Праздник на выезде

Глава 10

Как же хорошо было в «Викрам Фармасьютикалз»! Ни тебе детей, ни их безумных мамаш… С чего вдруг Алина решила, будто можно вот так просто сменить сферу деятельности? Не зря даже у насекомых, у муравьев там или пчел, каждый выполняет строго свою функцию. Четкость, порядок, умиротворение. Где это все?

Конечно, и на прежней работе накладки случались частенько, если не сказать постоянно. Но взрослым-то можно объяснить: рейс задерживается, нужно подождать пару часов. А что скажешь двадцатке человеческих детенышей, которые и между собой-то поладить не могут?

– Спокуха, есть у меня одна идея. Займи их пока, – сказал Глеб полчаса назад, прыгнул в катафалк и исчез.

Легко сказать! Не он же обещал Оксане крышесносный праздник, после которого все мамочки в округе признают ее лучшей! Эдакой альфа-мамой, если угодно. И Алине трудно было упрекнуть Глеба, если он все-таки надумал свалить с тонущего корабля. Она собственными руками пробила дыру в дне, ей теперь и вычерпывать воду с палубы всем, что попадется под руку, надеясь выжить до конца оплаченного времени.

– Вы же обещали какой-то сюрприз! – возмутилась Оксана, глядя на унылое детское застолье.

– И он будет, только чуть позже. Пусть пока поедят. – Алина попыталась улыбнуться, но вышло неубедительно. Трудно делать вид, что все в порядке, когда хочется свернуться в позу эмбриона и зарыдать.

Вечеринка катилась в тартарары. Дети вяло ковырялись вилками в закусках и залипали в гаджетах. Тишина, нарушаемая только злорадным перешептыванием других родительниц, давила на уши. Как заставить этот неразговорчивый молодняк общаться? Отобрать у них телефоны – не вариант, так только навлечешь на себя праведный гнев. Предложить общую интересную тему? А что вообще интересует десятилеток? Оценки в школе? Сплетни из жизни блогеров? Или, может, обсудить с детишками свежий ролик в «тиктоке»? Так для начала надо его хотя бы установить…

«Как развлекать детей?!» – написала Алина Глебу, стараясь не терять наносного самообладания. «Делай то, что интересно тебе самой», – последовал ответ. Гениально! Вот только напиться с несовершеннолетними – не лучшая идея.

Алина зажмурилась, пытаясь вспомнить что-нибудь веселое из собственного детства. Думай, Белкина, думай! Как назло, на ум не приходило ничего хорошего. Школьные танцы? Ужасный пример. Алина сходила на них лишь однажды, и то моментально об этом пожалела. Подпирать стенку, пока других девочек приглашают на медляки? Слушать насмешки про убогое платье? Вот уж спасибо. А эти массовики-затейники в летнем лагере? Кто им вообще сказал, что играть в «колечко-колечко, выйди на крылечко» – отличное развлечение для подростков в пубертате? «Бутылочка» и карты на раздевание ночью в общей спальне – чуть веселее, но не предложишь ведь это при родителях?

– Оксаночка, все чудесно, – подала голос одна из мамочек. – Мы с Элей, наверное, пойдем, у нее еще репетитор по китайскому…

– Уже?! – Оксана бросила беспомощный взгляд на Алину. – А как же наша программа развлечений?

– Да-да, советую пока не расходиться! – выпалила Белкина, жалея, что в «Викрам Фармасьютикалз» не изобрели никакую таблетку для креатива. Надо было срочно спасать ситуацию, и с языка как-то само собой сорвалось: – Ну, ребят, кто хочет поиграть в доктора?

Что ж, если Алина хотела привлечь всеобщее внимание, то ей это наконец удалось. Дети мгновенно забыли про телефоны и недоверчиво уставились на смелую тетеньку, а мамочка, которая только что собиралась увести дочь к репетитору, в ужасе поперхнулась чаем.

– Вы что, с ума сошли?! – пролепетала Оксана обескровленными губами.

– Нет, я все понимаю. Прогрессивность, новые тренды, – одна из мамаш возмущенно засопела. – Но половое воспитание – не тема для детского праздника. Это уже… Это…

– Ту мач! – поддержала ее другая и вытянула шею, как утка, которая высматривает в воде что-то съестное. – Серафима, собирайся!

– Да нет же, стойте! – Алина встала между родительницами и их чадами. – Я не про это! – И она повернулась к детскому столу: – Кто из вас умеет оказывать первую помощь?

– Типа рот в рот? – лениво протянула девочка с такой густой челкой, что глаз было почти не видно.

Юные гости именинника зафыркали от смеха, а взрослые пришли в еще большее негодование.

– А как насчет остановки кровотечения? – Алина с трудом не срывалась на крик. Ее не покидало чувство, что она удерживает на краю пропасти огромную телегу, навьюченную нереализованными надеждами и мечтами. Стоит лишь немного ослабить хватку – и все рухнет так глубоко, что не то что не достанешь потом, даже не разглядишь. – Кто знает, что делать, к примеру, при венозном кровотечении?

За столом снова воцарилась тишина, но теперь дети смотрели уже не в гаджеты, а друг на друга, будто пытались понять, стоит ли вообще отвечать или с сумасшедшими лучше не связываться. На долю секунды Алине показалось, что она зацепила гостей, сумела найти интересную тему и крошечный талант ведущего праздников в ней все-таки теплится. Но потом девочка с челкой снова раскрыла рот:

– Это если ты себе вены вскрыл или как?

Да, этот мир полон удивительных открытий. Стоит лишь подумать, что хуже уже быть не может, как жизнь моментально доказывает обратное. И если мысль о лекции по половому воспитанию шокировала благопристойных мамочек, то суицид чуть не вызвал у них самый массовый сердечный приступ в истории. Наверное, примерно такой же была реакция инквизиторов на слова Джордано Бруно о том, что Земля круглая. И Алине просто повезло, что в доме Оксаны не завалялось груды хвороста, подходящей для казни.

– Ну, знаете! – выдохнула мама Эли. – Я и на военную вечеринку не хотела вести ребенка, это против наших убеждений. Насаждать детям такое…

– Слушайте, это же просто первая помощь! А если вот вы завтра порежетесь на кухне? – Отступать Алине было некуда, и она решила атаковать до последнего: – Как быстро в Переделкино приедет «неотложка»? – На сей раз стихли даже мамаши, и у Белкиной открылось второе дыхание. – А если, к примеру, кто-нибудь подавится. Вот хотя бы этим тортом…

–Что-о-о?!– Оксана чуть не осела в обмороке.

– Нет, торт свежайший и тает во рту, – тут же поправилась Алина. – Я для примера. Ну, согласитесь, нельзя же от всего уберечься! Вы же не станете всюду водить детей в шлемах и наколенниках? И кормить фруктовым пюре до старости?

– Нет, но… – вяло возразила мама Серафимы.

– Никаких «но». – Алина вздернула подбородок. – У нас военная вечеринка. А вы знаете, что войну выиграли не только солдаты, но и полевые врачи? Вы знаете, какими могли быть потери, если бы не героизм медиков?..

И Белкину понесло. Чуть ли не слово в слово она пересказывала доклад своего прадеда, знаменитого военно-полевого хирурга, и не могла остановиться. Так бывает в стрессовой ситуации: разум отключается, а тело начинает функционировать на автопилоте, запускает аварийную программу и шарашит, пока все не вернется в норму. Вот и сейчас Алина будто смотрела на себя со стороны вместе с ошарашенными подростками и не понимала, откуда в этой тетеньке столько пафоса.

Впрочем, как выяснилось, стратегию Алина каким-то чудом выбрала верную. В нашей стране не так много тем, которые можно вытащить из рукава во время спора, как джокер, и уложить любого оппонента на лопатки. И один из таких неприкосновенных магических аргументов – Великая Отечественная. Кто бы что ни думал о тебе или твоем поведении, вслух он уже ничего не выскажет. Кто рискнет показаться неблагодарным ослом, недооценившим подвиг наших доблестных предков? По крайней мере, среди переделкинских мамочек таких экстремалов не нашлось.

Воодушевив собравшихся речью своего прадеда, Алина и сама окрепла духом.

– Прием Геймлиха! – звенел ее голос над гостиной. – Есть добровольцы?

Будь Белкина школьной учительницей, она назвала бы увиденное лесом рук. Признаться, было что-то приятное в управлении толпой, пусть и такой небольшой. Власть пьянила, а восторг в глазах именинника подливал азарта.

– Ты, – скомандовала Алина девочке с челкой, уж очень хотелось поставить ее на место, – будешь пациентом. А ты, Глеб, ее спасешь. Итак, обхвати ее сзади, сожми руки замком под нижними ребрами… Нет, ребра заканчиваются чуть ниже… Отлично…

– О, у вас тут уже обжимашки? – бесцеремонный возглас Рудакова мигом разрушил все волшебство. – Респект! А я с сюрпризом…

Алина уже собиралась вытолкать своего недопартнера вон из гостиной, чтобы разъяснить ему на пальцах, что перебивать – невежливо, но слова застряли у нее в горле. За спиной у Глеба стоял до боли знакомый Алине солдат. Тот самый, которого она время от времени встречала в электричке. Да-да, именно тот одноногий орденоносец, что слонялся по вагонам, завывая про зеленые глаза.

Красноречие покинуло Алину быстро и безвозвратно. Она понятия не имела, что делать дальше – радоваться, что Рудаков не притащил на детский праздник бомжа, или убить его на глазах свидетелей, чтобы уж наверняка сделать эту вечеринку незабываемой.

Глеб же, воспользовавшись паузой, не стал терять время.

– Познакомьтесь, народ, это Степан. – Он отступил в сторону, чтобы железнодорожный Паваротти, звякая медалями, смог проковылять на костылях в центр гостиной. – Мы думали устроить обычную тусовку с аниматором. – Глеб поморщил нос, всем своим видом демонстрируя, что он думает про обыденность в целом и аниматоров в частности. – Но решили: вы уже не какой-то детский сад, а, считай, взрослые ребята. И лучше, чем боевой сержант, вам о войне никто не расскажет.

– Реально боевой? – с замиранием сердца спросил именинник.

– Афган, – гордо отозвался Степан и мотнул культей.

Алина ждала, когда же разверзнется преисподняя. Когда мамаши придут в себя и закатят истерику, что все это непедагогично, возмутительно и вообще ни в какие ворота, а потом потребуют возместить им затраты на детских психоаналитиков. Казалось, воздух в комнате от напряжения стал таким густым, что хоть ножом режь.

– Вау, – выдохнула девочка с челкой. – И как вы потеряли ногу?

– Ну, ребят, это долгая история. – Степан уселся во главе стола, и никто даже не пикнул, что это место именинника. – Слыхали про операцию «Тайфун»? Так вот…

Если бы Алина собралась писать мемуары, то назвала бы их «Алина в Зазеркалье» и начала бы именно с этой сцены. Еще недавно ее готовы были растерзать за лекцию о первой помощи, а теперь незнакомый мужик показывает детям ампутированную ногу и во всех кровавых подробностях рассказывает, как именно ее лишился, а мамы разве что в ладоши не хлопают от восторга. Перешептываются о толерантности и прогрессивности, наперебой расхваливая идею Глеба.

Да, поражение Алина признавать умела. Вот и сейчас ей пришлось, скрепя сердце, расписаться в собственном бессилии. Ни черта она не смыслила в людях и в их детенышах. А Глеб… Пусть он был трижды самовлюбленным безалаберным кретином, но в развлечениях разбирался как бог. И когда Алина писала на форуме «дети его обожают», она по нелепой случайности попала в самую точку.

– Я так рада, что заказала праздник у вас, – благодарно шептала ей Оксана, пока дети, раскрыв рот, внимали армейским байкам.

– А можно вашу визитку? – спрашивали мамаши одна за другой, когда Глеб выпроваживал юных гостей на улицу, чтобы устроить снежное сражение.

Алина стояла у окна, сжимая картонный стаканчик с танком, и смотрела на разрумяненные от мороза счастливые лица. Ей следовало бы радоваться, что день рождения удался на все сто, но настроение отчего-то стало на редкость поганым. Какими убогими выглядели все ее потуги по сравнению с идеями Глеба! Организаторские способности – ничто, если у тебя нет главного. Таланта.

Всю жизнь Белкина боролась, выгрызая себе путь наверх. Но какой в этом смысл, если ты – посредственность? Она разочаровала родителей, не проявив способностей к медицине, разочаровала Оксану и ее сына, чуть не угробив им вечеринку нелепым оформлением и курсом первой помощи. А Глеб… Ему хватило пяти минут общения с тезкой, чтобы найти верное решение. Он был прав. Это целиком и полностью его бизнес, и балласт в нем как раз она. Пусть строит свою праздничную империю, а Алина… Что ж, в какой-нибудь аптеке для нее найдется местечко.

– Ты чего здесь киснешь? – Глеб с грохотом распахнул входную дверь, щедро осыпав прихожую снегом.

– Я пока уберу со стола закуски, вынесу торт… – Она отвернулась, чтобы он не таращился на ее постную мину.

– Хорош дурака валять, пошли! Считай, это тебе мастер-класс по праздникам. – Глеб взъерошил волосы, отряхиваясь.

– Спасибо, обойдусь. – Алина развернула мусорный мешок, изображая бурную деятельность.

– Так и знал, ты просто не умеешь развлекаться.

– Второй раз я на это не куплюсь. – Она понимала, что ведет себя как вредная гранд-дама, но что еще ей оставалось?

– Боишься. – Глеб явно дразнил ее.

– Как скажешь.

– Жаль. А я так хотел извалять тебя в снегу…

– Что? – Алина выпрямилась, сжав черный мешок и воображая, как приятно было бы натянуть его на улыбающуюся физиономию Рудакова.

– Ну, ты ж явно в снежки никогда не играла. Я б тебя уделал… Правильно делаешь, что сливаешься. – Глеб подмигнул.

– Надеюсь, у тебя есть шлем. – Алина швырнула на пол пакет для мусора, нацепила шапку и гордо прошествовала мимо Рудакова на улицу.

Поначалу Белкина осторожничала. Слепила снежок, бросила. – Рудаков увернулся. Еще один – снова мимо. А Глеб ее не щадил. Носился по двору с остальными детьми, как щенок лабрадора на прогулке. Война разворачивалась нешуточная: два войска по десять человек и два генерала – Глеб и одноногий Степан. И они не просто вяло перекидывались снежными гранатами, нет. Заставили детей строить укрытия и окопы, ползать по-пластунски, прятаться в засаде и неожиданно нападать из-за угла.

– Ложись!

– Цель опознана! Бей!

– К бою готовьсь! Целься!

– Огонь!

Грозные команды звучали со всех сторон, перемежаясь взрывами детского хохота и визгами раненых. И Алина, получив два снаряда в грудь, поняла: война требует полной самоотдачи.

Нырнув в ближайший окоп, она жестами показала Степану, что примкнула к его рядам. Все смешалось во дворе Оксаны – дети, снежки, брошенные шапки. Забыв про возраст и приличия, Алина самозабвенно сражалась. И цель ее была проста: уничтожить вражеского генерала.

Пять метров ползком, там – стриженые туи, которые надежно скроют от глаз. Перебежка до уличных качелей – есть! И дальше через кусты. Тихонько, чтобы ни одна ветка не хрустнула. Застигнуть врасплох, удар должен быть внезапным. Еще чуть-чуть до укрытия Глеба. Каков хитрец! Бойцов пустил в расход, а сам прячется в снежном бункере как последний трус. Ну ничего. Оттуда ему видно хуже. Она зайдет с тыла, а потом устроит глобальный обстрел. Не зря же налепила полную шапку гранат! Заглянула внутрь… Куда он делся?

– Ложись, сзади! – заорал Степан, но поздно.

Глеб как смерч налетел на Алину из ниоткуда и сбил с ног, плотно утрамбовав в снег.

– Я же говорил, изваляю. – Его дыхание щекотало шею, как тогда, на мальчишнике. – Готов принять капитуляцию! – Он навис над ней, всем своим телом вжимая в пол импровизированного бункера.

– Ага, сейчас! – процедила она, яростно извиваясь ужом.

– Можешь не стараться меня соблазнить. – Глебова улыбка сверкнула у нее перед носом.

– Да я… Я… – Алина пыхтела, вывинчиваясь из-под врага. Но он то ли сильно качался в свое время, то ли слишком много ел. С тем же успехом она могла бы спихнуть с себя гранитную плиту – как ни старалась, даже на сантиметр не сдвинула.

– Какая ты, однако, горячая штучка. – Его смеющиеся глаза блеснули. – Я б с тобой еще поиграл в войнушку… Где-нибудь в более укромном месте…

Алина стукнула бы его, не будь ее руки намертво зажаты. Вот бы только вынуть правую, уж она затолкает каждое словечко обратно ему в рот с пригоршней снега… Но что делать, если противник сильнее?.. И тут Белкину озарило. Как она сразу не поняла? Военная хитрость!

– А знаешь, я не против, – томно протянула она.

От неожиданности Глеб застыл, брови его поползли на лоб.

– Чего?

– Ну да… Эта химия между нами… – Алина облизнула губы. – Так глупо отрицать!..

– Погоди, ты серьезно, что ли?

– Еще как! Скорее бы этот долбаный праздник закончился… К тебе или ко мне?

Бедолага так растерялся, что ослабил напор и приподнялся, чтобы получше разглядеть лицо Алины и понять, издевается она или говорит серьезно. Это его и подвело. Белкина украдкой высвободила правую руку, чтобы нащупать заготовленный снежок.

– Ты чего творишь? – Глеб заметил возню и, пошляк эдакий, неверно ее истолковал. Что ж, такая месть будет приятнее вдвойне.

– Сил нет терпеть. Давай по-быстрому, – жарко прошептала она и потянулась к его ремню.

– Что?.. Нет… Погоди, тут дети… Хотя… – Он нервно сглотнул и задышал чаще. – В бункере нас никто не увидит…

Но закончить предложение Глебу не удалось. Одним метким движением Алина сунула снежок ему в штаны, чтобы остудить пыл. О, еще ни один мужчина не дарил ей такого наслаждения, как Рудаков в ту секунду. Его зрачки резко сузились, с губ сорвался полуписк-полухрип.

– Твою мать! – Он откатился, лихорадочно вычерпывая снег из трусов. Настал его черед извиваться, как будто ему подкинули раскаленные угли.

– Не ругайтесь при детях! – крикнула с веранды одна из мамаш.

– Все в порядке! – отозвалась Алина, выглянув из бойницы. – У него боевое ранение! Главное, чтобы до ампутации не дошло. – Она встала, отряхнулась и бросила на Глеба насмешливый взгляд. Да, проигрывать она умела, но побеждать ей нравилось гораздо больше. – Ну? Как насчет капитуляции?

– Я еще до тебя доберусь, – процедил он сквозь зубы.

– Удачи. – Она гордо вышла из бункера, только не рассчитала, что после снежка Глеб сумеет оклематься так быстро.

Коброй он метнулся к ней, вцепился в лодыжки и дернул на себя с такой силой, что Алина рухнула, как подпиленная сосна.

– Нет! – взвизгнула она, беспомощно барахтаясь.

На сей раз вывести врага из строя ей не удалось. Глеб тащил ее на себя, словно играли они уже не в войну, а в первобытного человека, который завалил мамонта. И в новую роль Рудаков вжился с полной отдачей: лихо подмял под себя Алину, а ее шаловливые руки прижал над головой.

– Сдаешься? – угрожающе прорычал он ей в лицо.

– Ни! За! Что! – отчеканила она с отвагой пленного партизана.

– Сама напросилась!..

Алина в ужасе зажмурилась и сжала ноги. Если сейчас он напихает снега ей в штаны при всех, она не переживет. Боже, что сейчас сказали бы ее родители! Пусть лучше Глеб сунет ее головой в сугроб, пусть обольет ледяной водой… Но, как выяснилось, к холоду план Глеба никакого отношения не имел. Скорее наоборот. Рудаков поцеловал ее.

И Алина сразу почувствовала: это уже не игра. Не какой-то дурашливый чмок, а поцелуй-казнь, поцелуй-взрыв. У Алины было такое чувство, как бывает, когда продрогнешь до костей, а потом нырнешь в горячую ванну. Кожа покрылась мурашками, кровь заструилась быстрее, и приятная слабость разлилась по всему телу, от ушей до кончиков пальцев.

И если до этого момента Алина не помнила, было ли между ними что-то в ночь мальчишника или нет, то теперь могла поклясться на Библии: такое бы она забыть не смогла.

Только сейчас Алина поняла, почему люди вообще любят целоваться. Раньше ей всегда казалось, что поцелуи сильно переоценивают. Нет, был у нее, конечно, приятный опыт, но не более того. Не так, чтобы ах! – и планета под ногами качнулась, как шарик на ниточке, а свет вокруг померк. Но Глебу удалось поднять ее представления о поцелуях на новый уровень. Он словно понимал ее без слов, пропитал собой всю ее сущность, заставив изнывать от жара и трепыхаться, будто мотылек у фонаря.

Сознание Алины теперь занимали всего две мысли: «Господи, это лучше, чем секс» и «Если один поцелуй сотворил со мной такое, то что же будет в постели?». И почему-то сомнений в том, что постель случится, у Белкиной не возникло.

Глава 11

– Тебе нужна горячая ванна.

Это была первая фраза, которую Глеб смог выдавить из себя после выхода из дома Оксаны. Полчаса они ехали в полнейшей тишине – гробовой, если учитывать катафалк, – а Рудаков боялся даже спросить, сворачивать ли к станции.

Впервые в жизни он казался себе беспомощным и неловким. Не человек, а набор локтей и коленок. И ведь ничего толком не случилось! Ну, поцеловал он Алину. Да, взасос. И в целом вышло неплохо. Если не считать того, что невинная возня в снегу оскорбила священные родительские чувства местных наседок, и они раскудахтались на тему дурного примера детям. Харассмент… Понаберутся новых словечек, а потом кидаются ими направо-налево. Наверняка просто позавидовали, потому что их самих давненько никто не зажимал в сугробе.

Будь на месте Алины любая другая девушка, Глеб уж точно не растерялся бы. Закинул бы ее в машину, и сейчас, вместо того чтобы сидеть в неловком молчании, они бы уже регистрировались в ближайшем мотеле.

Белкина обладала удивительной способностью все усложнять. Нет, она не проронила ни слова. Не было этих фразочек вроде «надо обсудить наши отношения» или «теперь я хочу познакомить тебя с родителями». Но Глеб понимал, что именно с ней поцелуй просто так не пройдет. Собственно, он понимал это еще до того, как засунул язык ей в рот. Оно вышло как-то само собой, спонтанно, хотя изначально Рудаков просто хотел от души навалить ей за шиворот снега.