Статус: бывшая

Таня, которая Полтавцева, чуть не рассмеялась. Фантастический цинизм!

– Николай Артемович, я – Лена… – робко подала голос танезаменительница.

Ну, хоть на этом спасибо. А ведь мог бы не тратить времени даром и приучить новенькую, что имя – всего лишь набор звуков, и если она хочет по-настоящему повзрослеть, то могла бы и на Таню откликаться.

– Конечно-конечно, Леночка. Вы уж простите. Бывшая секретарша оставила после себя такой бардак… – Байгозин чинно выплыл из кабинета и, споткнувшись взглядом о Таню, резко замолчал.

А она впервые в жизни задумалась, не ударить ли человека. Наверное, соседство с Люськой не пошло ей на пользу, а склонность к насилию оказалась заразной, но вдруг, неожиданно для самой себя, Таня обнаружила, что стоит, расставив ноги на ширину плеч, и яростно сжимает кулаки.

Темное альтер эго, что проснулось в ней, когда Люська отхаживала Байгозина ложкой для обуви, стремительно росло, заполняло худенькое тельце, а кровавая пелена поднималась перед глазами.

Бардак, значит? Да у нее на рабочем столе даже скрепки лежали в специальных контейнерах строго по цветам! А такого порядка в файловой системе еще не видывал мир со времен разработки Windows-98. Любой, самый далекий от компьютеров человек нашел бы нужную информацию с полклика. Другая бы на месте Тани не просто ушла, а сожгла бы за собой и мосты, и документацию, и, возможно, офис. Ни упрека, ни сцены, ни осколков стекла по всему полу. Да о такой бывшей любой мужчина с переизбытком тестостерона мог бы только мечтать. Бардак…

– Что ты наговорил обо мне людям? – прорычала Таня.

Возможно, со стороны она смотрелась забавно: как чихуа-хуа, возомнившая себя доберманом. Но предохранители слетели, и остановиться Таня уже не могла. В висках пульсировал адреналин, ноздри раздувались, и это странное чувство то ли подъема, то ли какого-то внутреннего драйва ей отчего-то нравилось. Она сосредоточилась лишь на одном: не сорваться и не броситься на Байгозина. И не потому, что гуманизм, а потому, что уголовный кодекс.

– Правду, – захорохорился тренер номер один. Видно, еще не успел соблазнить новенькую, а потому из кожи вон лез, чтобы соответствовать образу альфа-самца. – Что ты не соответствовала занимаемой должности. В рабочее время занималась какой-то ерундой, неизвестно куда спускала рекламный бюджет. И по-хамски исчезла накануне важного мероприятия, поставив мое участие под угрозу. Я подумал, надо предупредить людей, разместил информацию у себя на сайте. А в чем проблема?

– В чем?.. Ты… Ты издеваешься?! – Таня хватала ртом воздух, будто ее со всей силы ударили в солнечное сплетение. – Рекламный?.. Да там все отчеты… Просто зайди в кабинет настройки… И я никогда не… А сайт!.. Я же его тебе помогала делать! И ты там… Обо мне…

– Танечка, не опускайся еще ниже, вспомни о самоуважении. – Байгозин снисходительно качнул головой. – Знаю, тебе всегда было наплевать на то, что я делаю, но хотя бы вспомни основы. Держи голову высоко поднятой, никогда не сдавайся. Ты еще найдешь свое место в жизни, если научишься уважать себя и свою работу.

– Это шутка, что ли? – Таня с трудом сдержалась, чтобы не прочистить уши пальцем. Ведь он не может говорить все это всерьез?! Как у него до сих пор не отсох и не почернел язык от такой откровенной лжи? Если верить Таниной бабушке, во рту Байгозина давно должен был ворочаться скукоженный, как черносливина, отросток, и вместо слов все бы слышали лишь козлиное блеянье.

– Прошу, не трать мое время на эти бессмысленные разговоры. – Байгозин выдержал драматическую паузу. – Просто будь благодарна, что я не стал увольнять тебя по статье, и уходи. У меня завтра новый тренинг.

Нет же! Не отсох! И на бесстыжем лице не дрогнул ни единый мускул, а глаза поблескивали за линзами очков от воистину христианского смирения. Мол, будь счастлива на свои тридцать сребреников, Иуда Полтавцева, я отпускаю твои грехи.

От неожиданности Таня не сразу нашлась что ответить, и потому Байгозин окончательно почувствовал себя победителем. Леночка восторженно взирала на него со своего места, он же выглядел как именитый актер, к ногам которого фанаты швыряют цветы, мягкие игрушки и трусики, надрываясь от истошного «Браво!». Видно, не зря Николай был тезкой золотого голоса России. Восторг принимал с привычной небрежностью. Мол, видите, Леночка, как следует поступать с людьми, которые нарушают вашу внутреннюю гармонию.

И Таня вдруг четко поняла: что бы она сейчас ни сказала, ее никто не услышит. Да и кому она что докажет? Байгозин либо осознанно врет как сивый мерин, либо искренне верит в свою непогрешимую святость. И хорошо, если первое, потому что второе – диагноз, который не факт, что лечится. А Леночка… Что ж, когда-то Таня была на ее месте. И все, кому не лень, – и мама, и подруги, и всякая седьмая вода на киселе, – в один голос говорили ей, что Байгозин просто морочит ей голову. Но разве она поверила? Нет. Таня была вынуждена признать: Коля не лишен таланта. Люди часто слушают в новостях пугающие истории про секты и финансовые пирамиды и думают при этом: «Это ж каким надо быть дураком, чтобы на такое купиться?! Вот если бы меня попытались втянуть в такую мутную схему, да я бы их на раз два вычислил». А потом проходит год или два, и те самые скептики фигурируют в криминальных сводках как жертвы очередного Кашпировского.

Таня ведь тоже считала себя умной, а свою психику – устойчивой. И ничего, как миленькая повелась на вкрадчивый голос, прописные философские тезисы и короткие, но шустрые пухлые пальчики. В какой-то степени она была теперь даже благодарна Колиной любовнице. Может, она и хотела Тане навредить, но, сама того не зная, спасла, разрубив липкую сахарную паутину иллюзий, которые Байгозин плел вокруг Тани последние четыре года.

– Верни, пожалуйста, мою трудовую книжку. – Гнев отступил, злодейское альтер эго, зевнув, свернулось клубочком, и у Тани в голове вдруг прояснилось, как после шторма.

– Так бы сразу и сказала. К чему были эти истерики? – Байгозин смерил ее осуждающим взглядом и отошел в кабинет.

На сей раз Таня на провокацию не повелась. Оставшись один на один с преемницей, она подошла к своему бывшему рабочему столу.

– Если есть вопросы, могу рассказать, что тут как, – улыбнулась миролюбиво, пытаясь скрасить неловкую паузу.

– Я вас к компьютеру не пущу! – взъерепенилась Леночка. – И навредить Николаю Артемовичу у вас не выйдет!

Таня чуть не разбила себе лицо ладонью. Боже! Девочка работает тут без году неделю, а Байгозин уже прочистил ей мозги железным ершиком. Или, чтобы не мучиться особо, нанял уже готовую адептку своего культа? И неужели со стороны Таня сама выглядела такой чокнутой?

Да ни у кого не выйдет навредить Николаю Артемовичу, раз уж до сих пор не вышло! Таня сразу вспомнила, как сидела на этом же самом месте и с пеной у рта убеждала незнакомую женщину, что Байгозин не мог разрушить брак ее дочери. И от этой мысли на душе стало на редкость погано, захотелось хоть как-то залатать зияющую прореху в карме.

– Послушайте, Елена. – Таня покосилась на дверь байгозинского кабинета. – Вы можете мне не верить, но этот человек… Он обманщик и мошенник.

– Вы просто сваливаете свои грехи на него!

– А смысл? Я здесь уже работать не буду. Но вы… Он будет делать вид, что вы ему небезразличны. Начнет ухаживать – а он умеет. Не верьте! Он спит со всеми подряд, и…

– Иван! – взвизгнула Лена. Она не просто не слышала Таню, она не хотела слышать. Боялась, что ее кумира разрушат, и ее можно было понять. Байгозин воздвиг себе памятник, который только с виду напоминал бронзу. А если ковырнуть пальцем, то вся конструкция осыпалась бы в кучку высушенного помета. – Выведите ее!

Еще бы заткнула уши и заверещала «ля-ля-ля». Таня и не собиралась продолжать, зерно правды все равно не прижилось. Но Красков, как истинный телохранитель, уже явился на зов.

– Пройдемте, – произнес он со своей обычной непробиваемостью.

– Серьезно? – Таня опешила. – Я же просто жду трудовую!

– Подождете снаружи. – Красков навис над ней, как Пизанская башня.

– Две минуты!

– Хоть двадцать, но в коридоре.

– Фарс какой-то! – фыркнула Таня. Она сама его наняла! Из кучи безработных мужиков выбрала именно его. Если бы не она, сидел бы он сейчас где-нибудь в гаражном кооперативе за десять тысяч в месяц и слюнявил карандаш над сканвордом. Где благодарность? Ладно Лена – бедолага повелась на мужскую харизму Байгозина. Но Красков-то изначально скептически относился ко всей этой мотивационной похабени. И пусть не говорил этого вслух, но ведь думал же, это даже слепой прочитал бы по его лицу, если бы пощупал эти скептически приподнятые брови. И Красков как никто должен знать, что Таня целыми днями работала, не отрываясь. Даже обедала, не отходя от стола. Неужели он не понимает? Стоит ему нелестно отозваться о начальнике, как на резюме появится клеймо неприкосновенного.

– Это моя работа. – Красков, как и подобает роботу-андроиду, не проявил ни намека на сочувствие. Подошел ближе, протянул руку к Тане.

– Это переходит все границы! – Она отшатнулась.

Издевки Байгозина она еще могла вынести, но чтобы ее выволакивали из офиса, который она сама же подобрала… И кто? Человек, которому она дала работу? Нет, пусть Красков хоть на ушах ходит, отсюда Таню никто вот так выгнать не посмеет.

– Что происходит? – Николай вышел из кабинета, сжимая зеленую книжицу.

– Она хотела сорвать завтрашний тренинг! – Лена прикрыла клавиатуру, как наседка – неоперившихся птенцов.

– Иван, выведите ее, – потребовал Байгозин.

Таня рванула к бывшему шефу – и просто бывшему. Выхватила трудовую и хотела уже высказать все, что думает, как вдруг почувствовала, что ее отрывают от земли. Красков поднял Таню, словно она была не живой девушкой, а картонной ростовой фигурой, и отнес к входной двери.

– Прошу прощения. – Он даже набрался наглости посмотреть ей в глаза. – Надо было уходить, когда я предлагал.

– Ах так… – Таня задыхалась от негодования.

– В следующий раз мы еще и полицию вызовем, – добил ее Байгозин. Из-за спины Краскова, разумеется.

Таня молча переводила взгляд с одного мужчины на другого, и с каждой секундой шкала ее терпения заполнялась ртутью все больше и больше, пока наконец пустого пространства на ней не осталось вовсе.

Размахнувшись, Татьяна от души залепила Краскову пощечину. Звонкий хлопок прозвучал в полной тишине, как дуэльный выстрел, и пока телохранитель приходил в себя от неожиданной атаки, на его мощной скуле разливалось пунцовое пятно.

– Поговорим, когда он у тебя женщину отобьет, – выпалила Таня в лицо Краскову и, резко развернувшись, зашагала прочь.

Уход был бы еще эффектнее, если бы Таня не забыла на столе у новенькой свою сумку. Пришлось возвращаться назад в полнейшей тишине и с неловким «извините» протиснуться мимо двухметрового бритоголового мужика, которому она минуту назад съездила по лицу. К счастью, крупные люди не так зловредны и мстительны, как низкорослые женские коучи, а потому Красков не стал мстить, орать, давать сдачи и даже не побежал в травмпункт оформлять побои.