаться воздухом, пропитанным гормонами, и поддаться эмоциям.
Холодный воздух подвала немного отрезвил Алину. Оборачивая подносы пищевой пленкой и аккуратно расставляя их по стеллажам, она постепенно наводила порядок и в собственных мыслях. Глеб Рудаков. Он с самого начала был ошибкой. Запорол ей карьеру – раз. Переключился на другую – два. Наглый, самодовольный, избалованный – три, четыре, пять.
– И вообще он мне даже не нравится! – вслух заключила Алина, поставив очередной поднос – и одновременно точку в душевных метаниях.
– Кто? – послышался за спиной до боли знакомый голос.
Алина вздрогнула.
– Никто. – Она повернулась к Глебу: он стоял, сунув руки в карманы, и покачивался на пятках. Кому нужен этот хлыщ и бездельник? Да пусть Настя забирает его со всеми потрохами.
– Тебе помочь? Прости, Настя как раз рассказывала про своего босса…
– Увлекательно, должно быть, – презрительно бросила Алина и взялась за следующий поднос.
– Обожаю, когда ты ревнуешь! – Улыбка Глеба сверкнула в полумраке. – Но вообще-то мы обсуждали их корпоратив. Она попробует перекинуть этот заказ нам. – Он подошел ближе и попытался отобрать у Алины закуски. – Да поставь ты, нам нужно поговорить.
– А есть о чем? – Она дернула поднос на себя. – Иди выбивай заказ! Через постель оно надежнее будет.
– Да сколько можно! – Он рванул несчастные закуски из ее рук, но не рассчитал силы. Мгновение – и вот уже подвал четы Мякинен усыпан канапе с персиками и голубым сыром.
– Отлично. Просто прекрасно. – Алина медленно выдохнула, собирая в кулак остатки терпения. С одной стороны, спрятать труп в подвале проще простого, с другой стороны, у Веты все-таки праздник… – Схожу за щеткой, – и Белкина, будто нечаянно задев Глеба плечом, прошествовала к выходу.
Она планировала хорошенько хлопнуть дверью, и непременно так бы и сделала, если бы удалось ее для начала открыть. Алина вцепилась в ручку, терзала ее, как могла, дергала – все без толку. Они застряли.
– Эй! – крикнула Алина, чувствуя, как к горлу подкатывает паника. – Откройте! – Она забарабанила в дверь. – Выпустите нас!
– Тебя никто не услышит, – спокойно заключил Глеб и указал пальцем наверх. Оттуда доносилась веселая музыка и всплески хохота. – У них конкурсы начались.
– Твою ж… – Алина обреченно опустилась на ступеньки и запустила пальцы в волосы. Лучше бы она сейчас устраивала кексовый стриптиз этой странной Лизе!
– Да успокойся ты, нас все равно рано или поздно выпустят. У них же тут главный сюрприз, – и Глеб кивнул на огромный надувной шар с надписью «Мальчик или девочка?». – Зато у нас куча времени все прояснить.
– Мне и так все предельно ясно. – Алина пнула носком туфли канапешку. – Ты с Настей, я… Я сама по себе.
– А если я не с Настей? Если я с тобой хочу быть? – раздалось у нее над ухом, и Глеб присел рядом. – На, возьми, – он снял с себя пиджак.
– Не хочу, – упрямо надулась Алина.
– Замерзнешь ведь! – Глеб попытался накинуть пиджак ей на плечи. Алина уворачивалась как могла. И вовсе не потому, что в подвале не было холодно, просто от пиджака пахло Глебом. А этот запах лишал ее воли, заставлял делать такое, о чем впоследствии она могла пожалеть.
– Алина! – Глеб крепко сжал ее руки, чтобы она перестала брыкаться. – Какая же ты все-таки у меня еще глупенькая…
А потом он обнял ее. И она честно хотела вырваться. Правда. Хотела, чтобы Глеб перестал целовать ее, перестал гладить по спине, вызывая новые и новые волны мурашек. Хотела, чтобы не касался губами ее шеи, не накрывал ладонью грудь, заставляя ноги подкашиваться. Просто мечтала, чтобы он не расстегивал ее платье – медленно, пуговичку за пуговичкой, – не склонялся над ней, согревая дыханием обнаженную кожу. И уж точно ей не нужно было, чтобы Глеб бережно уложил ее на пиджак, сводя с ума горячими пальцами. Но устоять было невозможно. Она жмурилась, извивалась, силясь вспомнить, почему всего этого делать нельзя, но разум отказывал.
– Пожалуйста… – бормотала она, не зная толком сама, о чем именно просит. – Пожалуйста…
– Все хорошо, я с тобой. – Он обволакивал ее, и все путалось в ее сознании.
Весь мир словно был и далеко, и одновременно внутри ее. Она плавала в звуках, запахах, вкусах. Музыка наверху, частое дыхание – снизу, горьковатая терпкость кофе на его губах, шершавый и холодный бетон пола, который Алина царапала, пытаясь ухватиться за реальность, теплая кожа…
– Кот… Конта… Котра… – Губы не слушались, язык, обессилев от поцелуев, заплетался. – Контраце…
– Есть. – Глеб выудил из кармана серебристый пакетик. Беспомощно взвизгнула молния на его джинсах.
А потом все исчезло. Не осталось ничего, кроме тугой, сладкой боли удовольствия. Кажется, Алина кусала губы. Кажется, выгибалась дугой, словно одержимая дьяволом, кажется, Вселенная взорвалась вместе с ней, разлетевшись на тысячи сияющих розовых осколков.
Алина откинулась на пол, сдула со лба прилипшую прядь. Перед глазами возникло лицо Глеба в отблесках разноцветных огней. Но не этого Глеба, который сейчас лежал сверху, прерывисто дыша, а Глеба с мальчишника. Видно, мозг Алины очистился настолько, что сквозь прозрачную пустоту показались воспоминания.
Вот они пьют текилу за стойкой, и Глеб дразнит ее. Мол, как ты вообще работаешь фармацевтом, скучно ведь. Ха! Хочешь веселья? Будет тебе. И она выкладывает на полированную столешницу блистеры с таблетками. Как козыри, один за другим. Рудакову будет полезен этот урок.
– И что здесь? От кашля и запора? – Глеб с трудом перекрикивает басы. – Или все сразу? – и хохочет, довольный своим остроумием.
– Мощный афродизиак, чтоб ты знал. – Она трясет у него перед носом опытным экземпляром сильного успокоительного. Вот будет умора, если он уснет прямо тут, в лужице текилы!
– Да ладно!
– Могу дать на пробу!
– Только после вас, мэм. – Он с вызовом вскидывает бровь.
Что ж, она и здесь его обыграет. Спрятать капсулу под язык, дождаться, пока он выпьет свою, а потом выплюнуть украдкой. И опана! Враг повержен, пляши, победитель! Ну же, давай, глотай! Спокойной ночи, золотой мальчик.
Он наивно запивает капсулу текилой. На совместимость с алкоголем, правда, препарат еще не тестировали, но наверняка выйдет как обычно – двойной эффект.
– Ого! – Он спрыгивает с барного стула. – Хорошо пошло. Аж мурашки! Ну что, теперь в номер? Пока прямо тут не разобрало? – Глеб хлопает ее по спине, и капсула предательски проскальзывает в горло. Твою ж мать! Что она натворила?..
– Ну, и что ты натворила? – прервал Глеб поток воспоминаний.
Алина резко открыла глаза и села. Он что, мысли ее прочитал?! Или тоже вспомнил? Господи, как она могла… Все это время Белкина думала, что катастрофа на конференции случилась из-за него. Что он подсунул ей запрещенку, чтобы затащить в постель или поглумиться. А виновата во всем она и только она! Препарат, который не допустили до продажи! Который не прошел всех клинических испытаний! Еще и с алкоголем… А если бы он умер? Если бы они оба умерли?! Ромео и Джульетта – версия 2.0. И правильно Пуджари ее выставил вон. Ее и посадить-то за такое было бы недостаточно…
– Прости… – выдавила Алина и судорожно прикрылась платьем. – Я все испортила! Все! Ты должен меня ненавидеть!
– За что?! – искренне удивился Глеб. – За какой-то шарик?
– Ша… – начала было она, но осеклась, заметив, что все вокруг усыпано розовыми конфетти. Выходит, взорвалась не Вселенная, а отдельно взятый воздушный шар. И, как назло, именно тот, ради которого сегодня собрались гости. – Но как?..
– Я сам толком не понял. – Глеб поцеловал Алину в плечо. – Ты, оказывается, та еще тигрица…
Алину передернуло. Нет, не потому, что ей было неприятно, скорее наоборот. Просто совесть, выпущенная, как джинн из бутылки, теперь терзала и грызла ее, а в ушах звучал гаденький писклявый голосок: «Все проблемы из-за тебя, Белкина! Ты приносишь несчастья!»
– Надо срочно собрать. – Она вскочила, на ходу натягивая трусы. – Господи, что мы им скажем?! Праздник испорчен… А Вета… Ее муж сына хочет… А это девочка…
– Алина, дыши. – Глеб был спокоен, как удав. Сытый, довольный удав. Как мало мужчинам надо, чтобы обрести внутреннюю гармонию! – Он любит ее. И будет рад кому угодно. Вот я бы, например, хотел дочку.
– Ты не потомственный футболист. – Алина отчаянно боролась с застежкой лифчика, но пальцы не слушались.
– Представляешь, какая бы у нас была дочка? – Рудаков застегнул ей бюстгальтер одним движением. Наверное, частенько ему приходилось это делать. – Похожая на тебя. Маленькая такая, вредная, но безумно красивая…