Батя, Батюшко и Бэмби

В больницу на следующий день она попала только около четырех вечера, зато с термосами от Изольды и запасами питьевой воды. Отцу нужно было потреблять много жидкости. Оля ожидала его увидеть в одиночестве, а оказалось – в палате посетитель. Посетитель сидел на стуле около кровати и о чем-то увлеченно рассказывал.

На звук открывшейся двери обернулись оба, отец – с радостью, а мужчина – его ровесник – внимательно глядя. Настолько внимательно, что Оля, вместо того чтобы подойти к папе, осталась стоять в дверях с сумками и представилась:

– Здравствуйте, я Ольга Зеленская.

Взгляд мужчины после ее слов стал уже не просто внимательным, а даже въедливым. А когда он повернулся к отцу, Оля добавила:

– Геннадьевна.

И отец сразу же следом воскликнул:

– Валя, это дочь!

– Дочь, вон оно что, – посетитель вновь посмотрел на Олю, на этот раз уже с явным облегчением. – А я уже невесть что подумал… Здравствуйте, Оленька.

Невидимое, но ощутимое напряжение рассеялось, и она сделала шаг навстречу.

– Здравствуй, папа. Как ты себя чувствуешь? Изольда Васильевна сварила изумительный бульон.

* * *

В палате у Геннадия Игоревича оказалось многолюдно. Хотя удивляться нечему.

О том, что собирается навестить друга, Валентин Денисович сына предупредил по телефону. А присутствие дочери было совершенно естественным.

– Добрый вечер всей честной компании, – Денис прикрыл за собой дверь палаты. – Ну-с, как мы себя чувствуем по сравнению с утром?

А утром было так себе. Конечно, ТУР – операция щадящая, но объем иссеченной ткани оказался значительным, возраст пациента далеко не юный, поэтому на утреннем обходе Геннадий Игоревич выглядел не лучшим образом. Да и жалобы у него имелись – соответствующие клинической картине, характеру проведенной операции и возрасту.

Однако сейчас больной держался демонстративно бодро.

– Чувствуем себя отлично, доктор. Режим соблюдаем и даже уже собираемся домой.

Шустрый какой. А помочиться нормально только после обеда получилось. Это поколение такое – Денис давно для себя отметил. Лежать в больнице – не для них.

– Домой – это хорошо, – Дэн бросил взгляд в карту, хотя не далее как пять минут назад подробно изучил все данные: кровь, моча, давление, температура. Ничего тревожащего там не было. – Завтра утром забегу, там видно будет. Если останетесь все таким же дисциплинированным – после обеда выпишу.

– Ой, как здорово! – обрадовался Зеленский и обменялся краткими взглядами с дочерью, которая, ровно сидя на краешке стула, молча и напряженно смотрела на Дениса. А Геннадий Игоревич перевел взгляд на товарища: – А строгий у тебя сын, Валя. Его тут все слушаются.

Дэн и бровью не повел. А Валентин Денисович весело хмыкнул.

– Да это он только с виду такой! – а потом, непринужденно заложив ногу за ногу, вопросил сына: – А скажите, доктор, когда пациенту можно будет принимать перорально вещества, содержащие этанол? Чтобы отметить, так сказать, успех нашего дела?

Начало-о-ось. Рассмеялся Геннадий Игоревич и тут же поморщился. Даже у серьезной Ольги Зеленской дрогнули в улыбке губы.

– Когда будет можно, я Геннадию Игоревичу рецепт выпишу, – произнес Денис невозмутимо. – А пока – никакого алкоголя.

Батюшко-старший фыркнул, а Денис обернулся к дочери Зеленского:

– В соблюдении режима питания я на вас только и рассчитываю. А то уважаемый нейрохирург вздумал воду мутить.

Уважаемый нейрохирург за спиной Дениса еще раз возмущенно фыркнул.

Молодая женщина перестала улыбаться и кивнула:

– С питанием все будет правильно.

Ну вот, за Зеленского можно быть спокойным. У такой серьезной барышни не забалуешь.

– Дожил, – вздохнул Валентин Денисович и поскреб бороду. – Собственный сын указывает мне, когда можно пить со старинным приятелем.

– Я не сын, я лечащий врач, – парировал Денис. – И кроме того, вам-то, Валентин Денисович, как нейрофизиологу, положено знать все о влиянии этанола на клетки головного мозга.

– Не буду вступать с тобой в научный диспут, – отмахнулся отец. – Скажи лучше, хоть к юбилею моему выпишешь Генке рецепт на пятнадцать капель коньяку?

Дэн прищурил глаз, прикидывая даты.

– Это же через пару недель? На пятнадцать капель, так и быть, дам рецепт.

– Правильно ты, Гена, сказал – суровый, – вздохнул Батюшко-старший.

– Очень, – подтвердил Денис и положил отцу руку на плечо. – Давайте-ка, Валентин Денисович, оставим пациента в узком семейном кругу. А я тебя домой отвезу.

Зеленский явно сохранял видимую бодрость уже с трудом. Только сутки прошли после операции, покой и положительные эмоции – вот что ему сейчас нужно. Денис нашел глазами взгляд дочери Зеленского и едва заметно кивнул. Он был уверен, что она его поняла. Долго не задерживаться, не волновать. Она также едва заметно кивнула.

Дождавшись, когда старинные приятели распрощаются, Денис аккуратно прикрыл дверь палаты.

– А красивая у Генки дочка, – Валентин Денисович снял с головы кепку и аккуратно положил на колени. – Ладная такая. И на Генку молодого здорово похожа.

– Мне сложно об этом судить, – Денис был сосредоточен на том, что сдавал задним ходом, выезжая с забитой больничной парковки.

– Что значит – сложно судить? Ты перестал замечать красивых девушек? Не узнаю тебя, Дениска.

– Я имел в виду, что о сходстве в таком ракурсе мне трудно судить, – Дэн включил переднюю передачу. – А так – да. Красивая, согласен.

Денис делил женщин на пять категорий – по степени убывания красоты. С первыми тремя: богини, красотули, нарядные – с удовольствием водил знакомство. К остальным двум – «выговор родителям» и «мешок на голову» – относился со смиренным милосердием, но тщательно избегал. Ну а что поделать, если Денис Валентинович Батюшко обращал внимание исключительно на красивых женщин?

Самой любимой категорией Дэна были красотули. Богини – слишком зациклены на своей неотразимости. Нарядные – это женщины, у которых есть незначительные изъяны в лице, но они уравновешиваются приятными мужскому взгляду излишествами в фигуре, а также легким и веселым характером. А самые вкусные – красотули. Идеальное сочетание лица, фигуры и характера. И почему-то большинство дам этой категории были блондинками. Так что Ольга Зелен-ская при зрелом размышлении – красотуля. Только характер, скорее всего, подкачал.

– Ну вот, – удовлетворенно выдохнул Батюшко-старший. – А я уж думал, ты квалификацию потерял.

Денис ничего не ответил. Машина аккуратно влилась в транспортный поток, а Дэн решил сменить тему разговора.

– А скажи мне, отче, почему я никогда не слышал про этого твоего Зеленского, если вы такие друзья – не разлей вода?

– Да потому, сын мой, что, когда мы дружили с Генкой, – с удовольствием пустился в объяснения Валентин Денисович, – о тебе еще никто не подозревал. Мы в одном доме жили. В одном подъезде: я на втором этаже, он – на пятом. С первого по десятый класс за одной партой просидели. В футбол играли – я в защите, он на воротах. В общем, одна команда. Даже в одну девчонку были влюблены – в первую красавицу школы.

– Я так и знал, что у меня это наследственное, – хмыкнул Денис, притормаживая перед светофором.