Жена чайного плантатора

– Светлячки, – сказал Лоуренс; Гвен заметила у озера горящие факелы. – Я думал, мы потом совершим ночную прогулку. Озеро великолепно, когда его освещают только факелы и луна… И ночью меньше вероятность наткнуться на водяных быков. У них плохое зрение, поэтому они предпочитают заходить в воду посреди дня, когда светло и жарко.

– Боже, правда?

– Не сомневайся, они опасны и могут забодать или затоптать, если находятся в особенно агрессивном настроении. Но беспокоиться не стоит, у нас тут водяные быки редкость. Это наверху, в долине Хортон, их множество.

Первой в гостиной появилась Флоранс Шуботэм со своим мужем Грегори, и пока Лоуренс и мистер Шуботэм разговаривали у буфета с напитками, Гвен пила шерри и беседовала с его супругой. Женщина эта, одетая в бледно-желтое с цветочным рисунком платье длиной почти до лодыжек, была в теле, имела характерные для англичанок широкие бедра при довольно узких плечах и обладала высоким скрипучим голосом, который звучал странно из уст такой корпулентной особы.

– Так вы совсем молоденькая? – произнесла Флоранс, и ее двойной подбородок заходил ходуном. – Надеюсь, вы сможете освоиться здесь.

Гвен силилась не рассмеяться:

– Освоиться?

Флоранс надавила рукой на диванную подушку, которая была у нее за спиной, потом вытащила ее, положила себе на колени и придвинулась к Гвен. У миссис Шуботэм были низкий лоб и почти совсем седые волосы, кудрявые и, судя по всему, довольно непокорные. На Гвен пахнуло джином и не слишком тщательно вымытым телом.

– Я уверена, вы скоро обвыкнетесь с нашими порядками. Послушайтесь моего совета, деточка, и, чем бы вы ни занимались, не сходитесь слишком близко со слугами. Это не годится. Они этого не оценят и перестанут уважать вас.

– В Англии я всегда относилась по-дружески к нашей горничной.

– Здесь все иначе. Темные расы другие, понимаете? Доброта не приносит им ничего хорошего. Совсем ничего. А метисы и того хуже. – (Прибывали новые пары. Гвен забеспокоилась. Она знала слово «метис», но ей неприятно было слышать, как его используют в таком смысле.) – Относитесь к ним как к детям и присматривайте за своим дхоби. Только на прошлой неделе я заметила, что мою китайскую шелковую пижаму подменили на какое-то старье, которое, наверное, раздобыли на уличном базаре в Хаттоне.

Гвен совершенно смешалась и начала паниковать. Как могла она присматривать за дхоби, когда вообще не знала, кто или что это такое?

Она окинула глазами комнату. Предполагалось, что это будет скромный ужин с несколькими гостями, но в гостиной собралось уже не меньше дюжины пар, и оставалось еще много мест для других. Гвен попыталась поймать взгляд мужа, но едва не рассмеялась, увидев, что Лоуренс увлечен разговором с лысым и чрезвычайно лопоухим мужчиной: уши у него торчали буквально под прямым углом к голове. Человек-чайник.

– Вероятно, обсуждают цены на чай, – сказала Флоранс, проследив за ее взглядом.

– Есть какие-то проблемы?

– О нет, дорогая. Совсем наоборот. У всех тут дела идут превосходно. Новый «даймлер» вашего мужа – прекрасное тому подтверждение.

– Так это здорово, – улыбнулась Гвен.

Стоявший у дверей мальчик-слуга в белом кителе ударил в медный гонг.

– Но вы не волнуйтесь, если что, спросите меня. Я рада помочь. Сама хорошо помню, каково это – быть молоденькой и только что выйти замуж. Столько всего нового.

Флоранс отложила в сторону подушку и протянула руку. Гвен сообразила, что это сигнал ей встать и помочь старой даме подняться.

При зажженных серебряных канделябрах столовая выглядела очень уютно. Все блестело и сверкало, в воздухе пахло душистым горошком – цветы в невысоких вазах расставили в разных местах. Гвен заметила ухоженную моложавую женщину, широко улыбавшуюся Лоуренсу. У нее были зеленые глаза, выдающиеся скулы и длинная шея. Светлые волосы спереди обрамляли лицо, как при стрижке «волнистый боб», но когда женщина отвернулась, Гвен увидела, что волосы у нее длинные и скручены в элегантный узел. Она была буквально увешана рубинами, а одета довольно просто, в черное. Гвен попыталась встретиться с ней взглядом, надеясь, что они скоро смогут стать приятельницами.

Кроткий с виду мужчина в очках, сидевший слева от Гвен, представился как Партридж. Она отметила про себя его слегка выступающий подбородок, маленькие щетинистые усики и добрые серые глаза. Он выразил надежду, что она постепенно обживется здесь, и попросил называть его Джоном.

Они поболтали о том о сем еще немного, глаза всех гостей были прикованы к Гвен, но вскоре разговор перешел на последние слухи из Нувара-Элии – зазвучали незнакомые имена и слова о том, кто что кому сделал и почему. Бо?льшая часть этих фраз была для Гвен полной бессмыслицей. Людей, о которых шла речь, она не знала, а потому едва ли могла всерьез заинтересоваться беседой. Только когда чаеторговец стукнул кулаком по столу и в комнате вдруг воцарилась тишина, она включилась и стала внимательно слушать.

– Это позор, если вы позволите мне выразить свое мнение. Надо было перестрелять бо?льшую часть из них.

Послышалось несколько негромких возгласов: «Слушайте, слушайте!», а оратор тем временем продолжил свою обличительную речь.

– О чем они говорят, Джон? – прошептала Гвен.

– Недавно в Канди[1 - Канди – государство, существовавшее в центральной части острова Шри-Ланка с XV по XIX в. В 1815 г. оккупировано британскими войсками и включено в состав королевской колонии Цейлон.] произошла стычка. Кажется, британское правительство обошлось с ее виновниками довольно сурово. И это вызвало бунт. Ходят слухи, что это был протест не против британцев вообще, но что-то связанное с памятными цветами[2 - Памятные цветы – акции борцов за независимость Цейлона, которые устраивали в противовес ежегодной продаже маков 11 ноября, в день подписания в 1918 г. Компьенского перемирия, послужившего прологом к окончанию Первой мировой войны. Цейлонские активисты продавали в этот день цветы тюльпанного дерева и направляли доходы на поддержку нуждавшихся местных жителей.].

– Значит, мы в безопасности?

– Да, – кивнул Партридж. – Но это дает повод старым служакам поораторствовать. Все началось лет десять назад, когда британцы расстреляли сходку мусульман. Это было ошибкой.

– Звучит не очень приятно.

– Да. Видите ли, Цейлонский национальный конгресс пока не требует независимости, только большей автономии. – Он покачал головой. – Но если вы спросите меня, нам нужно действовать осторожнее. Учитывая, какие события происходят в Индии, пройдет совсем немного времени, и Цейлон последует ее примеру. Это еще только начало, помяните мои слова, проблемы назревают.

– Скажите, вы социалист?

– Нет, моя дорогая, я врач.

Гвен улыбнулась, заметив веселые искорки в глазах своего собеседника, но потом взгляд Партриджа посерьезнел.

– Проблема в том, что только трое кандийцев были избраны в совет, поэтому в нынешнем году некоторые из них покинули Цейлонский национальный конгресс и создали вместо него Кандийскую национальную ассамблею. Вот за чем нам нужно проследить, да еще за Молодой ланкийской лигой, которая начинает создавать оппозицию британцам.

Гвен взглянула на сидевшего на другом конце стола Лоуренса, надеясь, что он подаст ей знак, мол, мужчины не против, чтобы дамы удалились, но тот, прищурив глаза, смотрел куда-то вдаль.

– Мы кормим их, – говорил другой мужчина, – заботимся о них, даем им крышу над головой. Все это более чем удовлетворяет требуемым стандартам. Чего еще они хотят? Лично я…

– Но мы можем сделать гораздо больше, – перебивая его, спокойно заговорил Лоуренс, он не горячился, держал эмоции под контролем. – Я построил школу, но дети туда почти не ходят. Пора найти какое-то решение.

Волосы вздыбились у него надо лбом – верный знак, что он ерошил их руками, и Гвен поняла, что ее супруг привык делать так, когда испытывал нервное напряжение. Это придавало Лоуренсу моложавый вид, и ей отчаянно захотелось обнять его.

Доктор похлопал ее по руке:

– Цейлон – это… ну… Цейлон – это Цейлон. Вы скоро составите о нем собственное мнение, – сказал он. – До перемен еще далеко, но мы не останемся глухими к призыву Ганди о сварадже для всех.

– Сварадже?

– Самоуправлении.

– Понимаю. Это будет плохо?

– На данном этапе никто не знает.

После ухода гостей Лоуренс вошел в комнату Гвен и, раскинув руки, упал на постель. Она разволновалась. В камине горели поленья, и в комнате было очень тепло. Как же их прогулка к озеру?

– Иди сюда, дорогая, – сказал он. – Иди ко мне. – Гвен подошла и, не раздеваясь, легла рядом с ним поверх покрывала. Лоуренс приподнялся на локтях и улыбнулся. – Боже, как же ты хороша!

– Лоуренс, а кто такая эта блондинка в черном? Мне не удалось поговорить с ней.

– В черном?

– Да. Такая была всего одна.