Каюта номер 6
Мария Славина, опирающаяся на руки сестры и мужа, стояла перед строем моряков рядом с Лукрецией Колонна, которую поддерживал мрачный Джованни.
– Госпожа Славина, госпожа Колонна, – начал свою речь капитан. – Сегодня у нас очень тяжелый день. Позвольте от имени экипажа яхты «Мария» выразить вам самые искренние соболезнования в связи с трагической гибелью Миши Орлова. Большинство членов нашего экипажа работало с Мишей пять лет, и мы навсегда сохраним самые теплые воспоминания об этом человеке. Никто из нас и предположить не мог, что поход, который должен был завершиться радостным событием, свадьбой, закончится вот так…
Габриэль не сводил взгляда с Даны. В отличие от других участников церемонии, она не стояла в общем строю, опустив глаза и скорбно сцепив руки. Дана внимательно рассматривала строй моряков в одинаковых темно-синих мундирах, начищенных башмаках и белоснежных перчатках. Она даже сделала несколько шагов, словно хотела рассмотреть подробнее какую-то одной ей ведомую деталь.
– Что она там высматривает? – прошипел майор Бараш, которому начала передаваться нервозность полковника.
Габриэль, не оборачиваясь, молча пожал плечами. Капитан закончил свою речь и скорбно опустил голову.
– Спасибо вам! – Губы Марии Славиной дрожали, она прижимала к глазам платок и говорила, с трудом сдерживая готовые прорваться рыдания. – Спасибо вам за отношение к моему Мише, за то, что вы работали с ним, за все то, что вы сделали для него. И я надеюсь… – Мария Борисовна беспомощно оглянулась. Вера Борисовна пришла к ней на помощь и поддержала под руку. – Я надеюсь, – закончила Мария Борисовна, – что полиция завершит свое расследование и арестует человека, совершившего это чудовищное преступление и лишившего меня моего мальчика.
Она заплакала в голос. Лукреция, по щекам которой тоже текли слезы, обняла Марию Борисовну. Несколько секунд они стояли обнявшись.
– Спасибо вам, Лукреция. – Мария Борисовна погладила молодую женщину по голове. – Вы теперь будете для меня дочерью.
Лукреция затряслась от рыданий, и Джованни поспешил ей на помощь.
– Полиция арестует человека, который убил Мишу, – неожиданно громко и отчетливо произнесла Дана и повернулась к Марии Славиной. – Причем сделает это гораздо быстрее, чем вы думаете, тетя.
Мария Борисовна вздрогнула и взглянула на племянницу. В рядах пассажиров произошло смятение. Они начали переглядываться и перешептываться, и в конце концов все развернулись к Дане. Не обращая внимания на обращенные к ней взгляды, Дана подошла к строю экипажа.
– Полиция сделает это прямо сейчас, – так же громко сказала она.
Капитан Рид, не понимая, что означает этот демарш и что ему теперь делать, взглянул на майора Бараша. Майор двинулся к Дане. Та ждала его с нервной улыбкой на лице. Когда майор остановился, она протянула руку.
– Господин майор! – Голос Даны задрожал, выдавая владевшее ею волнение. – Прошу вас арестовать этого человека по обвинению в убийстве владельца яхты «Мария» Миши Орлова.
Взгляды всех присутствующих устремились в направлении указательного пальца правой руки Даны. Майор Бараш замер на мгновение, не понимая, что ему делать. «Так я и знал, – подумал Габриэль. – Она затеяла всю эту церемонию ради этого скандала. Так я и знал».
– Чего же вы ждете? – Дана повысила голос, обращаясь к застывшему в нерешительности майору. – Я надеюсь, наручники у вас с собой?
Майор машинально запустил руку в карман и, дотронувшись до холодной стали наручников, кивнул.
– Тогда действуйте! – потребовала Дана. – От имени семьи Миши Орлова я требую арестовать убийцу.
– Но я хотел бы… – начал майор Бараш.
– Я вам, разумеется, все объясню, – успокоила его Дана. – Но сначала задержите этого человека.
Майор обернулся. Палец Даны был направлен на помощника капитана Рида Оливера Жервиля. Удлиненное аристократическое лицо француза вытянулось еще больше.
– Что вы такое говорите? – начал он. – Какое вы имеете право?
Габриэль вдруг заметил, как вспыхнуло и пошло пятнами лицо Лукреции Колонна.
– Господин Жервиль! – Майор Бараш достал из кармана наручники.
– Я протестую! – выкрикнул Оливер Жервиль.
– Протестуете? – прошипела Дана. – Тогда расстегните свой китель и объясните, почему у вас на шее вместо шарфа с вышитыми инициалами белая тряпка, наверняка оторванная от простыни.
Оливер Жервиль отшатнулся и перевел безумный взгляд с Даны на майора Бараша. Майор пригляделся к шарфу на шее помощника капитана и протянул в его сторону раскрытые наручники.
– Руки.
– Вы не имеете права. – Лицо помощника капитана исказилось. – У вас нет ордера на мой арест.
– Вас никто не арестовывает, – улыбнулась Дана. – Вас задерживают до выяснения обстоятельств.
– Руки! – повторил майор Бараш.
Оливер Жервиль колебался еще несколько секунд, взглянул на капитана Рида, но тот стоял молча. Жервиль опустил голову и вытянул руки. В тот же момент на его запястьях защелкнулись наручники.
Щелчок замка наручников произвел потрясающее впечатление на Марию Славину. Она вскрикнула, протянула руку к Дане и начала заваливаться вбок. Леонид Славин подхватил ее и не без труда удержал от падения.
– Доктор, помогите! – крикнул капитан Рид. – Боцман, срочно вызовите «Скорую помощь». Скорее, скорее!
Доктор Теппер бросился к Марии Борисовне. Ее уложили прямо на палубу.
– Его арестовали? – простонала она.
– Арестовали, конечно арестовали, – кивнул доктор Теппер, взял руку Марии Славиной и нащупал пульс. – Лежите спокойно, сейчас подъедет «Скорая помощь».
– За что он его? За что? Они же работали пять лет. За что?
Капитан Рид повернулся к Дане.
– Сейчас подъедет «Скорая помощь». Потом попрошу вас зайти в кают-компанию. Мне нужно получить объяснения. Я не позволю обвинить члена экипажа без достаточных оснований.
– Конечно, господин капитан, – согласилась Дана. Она присела около тетки и нежно взяла ее руку в свою.
41
Только сорок минут спустя, когда машина «Скорой помощи» увезла Марию Борисовну и сопровождающего ее Леонида Славина в городскую больницу, а Оливера Жервиля заперли в подсобном помещении камбуза, потрясенные происходящим пассажиры собрались в кают-компании. Их уже ждали члены экипажа, майор Бараш и полковник Лейн, а также эксперт и два оперативника из полиции Ашдода, прибывшие в порт для продолжения оперативных действий по розыску убийцы. Дана сидела в стороне от всех и упорно смотрела в окно, не желая замечать устремленные на нее взгляды. В кают-компании царила полная тишина, изредка прерываемая чьим-то глубоким вздохом или покашливанием.
Последней в кают-компанию вошла, тяжело опираясь на трость, княгиня Эмилия Колонна. Подождав, пока она с помощью Джованни опустится в кресло у окна, капитан Рид поднялся, оглядел строгим взглядом собравшихся и повернулся к Дане.
– Госпожа Шварц! – В голосе капитана звенели металлические нотки. – От имени всех собравшихся я прошу дать объяснения вашим действиям во время церемонии прощания с Мишей Орловым. В частности, объяснить, на каком основании вы настояли на задержании полицией Оливера Жервиля.
Дана, которая словно ждала этих слов, немедленно поднялась.
– Конечно, капитан.
Она сделала несколько шагов в сторону собравшихся в кают-компании и остановилась у ближайшего стола.
– Конечно, я вам все объясню, – она заговорила гораздо более спокойно и мягко. – Но сначала я хочу попросить капитана Рида и руководителя следственной группы майора Бараша разрешить мне сообщить всем присутствующим информацию, которая, по их совместному решению, все это время была скрыта.
Дана взглянула на Колдера Рида, и тот, мгновение помедлив, коротко кивнул. Она перевела взгляд на майора Бараша.
– Сообщайте, – кивнул майор.
– Спасибо, – продолжила Дана. – Как вы знаете, владелец яхты «Мария» и мой брат Миша Орлов был убит и сброшен за борт. Но вот то, что неизвестно большинству из вас. После того как погибшего Мишу извлекли из воды и поместили в холодильную камеру на складе продуктов, его тело было расчленено.
– Как?! – в едином порыве выдохнули пассажиры.
– Да-да. – Дана скорбно кивнула. – У мертвого тела была отрублена голова.
Дана замолчала, давая возможность каждому осознать весь ужас произнесенных ею слов.
– Что значит отрублена голова? – Илан Азулай вскочил. Его верхняя губа приподнялась, обнажая зубы, и эта гримаса придала лицу Илана злобное выражение. – В прямом смысле слова?
– В самом прямом смысле слова, – подтвердила Дана. – Выяснилось это следующим образом. Примерно за час до прибытия в Ашдод наш кок Живко Тодоров, – она кивнула в сторону болгарина, – обнаружил, что дверь склада взломана. Он не стал заходить на склад, но вызвал капитана, его помощника и боцмана. Они вошли на склад и обнаружили там тело Миши без головы.
– Почему вы молчали? Почему не поставили нас в известность? – Голос княгини Колонна перекрыл зашумевшую кают-компанию.
Капитан Рид поднялся с места и жестом руки попросил всех успокоиться.
– Мы приняли решение сохранить это в тайне по двум причинам. Первая – нежелание травмировать Марию Славину и синьору Лукрецию, – сказал капитан, дождавшись относительной тишины. – Представьте, каково было бы им услышать, что над телом Миши так жестоко надругались. Вторая причина – оперативные соображения. Об отрубленной голове знали только те, кто присутствовал на складе. А также преступник, который, как мы рассчитывали, мог проговориться во время допроса и выдать себя.
– Убийца отрубил голову топором, который висел на пожарном щите? – догадался Тамир Вальд. В его голосе звучали нотки неподдельного ужаса.
– Да, именно этим топором, – кивнула Дана и, поняв, чем вызван ужас молодого человека, добавила: – Но это было после того, как топором воспользовались вы.
– Теперь все ясно, – прошептал он.
– Что тебе ясно? – окрысился Илан Азулай.
– Ясно, почему меня допрашивали. Почему подозревали в убийстве, – в голосе Тамира звучали истерические нотки. – Ведь на рукоятке этого топора остались мои отпечатки. Господи! Зачем я прикасался к этому топору!
– А зачем ты к нему прикасался? – не отставал Илан.
Тамир ничего не ответил и лишь бросил долгий взгляд на Лею. Из горла Лукреции вырвался странный звук. Джованни крепче прижал к себе сестру.
– Продолжайте, госпожа Шварц, – попросил капитан Рид и вновь жестом руки призвал собравшихся к молчанию.
Дана кивнула.
– С самого начала я склонялась к версии, что убийство совершил кто-то из сослуживцев Миши для решения проблем в компании. Или Илан Азулай… – Илан помрачнел, возмущенно крякнул и переглянулся с Рахель. – …или Тамир Вальд.
Тамир закрыл лицо ладонями и закивал, всем своим видом показывая, что он вполне согласен с Даной.
– Но самое главное, – продолжила Дана, – мне было сложно представить причину, по которой человек, убивший Мишу и столкнувший тело за борт, отрубил ему голову. Почему? Почему? – думала я. – Неужели столь страшна ненависть этого человека к Мише, что ему было мало просто убить, мало просто столкнуть тело за борт. Ему надо было еще и надругаться над трупом после того, как его достали из воды. Неужели, – думала я, – такая страшная животная ненависть не прорвалась раньше? Ведь эти люди работали бок о бок. И Миша должен был хоть как-то и хоть когда-то ощутить эту ненависть.
Дана перевела взгляд с Илана Азулая на Тамира Вальда. Оба молчали, глядя в пол.
– Но все изменилось после нападения на боцмана Арчера Перриша, – продолжила Дана и повернулась к гиганту, не сводившему с нее напряженного взгляда. – Я поняла, что нападение на Мишу совершил кто-то из членов экипажа. На тот момент у меня не было никаких доказательств этой версии. Только интуитивные ощущения и какая-то внутренняя убежденность. Я не могла себе представить, что обычный человек, не привыкший находиться в открытом море, прыгает за борт в совершенно темные волны, плывет с ломиком в руках, не зная точно расположения иллюминатора, разбивает его и проникает в помещение склада для решения какой-то задачи. Конечно, на такое мог решиться только моряк. Кроме того, я поняла, что убийца отрубил голову телу Миши Орлова вовсе не из-за ненависти или каких-либо других сильных эмоций, а исключительно ради решения какой-то проблемы.
– Как говорили герои «Крестного отца»: «Ничего личного, только бизнес», – усмехнулся Джованни Колонна.
– Именно так, синьор Колонна, – кивнула Дана. – Но какую проблему хотел решить убийца? Я предположила, что ему нужно было скрыть какую-то улику. И именно с этой целью он забрался на склад, где ему, чтобы не быть разоблаченным, пришлось напасть на неожиданно появившегося боцмана Перриша. А значит, мне надо было найти эту улику и объяснить самой себе, как связаны проникновение убийцы на склад и отсечение головы трупа.
Дана перевела дух и взглянула на сидящих перед ней полицейских, пассажиров и членов экипажа. Все они смотрели на нее, не произнося ни звука.
– И еще одно я поняла, – продолжила Дана. – Нападение на Мишу Орлова связано с появлением на яхте членов семьи Колонна.
– Почему вы так решили? – вскинулся майор Бараш. – При чем тут семья Колонна?
– Члены экипажа плавали с Мишей и его гостями пять лет. Между ними не было никаких инцидентов. Никаких конфликтов. Никаких ссор. Значит, появился какой-то новый раздражитель. А новым на яхте было только появление членов семьи Колонна.
– На яхту впервые поднялись и ваши родители, – напомнил капитан, кивнув в сторону Веры и Генриха Шварц. – Раздражителем могли стать и они.
– Конечно, – согласилась Дана. – Но я хорошо знаю своих родителей. Знаю, где и как они жили. Откуда приехали. Когда и с кем встречались. А вот о членах семьи Колонна мне ничего не было известно. Я предположила, что причину убийства следует искать в их прошлом и в прошлом убийцы.
– Вот почему вы расспрашивали членов экипажа о том, где они родились, как жили и как попали на яхту, – догадался майор Бараш.
Дана кивнула.
– Да, я начала интересоваться прошлым членов экипажа. Но тут произошло еще одно небольшое событие. На яхту прибыл полковник Лейн и в беседе со мной упомянул о парадной форме, в которой щеголяют высокопоставленные члены экипажа. Но я с момента прибытия на яхту никогда не видела Оливера Жервиля в парадной форме. Он все время был в рабочей куртке и брезентовых брюках. Между тем на фотографиях, сделанных во время путешествия на Крит, которые показала мне моя мама, Оливер Жервиль все время был в парадном мундире. Почему он вдруг резко сменил форму одежды? Почему после гибели Миши господин Жервиль ни разу не надел парадный мундир? Я решила подробно проверить его прошлое, чтобы понять, не пересекались ли его пути с кем-то из семьи Колонна.
Княгиня Колонна легко стукнула тростью по полу, словно собиралась подняться с места.
– Его пути с кем-то из семьи Колонна? – повторила она голосом, полным желчи и недоверия. – Но что может быть общего…
– Простите, княгиня, – перебила Дана. – На тот момент это было всего лишь предположение. И я попросила Оливера Жервиля рассказать о себе. Его рассказ меня заинтересовал. Он скрыл несколько деталей, которые не должен был скрывать. Во-первых, он сказал, что родился в деревне Сен-Бон-Таранез. Я хорошо помню это название. Несколько лет назад я с мужем и дочерью поехала в Куршевель. Муж получил повышение, и мы решили шикануть, а заодно и научиться кататься на горных лыжах. – Дана бросила быстрый взгляд на Габриэля, тот улыбнулся и кивнул. – Отель в центре курорта оказался нам не по карману. Мы сняли студию в отдаленном районе, который назывался Сен-Бон-Таранез. Когда наш капитан час назад любезно включил интернет, я проверила. Деревня Сен-Бон-Таранез уже более тридцати лет является частью лыжного курорта Куршевель. Оливер Жервиль вполне мог сказать, что родился в Куршевеле. Но он почему-то не упомянул этот всемирно известный курорт, а назвал мало кому известную деревушку. Во-вторых, перечисляя свои увлечения, Оливер Жервиль не назвал горные лыжи. Он перечислил все экстремальные виды спорта – скалолазание, дельтоплан, парашют. Даже автогонки. Но горные лыжи не назвал. Неужели человек, родившийся и выросший на лыжном курорте, не увлекался горными лыжами? Это было странно, и я поняла, что господин Жервиль интуитивно пытается скрыть какие-то сведения, связанные с его жизнью в Куршевеле. Получив доступ к интернету, я нашла сайты нескольких школ катания на лыжах, действующих в Куршевеле. Каждая школа гордится стажем своей работы и подробно рассказывает свою историю. Я внимательно прочла эти сайты и на одном из них нашла упоминание о господине Жервиле. До конца 2006 года, то есть до своего переезда в Марсель, он был инструктором по катанию на лыжах в одной из самых престижных школ этого курорта. И тогда я задала себе вопрос: а не встречался ли там господин Жервиль с Лукрецией Колонна? Может ли быть, чтобы состоятельная молодая дама, обожающая горные лыжи и катающаяся на них каждую зиму, ни разу не посетила Куршевель? Я продолжила свои поиски и нашла. Несколько фотографий, на которых изображены госпожа Лукреция Колонна и Оливер Жервиль. Наш капитан, перекрыв доступ к интернету, лишил господина Жервиля возможности эти снимки стереть. Датированы эти снимки 2005 и 2006 годами. Несколько из этих снимков я скачала на свой телефон.
Дана развернула телефон и показала собравшимся снимок, на котором молодой человек в лыжной шапочке прижимал к себе хохочущую блондинку на фоне заснеженной горы.
– Итак, Оливер Жервиль и Лукреция Колонна были знакомы. В 2006 году Оливер уехал в Марсель, и их пути разошлись. И вот они встретились на яхте.
Дана взглянула на Лукрецию. Та кусала губы и с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Джованни по-прежнему обнимал ее за плечо.
– Я не знаю, какой была их встреча на яхте почти пятнадцать лет спустя, – продолжила Дана. – Сказали ли они друг другу какие-то слова? Или просто кивнули друг другу? Не знаю. Могу только предположить, что Оливер увидел Лукрецию за завтраком. Кроме того, он услышал, что после завтрака Миша собирается играть в преферанс. Дождавшись, пока игроки сели за игровой стол в библиотеке, Оливер Жервиль отправился в каюту Лукреции. Что он хотел от Лукреции и что произошло между ними в каюте, я не знаю…
– Ничего! Ничего в каюте не произошло! – выкрикнула Лукреция. Она вскочила, несмотря на все попытки Джованни удержать ее на месте. – Я не собиралась возобновлять наши отношения. Когда мы встретились с Оливером в Куршевеле, мне было девятнадцать лет. Все, что было между нами, давно забыто. Я так ему и сказала. Я выхожу замуж, и о том, что между нами было, не стоит вспоминать. Он начал что-то говорить о том, что пока я не вышла замуж, пока еще не было моей свадьбы, мы можем вспомнить, как любили друг друга. Он подошел и попытался обнять меня за талию. Я оттолкнула его, но он схватил меня за шею. И в этот момент в каюту вошел Миша.
Лукреция рухнула на стул и зарыдала. Никто в кают-компании не произнес ни слова. Лукреция шумно высморкалась и продолжила говорить:
– Миша увидел, как Оливер обнимает меня за талию, и бросился на него. На мгновение Оливер растерялся, и Миша залепил ему пощечину. Но в следующий момент Оливер опомнился и вцепился в куртку Миши, а Миша – в лацканы кителя Оливера. Несколько секунд они молча толкались. Но Оливер был сильнее, и он начал побеждать. Он свалил Мишу на пол и попытался оторвать его руки от себя. И тогда Миша начал кричать. Он звал на помощь. Он кричал: «Все сюда!» Оливер, который был в абсолютном шоке, сорвал с шеи свой шарф и затолкал его в рот Миши, чтобы прекратить эти крики. А Миша… Миша…
Лукреция зарыдала и закрыла лицо руками.
– Миша инстинктивно сделал глубокий вдох, и шарф застрял у него в горле? – поняла Дана.
Лукреция закивала:
– Да. Все произошло в одно мгновение. Я стояла как вкопанная, не понимая, что мне теперь делать и как их разнять. Я не успела ничего сообразить. Миша вдруг посинел, забился в агонии и замер. Оливер продолжал держать его за отвороты куртки. Я оттолкнула его и попыталась вытащить шарф, но не смогла разжать зубы Миши. Оливер все еще не понимал, что произошло. Я крикнула ему: «Ты что, не видишь? Он умер!» Тогда Оливер тоже попытался достать изо рта Миши шарф. Но челюсти Миши были сжаты, и разжать их Оливер не смог. Он провозился несколько минут, но понял, что у него ничего не получится. Тогда он открыл дверь, вышел на палубу, огляделся, вытащил из каюты тело Миши, дотащил до борта и сбросил в воду. После этого мы привели в порядок кресла и столик, и он ушел…
– И это все? – не выдержала Вера Борисовна. Она выставила перед собой обе руки и оглядела присутствующих. – На ваших глазах погиб ваш жених, человек, с которым вы собирались связать свою жизнь. И вы так легко с этим смирились? Его тело выбросили за борт. А вы привели в порядок кресла и столик. И все?
– А что я могла сделать? – выкрикнула Лукреция. – Когда они дрались, я не понимала, что должна предпринять. Я была в какой-то прострации. Оливер затолкал шарф в рот Миши мгновенно, одним движением. Я не успела даже отреагировать. Когда Миша упал без дыхания, было уже поздно. Оливер сказал, что нам лучше молчать, потому что иначе все решат, что Миша застал нас в постели, и ничего невозможно будет объяснить или доказать.
– И вы согласились молчать? – в голосе Веры Борисовны звучали презрение и укоризна.
Лукреция кивнула.
– Я решила, что изменить я все равно ничего не могу. А значит, все, что мне остается, только оплакивать моего жениха.
– Простите, Лукреция. – Вера Борисовна отвернулась от княжны. – Но мне кажется, что в тот момент вы думали не об убитом женихе, а о том, чтобы защитить его убийцу.
Лукреция замотала головой, но в кают-компании стало шумно. Пассажиры заговорили разом, и большинство явно поддерживало Веру Борисовну.
– Надо заметить, что вы чрезвычайно искусно оплакивали своего жениха, – заявила Рахель Азулай.
Фраза прозвучала громко, и взгляды всех присутствовавших в кают-компании устремились на Рахель.
– Да-да, – кивнула та, морща нос в презрительной усмешке. – Когда синьора Лукреция появилась в библиотеке, у нее были красные глаза. Я еще подумала: вот как она переживает за своего жениха. Еще ничего не известно, где он, а у нее уже глаза на мокром месте.
– Вы что? – Лукреция медленно поднялась с места. – Вы что же, все думаете, что я спокойно восприняла смерть Миши? Может, вы решили, что я даже была рада такому исходу? Я любила его! – выкрикнула она. – Я была готова ради него на многое. Я была готова отказаться от моей веры. Я пошла против своей семьи. Вы думаете, мои родители были в восторге от этого брака? От того, что я приму иудаизм и перееду в другую страну? Просто они, в отличие от бабушки, не говорили об этом. И не моя вина, что этот человек, с которым я не виделась пятнадцать лет, явился ко мне в каюту, что он обнял меня за талию и в этот момент вошел Миша. Я ни в чем не виновата.
– А я вас ни в чем не виню, – дернула плечами Рахель.
В кают-компании повисла тяжелая тишина. Прервал ее майор Бараш. Он повернулся к Дане:
– Продолжайте, госпожа Шварц.
– Единственное, чего не знала Лукреция, это для чего Миша вернулся в каюту. Но с этим ей помог Илан Азулай. – Дана взглянула на Илана, и тот под ее взглядом недовольно заворочался и запыхтел. – Он позвонил и спросил: «Взял уже Миша свою трубку?» Так Лукреция поняла, что Миша приходил в каюту за трубкой. Трубка лежала на видном месте. Вероятно, на столе. Если бы ее обнаружили, возник бы вопрос, почему Миша ушел из каюты, так и не взяв трубку? И потому Лукреция приоткрыла дверь каюты и выбросила трубку жениха в море. Именно этот всплеск услышал мой отец, который в тот момент подходил к своей каюте, чтобы взять шахматную доску.
– Ах вот оно что! – подал голос Генрих Шварц. – А я решил, что это был огрызок яблока. Или косточка от персика. Если бы я разглядел трубку…
– Вряд ли ты мог ее разглядеть, – улыбнулась Дана. – Она же плюхнулась в воду за твоей спиной. И ты только слышал всплеск.
– Да, это верно, – кивнул Генрих Шварц.
Дана выдержала паузу и развела руками.
– Вот так все и произошло. Если бы тело Миши не было найдено, то это дело, скорее всего, так и не было бы раскрыто, и смерть Миши списали бы на несчастный случай. Но тело не утонуло. Это, кстати, стало еще одной зацепкой для меня. Я пыталась понять, почему тело не утонуло. И поняла. Шарф закрыл доступ в дыхательное горло, вода не проникла в легкие, и в них остался воздух. Именно это удержало тело на поверхности воды. И его нашли. И тогда Оливер Жервиль понял, что его арест – только вопрос времени. Вскрытие легко определит причину смерти. Как только из горла Миши извлекут именной шарф Оливера Жервиля с вышитыми инициалами, его судьба будет решена. Этот шарф стал для помощника капитана смертельной уликой.
– И он решил отрубить голову у трупа? – понял майор Бараш.