Повести. Рассказы. Истории

Света молча кивнула головой. Видно было, что эти люди ей тоже нравятся.

– Ну что ж. Тогда я расскажу вам о своих бабушках – дедушках.

Но начну с начала.

Мне нехватило одного года до двадцатилетнего стажа, который признавался в Израиле достаточным для врачебной практики в стране без изнурительных экзаменов. И я вынуждена была после ульпана Алеф и ульпана Бэт готовиться к сдаче этих самых экзаменов. И тут жизнь преподнесла мне подлость. Сказались мои давние болячки, а особенно перенесённый в молодости гепатит, повлиявшие на работу памяти. Мне трудно стало удерживать в голове информацию.

Экзамены я сдала, но не набрала нужного количества баллов.

Надо было снова учиться.

Не вам рассказывать о первых годах жизни в стране, вы сами отлично это знаете по себе.

Алекс тяжело работал, и мне надо было ему помогать. Я стала искать работу.

Совершенно случайно нашла.

Это было нечто вроде приюта для тяжело больных. Хозяйкой была там жена раввина, молодая красивая дама сорока лет, у которой было одиннадцать детей.

– Сколько, сколько? – удивился я.

– Да, да, одиннадцать. И всех надо кормить. А потому Ривка – так её звали, по нескольку месяцев не выдавала зарплаты работникам, пыталась обманывать их, выкручивалась, как могла: детей надо кормить! Но это отдельный разговор…

Дело в том, что больные были очень сложными, тяжёлыми, несколько человек – лежачими, спектр болезней – от рассеянного склероза до психозаболеваний.

Хозяйка долго искала врача, и вот – в моём лице – она нашла его.

Вскоре я стала её заместителем и в этом качестве проработала в заведении шесть лет.

Число больных варьировалось от десяти до пятнадцати, причём многие из них были в старческом возрасте, когда болячки сопровождаются старческим маразмом.

Обстановка, сами понимаете, тяжёлая, но профессионально очень интересно, и если бы не пакости, которые творила хозяйка, я бы оттуда по сей день не ушла.

Но факт – я практически углубилась в гериатрию!

Хозяйкины причуды, мелочность и явный обман сотрудников настолько надоел мне, что я покинула этот приют с чувством облегчения, хотя жалко было оставлять несчастных больных. Я знаю, что на моё место вскоре пришла врач, тоже из русскоязычных и, похоже, она оказалась приличным специалистом и добрым человеком.

Уйдя оттуда, я оказалась перед выбором: снова пойти сдавать экзамены или найти что-то новое.

У меня всегда была склонность к альтернативным методам лечения заболеваний, и я решилась!

Стала ездить в Ашдод и Хайфу серьёзно осваивать нетрадиционную медицину в недавно открывшемся колледже.

Целый год я моталась из Кирьят-Тивона в эти два города! Ну, ладно, Хайфа рядышком, а до Ашдода надо было добираться с пересадкой в Тель-Авиве, так что я уезжала утречком, а домой добиралась лишь часам к двенадцати ночи. Алекс работал, и подбрасывал меня лишь изредка, так что автобусные поездки мне снились потом еще долгое время!

…Через год я получаю три диплома по альтернативным методам воздействия, а именно, по методам биоэнергетики, иглотерапии и массажа, и приступаю к новой для меня работе.

Конечно, мой опыт работы кардиологом и терапевтом помогают в новой работе, но контингент я стала подбирать именно гериатрический.

Старушки за восемьдесят – люди тяжёлые, у каждой из них долгая жизнь в разных странах и эта жизнь – целые романы!

Если вы ещё не устали, я расскажу только о нескольких своих пациентах.

– Нет, нет, пожалуйста, расскажите, это интересно! – попросила Света. – Я тоже врач и тоже иногда думаю об альтернативной помощи своим больным, с базой на классическую медицину. Может быть, нашим мужчинам это не совсем интересно?…

– А вы лучше посмотрите туда, – сказал Алекс, – вот вам иллюстрация к рассказу Лизы!

Из-за поворота на нас двигались две древние старушки в больших старомодных шляпах и с палочками.

Как они сюда забрались?

Загадка. Мы-то еле-еле сюда докондыляли, а уж бабусям следовало бы на печке сидеть, кости греть – нет!

– Это, конечно, уникальные бабульки, – прокомментировала Лиза, – мои бы просто рассыпались. Они у меня, преимущественно, лежачие или ходячие с палочкой, в основном, до туалета.

Интересно, что с первой из тех, о которых я хочу рассказать, я общалась не только на иврите, но и на арабском, который стала понимать только начиная со времени работы с этой интересной бабусей.

Она бежала из Ирака в Израиль со своей семьёй лет пятьдесят назад.

Как и все старые люди, жаловалась на болячки, на детей, на внуков, на жизнь вообще.

Бабуля лежмя лежала уже лет пять к тому времени, когда я стала её вести.

За долгие годы жизни в Израиле она слегка научилась понимать иврит, а с детьми разговаривала только по-арабски.

Вот и я обращалась к ней на иврите, а в ответ слышала язык наших боевитых двоюродных братьев! Научилась помаленьку понимать.

Бабка рассказывала о большом доме, в котором они жили в Багдаде, о магазине, который держал отец, о большой и дружной семье, безбедно жившей там долгие годы и о внезапной ломке всей жизни, о крахе, о бегстве из красивой страны, к которому вынудили тамошние обстоятельства.

Мне она постоянно плакалась о бедности, о невнимании детей, о том, что жизнь не удалась. Грустно было всё это слушать, тем более что бабуля была очень тяжёлой, как мы, медики, определяем такое состояние здоровья, болезней у неё была масса и главное – она была жуткой пессимисткой и трусихой.

Сколько я потратила нервов на неё!

Но и помогала, сочетая классическую и альтернативную медицину. Скачки давления повергали её в панику, она требовала врача, родственников, потом снова врача! Надо было определить, где паника, а где что-то серьёзное, и надо оказать экстренную помощь. К букету её болячек прибавилась вегето-сосудистая дистония с её срывами и резкими сменами состояния нервной системы, и надо было уметь разобраться, где что, и почему сейчас вдруг живот заболел, а через полчаса голова, а потом рука, а следом печень!

Сколько сил потребовалось на то, чтобы поднимать ей тонус, убеждать и уговаривать, пробуждать желание жить!

А что мне пришлось перетерпеть! Когда человеку за восемьдесят, да к тому же он лежачий, да ещё сюда добавить склероз на грани синильности, да ещё дурная упёртость, то можете представить, каково мне пришлось решать даже простые вопросы, касающиеся её самой, через болезненное, упрямое сопротивление!

Но – факт! Через какие-то полгода-год она без меня, без моего разрешения, уже и стакан воды не брала!

– А где Лиза? А что Лиза? А Лиза разрешила?

Семь лет я потратила на неё. Пока она не умерла.

Лиза замолчала.

Видно было, что ей тяжело даётся рассказ. Она как будто вновь переживала пройденное.