Маковое поле. Письмо, превратившееся в книгу

Или юношу, который попал в ситуацию, из которой не видит выхода, и от чувства безысходности плачущего, как ребёнок. Но выход всегда находился, как будто он сам себя находил, стоило мне перестать его искать. Любовь умела слушать и не перебивала меня. Просто слушала всё, что я ей рассказывал. Но меня не покидало ощущение, что она всё это уже знает. Как будто она знала обо мне всё, даже то, чего я сам не знал или не помнил. И каждый раз, когда я заканчивал историю, любовь подходила ко мне и обнимала, нежно, заботливо. Но мне казалось, что она обнимает того маленького мальчика или того юношу, плачущего от чувства безысходности. И я чувствовал, что что-то меняется здесь и сейчас.

Утром, по обыкновению, я пошёл на кухню. С тех пор как в доме появилась любовь, я просыпался ранним утром, гораздо раньше обычного. Будильник всё ещё стоял на прежнем времени, но я просыпался раньше и отключал его. Как будто это я был будильником будильника. Но любовь просыпалась ещё раньше. В этот раз, судя по всему, она что-то собралась испечь. Стол был весь в муке, мука была на фартучке и даже на лице у любви. Она оторвалась на секунду от своего занятия, с улыбкой посмотрела на меня и сказала: «Доброе утро». И вновь это ощущение свежести, аромата и сияния. Я сделал глубокий вдох и поймал себя на мысли, что любовь сочетает в себе всё, что я ранее наблюдал в баночках в ванной. Всё и даже больше, здесь ещё присутствовали какие-то оттенки, тонкие, едва уловимые. Их хотелось поймать, полюбоваться ими, а потом отпустить, как бабочек. Вдох – выдох, вдох – выдох.

Наконец я сказал: «Доброе утро». На столе уже стояла чашечка кофе и приятным дымком приглашала к себе. Я сделал пару глотков. «Мм, – потянулся мозг, – как же хорошо, как же здорово я выспался. Давно я не чувствовал такого прилива сил». Потом он принюхался: «О, что-то печётся? Что-то сладенькое? Только вчера думал, вот бы чего-нибудь сладенького. Судя по запаху, это торт». «Я тоже так решил», – сказал я. «Сегодня я наполняю твой день вот так, в виде торта, – сказала любовь. – Я выложила его слоями, но каждый слой такой тонкий и невесомый, что его невозможно почувствовать или угадать, где какой. В каждом слое разная начинка, одна плавно переходит в другую, настолько плавно, что кажется одним целым».

«Так, звучит вкусно, – сказал мозг. – Дашь рецепт?» Достал ручку и блокнот неизвестно откуда и приготовился записывать. «Тут тоже невозможно ошибаться: что бы ты туда ни добавил, всё сочетается друг с другом, в любых пропорциях и соотношениях. Нет никакого рецепта». «Так-так, не спеши, про-пор-ци-ях и со-от-но-ше-ни-ях. Что там дальше? Нет никакого рецепта, – перечитал мозг свои записи. – Как это нет рецепта? – расстроился мозг и убрал ручку и блокнот неизвестно куда. – Ну и ладно, я всё равно больше люблю эклеры, такие, знаешь, пышные. Чтобы, когда откусываешь, крем выскакивал с другой стороны, а потом облизывать его с руки». «Хорошо, – с улыбкой сказала любовь, – будут тебе завтра эклеры». Мозг начал хлопать в ладоши, как ребёнок: «Ура!!! Эклеры, эклеры, я мечтал об этом!» Я сидел, молча наблюдал за всем этим и решил спросить у любви, мечтает ли она. «Конечно мечтаю», – ответила любовь. «Я вот давно не мечтал», – признался я. «Так давай помечтаем вместе», – предложила любовь. «Как – вместе?» – удивился я. «Ты всё увидишь сам, – сказала любовь. – Сегодня же вечером, если хочешь».

«Класс, – сказал мозг, – я с вами». «Я не против», – согласилась любовь. «Куда же мне без тебя», – сказал я. Итак, решено: сегодня вечером мы отправляемся в путешествие. Мозг достал какой-то ежедневник, деловито пролистал его, что-то вычеркнул, что-то добавил и, наконец, сказал: «Встречаемся в холле, форма одежды свободная», – и назначил время сбора.

Мы разошлись, и каждый занимался своими делами. Я пытался представить, какое же это будет путешествие – путешествие с любовью. Но так и не смог, это как держать в руках книгу и только по названию угадывать, что внутри. Я предпочёл чтение угадыванию. Но меня ещё ожидало не менее приятное занятие днём. Я представлял, как мы стоим с любовью, взявшись за руки, смотрим на картину и произносим: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя».

Вечером, к назначенному времени, я спустился в холл. Форма одежды свободная, как и определил мозг: я надел привычные джинсы, футболку и кроссовки. И тут из своей комнаты вышел мозг. Он приближался странной походкой, наверное, видел в каком-то фильме. Такая походка предполагала широкие плечи, и мозг, как ему казалось, искусно изображал это. На нём были надеты широкие брюки, широкая футболка с рукавами до локтей, яркая бейсболка, кроссовки популярного бренда. На шею он повесил массивную цепочку, приглядевшись, я понял, что их даже две. Складывалось впечатление, что мозг придумал условие – форма одежды свободная, – чтобы оправдать свой наряд.

«Ну что, круто я выгляжу?» – спросил мозг. Но этот вопрос не предполагал моего ответа. «Да, круто, круто», – ответил мозг на свой же вопрос. Я сел на диван, взял какой-то журнал и стал листать. Там были модные образы, какие-то коллекции весна—лето, я просто листал, особо ни на чём не задерживаясь. Мозг в ожидании развлекал себя, боксируя с тенью. Он выкидывал разные удары, искусно уклонялся от ударов соперника, делал несколько шагов назад и, как будто отталкиваясь от ограждений ринга, снова возвращался обратно. Делал вид, что удар соперника пролетел в сантиметрах от его челюсти, как бы замедляя этот момент и превращая его в повтор эпизода. Заметив, что я наблюдаю за ним, он сказал: «А что, я тренируюсь, тебе бы тоже не помешало». Я решил подколоть его и сказал, что по крайней мере с тенью он бьётся на равных. Но мозг не потерялся. «Куда ты смотришь? – ответил он. – Я веду по очкам, 2:0 в мою пользу». Тут, видимо, прозвучал гонг об окончании первого раунда. Мозг бросил уважительный взгляд в сторону соперника и отошёл в свой угол. Положил руки на канаты и куда-то выплюнул капу. Он пытался отдышаться, потом повернулся к себе и начал махать полотенцем. Предложил себе воду, быстро встал обратно, прополоскал рот и выплюнул содержимое, предположительно в ведёрко. Потом начал говорить себе: «Придерживайся выбранной тактики, вымотай его, ты вырубишь его в поздних раундах». Но по тому, как мозг вышел на второй раунд, было понятно, что никакой ранее выбранной тактики он не собирается придерживаться. Мозг рвался в бой, но невидимая рука рефери удерживала соперников. Судя по всему, прозвучала команда «Бокс!», мозг выказал уважение сопернику ударом перчатки о перчатку, и началось. Было похоже, что соперник обладает отличным джебом и искусно держит мозга на расстоянии. Мозг старался уклониться, но пропускал раз за разом. И вот мозг решился, это было понятно по выражению его лица. Он принял джеб соперника и тут же ловко ушёл от бокового, нырнув под него и приподнимаясь, резко апперкотом попал в челюсть соперника. Этот бой был предрешён заранее, мозг всегда выходил победителем. Если бы на такой бой принимались ставки, то можно было озолотиться. Уже не важно было, что рефери отсчитывает счёт, всё было ясно и так: он не встанет. Мозг просто устал и решил завершить этот бой.