Царство сумеречных роз

В сумочке пропиликал телефон, но я не посмела его достать.

– Так-то лучше, – он облизнул губы, обращая взор на картину. – Так что вас в ней привлекло?

– Отсутствие таблички. Мастерство исполнения нехарактерно для выбранного исторического периода. Ориентировочно работа семнадцатого века, скорее руки итальянского мастера. Меня удивляет поразительная проработанность картины. Как и выбранный сюжет. Влюблённые… или демоническое соблазнение?

– Вампирское, – подсказывает Ян, подходя ближе. От его соседства мурашки бегут по коже, поднимая волоски. По детской привычке тянусь к косе, но на полпути опускаю руку.

– Вот именно. Вампир. Упырь. Вурдалак. Нечисть. Это абсолютно невозможный сюжет для картин того периода. Я бы сказала, что работа чем-то напоминает Джентилески или Караваджо, но в духе прерафаэлитов. Очень странное сочетание. А рама – это же современное обрамление. И я вижу следы реставрации. Откуда она у вас?

– Может вы и заштатный искусствовед, но кое-что понимаете. Не все художники оставляют след в истории. Их картины путешествуют по тайным коллекциям, спустя века являясь миру. Данное полотно сильно пострадало при пожаре, на восстановление ушло несколько лет. Имя художника вам ничего не скажет, но доподлинно известно, что на картине изображена его возлюбленная, павшая жертвой ночного монстра Петрограда. Это разбило ему сердце, ведь дева была влюблена в своего убийцу и до последнего не верила словам художника об истинной природе возлюбленного.

– Какая печальная история, – протянула я. – Надеюсь, юноша, как и полагается в сказках, покарал монстра?

– Это не сказка. Художник сошёл с ума после того, как нарисовал другую картину.

Ян подвёл меня к полотну, висящему на противоположной стене, изображавшему исполинского дракона с ярко-голубыми глазами. Ящер с подобием мужской фигуры тянет когтистые лапы к поверженному обнажённому ангелу, грустно смотрящему на нас. Над ними вьётся дикий огонь. В углу картины – солнечное затмение, олицетворяющее поражение добра.

– И всё-таки я не понимаю. Наша живопись перешла от икон к светским образам в конце семнадцатого века. Кем был этот неизвестный?

– Талантливым молодым юношей. Он был близок с одним влиятельным семейством Петрограда, которое спонсировало его обучение в Европе. Вернувшись в Руссию, он планировал открыть свою галерею, однако юноша влюбился в прелестную девушку. По легенде монстром, что убил возлюбленную художника, был его покровитель.

Зажегся верхний свет. С непривычки я зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела неподалёку привлекательную брюнетку с чересчур красными губами и азиатскими чертами лица. Она сказала Яну что-то на языке вампиров и тот кивнул.

– Вынужден вас оставить – меня ждут гости. Я разрешаю вам бродить здесь сколько угодно, только прошу, не врезайтесь в полотна, они не одно столетие принадлежат моей семье.

Я кивнула. Почему-то Ян нахмурился. Он скользнул вперёд, за одно движение моих век оказавшись невероятно близко.

– Какой интересный цвет глаз. Голубой, но не голубой. Слишком светлый. Даже лиловый.

– Я неудавшийся альбинос. Белые волосы, белая кожа, светлые глаза и бескровные губы, – замерев как кролик перед удавом, хрипло ответила я, так сильно пересохло в горле.

– Уникально, – его голос теплеет. Отступив назад, Ян вновь улыбается. – Надеюсь, ещё увидимся…

– Августина Дымова.

– Меня вы уже знаете, – вампир подмигнул, а потом развернулся и, напевая незамысловатый мотивчик, выходит из зала вместе со своей помощницей.

Кажется, я опять что-то сделала не так.

Глава 2. Колючки шиповника

Устроенный начальницей разнос был грандиозным. Монументальным. Жёстким и визгливым до звяканья рюмок в буфете её кабинета. Даже привыкшие ко всему музейные коты попрятались по закоулкам, удирая от воплей банши с сумасшедшим начёсом и выпученными глазами, огромными из-за толстых линз очков. Тётка дошла до ручки. Ещё бы, ведь я не завела полезных знакомств, не маячила на глазах чиновников и даже не поздоровалась с мэром, а ведь нам так не хватает финансирования! Уж она-то точно развернулась бы во всю ширь своего немаленького тела, куда уж мне, худосочной вобле.

Я выдержала натиск начальницы, в нужный момент пустила слезу и, заикаясь, покаялась во всех грехах, после чего была отпущена на все четыре стороны. Ну и чёрт с ней. Это мой последний рабочий день, завтра я вернусь домой и забуду об этой работе как о страшном сне. В конце концов, я всё провалила.

В мою задачу входило следить за Яном и, по сигналу, устроить небольшой переполох в зале. Нет, я так и сделала! Вовремя забыла в туалете ингалятор, по сигналу таймера испустивший жуткие миазмы, от которых поплохело нескольким светским дамам. Однако меня не было в зале, я не стащила и не передала ключ-карту официантке Тамаре, из-за чего возникли трудности при проходе в закрытую зону. Денис и Николай всё-таки справились с задачей, пробрались внутрь, однако необходимых документов не нашли.

Арду был в ярости. Как и мой приёмный отец, член Совета Конгрегации, патрон Птолемей. По телефону он сказал: «Я разочарован». В переводе – отец на грани того, чтобы отправить меня в тайгу охотиться на диких оборотней. Билет в один конец. И всё из-за моего неумения следовать приказам. Их разозлил прямой контакт с Яном. Грубейшее нарушение инструкций.

Николай орал почище директрисы музея. Он бы избил меня, не вступись Арду.

Дубовые ветви Конгрегации – самые жестокие из всех. Это боевики, живущие убийствами вампиров, оставшейся нечисти и даже людей, посмевших встать против охотников. Их век – короток, их жизнь – полна ненависти и крови, так что дубравы и характером обладают скверным. Я в эту «семью» совершенно не вписываюсь.

Мои родители погибли из-за диких вампиров. В те годы Птолемей был обычным охотником, чья дубрава зачистила гнездо убийц. Я оказалась единственной выжившей, и меня забрали, чтобы воспитать как настоящую охотницу.

Однако я с самого детства творила глупости. Была капризной, докучливой, ещё и вспыльчивой. Меня перекидывали из одной семьи в другую, пока не отправили к Волковым, семье, лишь косвенно принадлежавшей к Сумеречному царству. У них я прожила три года. Самое счастливое время моей жизни, окончившееся на тринадцатый день рождения, когда на пороге появился Птолемей, чтобы забрать меня в школу молодых охотников, именуемую Псарней. Волковы пытались отстоять моё право на нормальное детство. Они видели, что я не хочу быть охотницей, но решение принимал патрон, так что я оказалась в зверинце. И всё закончилось скверно.

С трудом сдав выпускной экзамен, убив вампира и заполучив символ Коперника, я была отправлена в самую никудышную ветвь, возглавляемую своенравном Арду. И вот уже седьмой год я сплошное разочарование для моей новой семьи. Будь моя воля, сбежала бы не оглядываясь. Однако слуги Конгрегации повсюду, так что меня обязательно найдут, и тогда билет в Сибирь окажется в моём кармане. А я люблю солнце. Люблю тепло. Люблю жизнь!

От меланхолии спасают рутинные обязанности. Документы, телефонные звонки, составление расписаний экскурсий, поручения директора. Спустившись в кафетерий, я намеревалась съесть бутерброд с курицей, когда на пороге показалась Тамара. Она странно воззрилась на меня. Когда я попыталась поздороваться, охотница отрицательно мотнула головой, а после и вовсе села за дальний столик, заказав кофе.

Вгрызаясь в хлеб, я настороженно на неё поглядываю, пытаясь раскрыть причину её чудно?го поведения, когда в крошечный, пропахший старым кофе и с потрескавшимся кафелем, кафетерий вошёл блистательный Ян Тольский в шикарном сером костюме.

При свете дня его кожа выглядит очень светлой, глаза утратили яркость ночи, приобретя оттенки морской волны. И только звериная грация никуда не делась. Он моментально отыскал меня в зале. Крылья его носа раздулись, хищник принюхался, вспоминая мой запах, и он, помахав рукой, присаживается напротив, оказываясь с Тамарой на одной линии. Девушка на заднем плане поперхнулась кофе и звучно высморкалась, продолжая таращиться, будто мысленно посылая какой-то знак.

– Господин Тольский?.. – я начала говорить, продолжая жевать, и кусочек салата вывалился изо рта на блузку с жабо.

Прикрыв рот рукой, я прожевала остатки, и судорожно принялась счищать жир с ворота, когда он протянул салфетку.

– Можно просто Ян, если позволите звать вас Августиной, – мягко ответил он, будто радуясь моей неуклюжести.

Каким же чужеродным он выглядит в кафетерии! Этакий франт, забредший на помойку. Только, в отличие от импозантных господ, его ничуть не смущает это несоответствие. Наоборот, он с интересом оглядывается, будто действительно спустился с небес на землю и теперь любопытствует, проверяя как пружинит почва под ногами.

Настоящие вампиры совсем не похожи на своих мифических прототипов. Они не боятся солнечного света, у них есть тень, отражение в зеркале и им безразличен чеснок. Главное, что вампиры не бессмертны. Только единицы наделены этим геном, большинство живёт дольше и лучше людей, но на закате жизни дряхлеют, а потом иссыхают как мумии, и умирают. Даже сами вампиры до конца не знают, смогут ли перешагнуть столетний рубеж и войти в вечность, обретая истинное могущество.

Пожалуй, самым обидным фактом является то, что вампиризмом невозможно заразиться. Стать оборотнем – пожалуйста, попадись в нужной фазе волчку на зубок и вуаля! А вот вампиром можно только родиться. Так что их не так много, что и к лучшему.

– Да… Ян, – покраснев как помидор, отвечаю я. – Крайне неожиданно увидеть вас здесь. Что вас к нам привело?

– Дело и удовольствие, – он развалился на пластиковом стульчике, чуть повернувшись боком и положив руку на спинку стула. – Сначала удовольствие. Мне понравился наш вчерашний разговор, и я хочу предложить ещё раз встретиться. Скажем, я сегодня заеду за вами в семь?

В замешательстве я открыла рот, уставившись как рыба, выброшенная на берег. Степень моего изумления вышла за пределы кубов и квадратов, остановившись в разделе бесконечности.

– Вы удивлены? Право, не стоит. Под этим мешковатым нарядом и безвкусными очками, скрывается живой и любознательный ум. Как и язычок, который вы очаровательно прикусываете всякий раз, когда выходите из образа жертвенного ягнёнка. Обстоятельства диктуют вам как себя вести, но вы более интересны, когда не сдерживаете себя. Я хочу увидеть, какая вы на самом деле, – он говорит сладко и в чём-то невероятно запретно, будто рассказывая мои интимные секреты, создавая тайну на двоих. А его взгляд напоминает гипноз кобры, привораживающей свою жертву.

Так и есть. Он использует чары. Вот только я, как и все охотники, ежедневно принимаю противоядие асколь. И пускай у меня на него бывает аллергия, из-за чего частенько пропускаю приёмы, всё же сегодня по моим венам течёт эта гремучая смесь, так что я невосприимчива к его очарованию.

И что мне делать?!

– Это очень… привлекательно, – рука непроизвольно потянулась к вороту, будто мне трудно дышать. Я чуть-чуть ослабила его, наклоняясь вперёд и делая вид, что утрачиваю трезвость мысли. – А какое дело вас привело к нам?

– Что? – этого вопроса он не ожидал, так что я чертыхнулась про себя.

Зрительный контакт утерян, я смотрю дальше, замечая, как Тамара изо всех сил кивает головой. Они хотят, чтобы меня съел Ян? Зачем?

– Вы сказали, что вас привело… удовольствие. И дело, – я хмурюсь, морща лоб, будто чары спадают, и он вновь бросается в атаку, наклоняясь через стол и притягивая к себе мою взмокшую ладонь.

– Хочу поддержать местный краеведческий музей. Я вижу, он пришёл в упадок. Мне кажется это неправильным, ведь в истории Дивнограда полно интересных событий и тайн. Когда-то город был значимее, чем сейчас. Стоит помнить об этом.