Это всё о ней. Сказки для взрослых

Да ты мудрая – смеёшься ты. Может быть – послушно киваю головой. А может просто разочарование заменило собой жажду справедливости. Может быть всё, что было так тонко и до предела натянуто притупилось. Шашка заржавела за ненадобностью – рубить некого конь устал – вздыхает во сне тонконогим жеребенком да ездок уже не тот, что вчера. Хочется уютного семейного тихого, завернутся в плед и смотреть сквозь хрупкие хрусталики луж как последний лист дрожит на серой обледенелой ветке.

И вдруг всё исчезло. Я растеряно озираюсь по сторонам, зябко повожу плечами из стороны в стороны. Ты как в воду канула. Кругом куда не глянешь – люди, они стоят плотным кольцом и как щупальца спрута тянутся со всех сторон. Живое человеческое море. А мне кажется я стою одна посреди темноты ночи и только старый печальный фонарь делит со мной мое одиночество. Почему так чувствуется собственная бесприютность, когда тебя нет рядом? Почему так рвется сердце? И еще хотя бы раз, хоть на секундочку увидеть родные глаза и задохнуться знакомым до боли запахом твоих волос! Оттого так одиноко что сдулся мой шарик, оттого, что ты мой воздух и если тебя нет – то и меня нет.

– Эй ты как? Все нормально? – кто-то трогает меня за плечо. Поднимаю глаза и вдруг ты. Неуловимая и вот такая близкая, стоишь напротив ерошишь свои короткие волосы.

«Я выжала все соки из своего мозга и мне все мало»

– Ну как тебе сегодня?

Ты стянула майку через голову. Твое тело в маленьких дрожащих каплях. Пот застилает твои глаза, намочил волосы и шею. Такой неуловимый тонкий запах. У меня кружится голова, мысли путаются, становятся бессвязными. Обжигающе холодная вода долетает до меня, стряхивает с меня этот сладкий дурман. Я вижу твои закрытые глаза, на лице бродит почти блаженная улыбка. Боже, как ты можешь стоять под этим арктическим холодом? Не понимаю…

Боюсь смотреть на твое тело. Мучительно отвожу взгляд. В уголках губ начинают образовываться еще неуловимые складки. Это вся боль прошлого, тяжелой печатью легла на твое лицо. Еще упругая грудь, полная силы и огня начинает чуть подвисать под собственной тяжестью. Фиксирую, автоматически не оценивая, просто люблю.

Бывают коллекционеры, они собирают разные предметы, гоняются долго за какой-то редкостью, а когда получают ее, то страшно горды собой – ни у кого нет, а у меня вот поглядите! – и протягивает каждому встречному-поперечному свою находку. И я такая. Но я коллекционирую тебя.

Чистый прозрачный воздух лизнул твою кожу, и пушок над верхней губой вспыхнул золотым. Так можешь смотреть только ты, с вызовом безудержной нежности, дразня и распаляя меня еще больше или вдруг вся в одну минуту сделавшись серьезной, твои глаза становятся нездешними и устремленными глубоко в самый звук и нервный танец нервных кистей, замерших на черно-белых клавишах. Все это ревностно фиксируется во внутренний каталог и оседает на внутренней полке. А после, скрывшись ото всех в самой глубине своей личности, я достаю свои диковинки и любовно перебираю их в памяти.

Когда ты злишься твои глаза становятся совершенно беспощадны, сжигая не только объект злости по большей части – меня, но и тебя. Я так не умею. Это неистовое пламя, есть что-то в нем особое, не ведомое мне. Бесстрастным внутренним затвором я впечатываю его в бумагу памяти. Или бьющееся во все стороны солнце, что выливается из тебя когда ты счастлива, мне не доступно даже такое солнце. Я ровным счетом и не понимаю, как можно вот так радоваться безрассудно и без оглядки? Танцевать на виду у людей, кричать потому что так переполняет что-то бескрайнее и яркое? Какая ты смелая и отчаянная в своем безумстве.

Я все время наблюдаю за тобой. Я изучаю тебя как нечто непостижимое и удивительное, что есть в той же реальности, что и я. Ты такая другая, совсем не похожая на меня. И в этом то и есть твоя особая притягательность в моих глазах. Не бойся, я никогда не устану и не исчерпаю тебя – потому что одних только мельчайших полутонов эмоций в твоих слегка сумасшедших глазах хватит на несколько жизней.

Боюсь смотреть на твое тело и в тоже время мучительно сладко смотреть на тебя. Сколько воли к жизни в гордом изгибе шеи, сколько дерзости страсти и отчаяния в розовых круглых сосках. Сколько знакомого, незнакомого в ложбинке между широкими грудными мышцами. Как люблю проводить рукой, какая нежная бархатистая на ощупь кожа. Каждую клеточку кожи я изучила наизусть за эти 17520 часов вместе. Сколько…

– Ты! Так это все время была ты! – Я узнала тебя по твоей ложбинке. – Как ты это делаешь со мной? Это слишком жестоко, вот так исчезать. Мне было так страшно, что я тебя больше никогда не увижу. Как ты можешь, бессердечная девчонка, так поступать?

Ты взяла меня за руки, заглядывая в глаза:

– Запомни, малыш, я всегда рядом и всегда тебя держу тебя за руку, даже если меня нет рядом. Всегда! А теперь пойдем, время уже позднее, у тебя уже глаза слипаются.

Мы вышли на улицу, круглая желтая луна лениво катилась по небу, то пропадая, то резко выныривая из пухлого кармана толстого облака. На чернеющем небе отчётливо проступали черные тени деревьев. Их причудливые, словно вырезанные из тонкой бумаги листья, слабо поблескивали в темноте большого города. Недавно прошел дождь, и листья, бережно умытые холодной водой, делались необычайно притягательными в холодном свете луны. Они напомнили мне бабушкино ожерелье из мистического и очень редкого раухтопаза. Я часами разглядывала эти бусины, то дымчато-серые, то глубоко- болотные, то почти чёрные, они, казалось бы, жили своей тайной каменной жизнью, скрытой от посторонних глаз.

Ряд крупных продолговатых бусин и подвеска из двух тоненьких веточек вишен с тяжёлыми тёмными ягодами, и эти листья сверху казались теми каменными бусинами из далекого детства. И так тепло и невероятно горячо почему-то делалось где-то в груди, словно я опять маленькая девочка, сидящая в темном уголке под кроватью, и ожерелье тяжелой массой оттягивает детскую тонкую ладонь.

    10.11.2017

ЗЕЛЁНАЯ ДВЕРЬ

Часть 1

Лида шла по улице и думала о чем-то о своем грустном и совсем не веселом. Дождь, поздний вечер, уже пахнет осенним духом, мокрым ярким листом, сырой землей, скучными лужами на асфальте. Сквозь узорный, словно вырезанный из золотинок клен, видно высокое черное небо. В окнах мягкий запотелый через туман свет.

Вот вся семья и даже кот на стуле, чинно сидят за круглым под абажуром столом, ужинают. Видно, как они рады друг другу, как светятся их лица радостью, виден пирог с яблоками и белый пар от кружек с чаем.

«Они вместе, а я одна и вчера одна, и сегодня одна, и через месяц все одна-одинешенька. Некому чай налить в тонкую кружку и пирога нет, не то чтобы с яблоками, а даже и корочки хлеба в холодильнике нет. Даже кота и того нет, – думала Лида»

«Но где же ты где? – губы шепчут как молитву, – люблю тебя уже много жизней подряд. Ищу тебя везде и всюду в разных телах мужских и женских, но не могу найти. Как же устала от этой бессмысленной жизни. Где же ты, пожалуйста, отзовись, приди покажись хотя бы на мгновение, чтобы я узнала тебя. Я обязательно узнаю. Каждое утро встаю не известно для чего, ведь в новом дне не было ее. Или есть и, может быть, именно сегодня мы наконец встретимся?»

И эта вера поднимала её по утрам, давая силы на еще один день.

Днем Лида с головой погружалась в работу, лишь бы не чувствовать пустую леденящую дыру в сердце. Деньги, работа, подруги, даже любимые танцы не приносили облегчения. Дыра не становилась меньше, не переставала ныть и саднить острыми зубами тоски. На работе ее ценили, чтобы не возвращаться в гулкую пустоту квартиры, она задерживалась допоздна. Руководство заметило это рвение, поручив возглавить расширяющийся отдел, и Лида быстро пошла по карьерной лестнице вверх. Если бы они только знали, чем вызваны эти задержки на работе. Хотя, она была рада полностью занять свой ум работой, чтобы не думать о странной пустоте внутри. Уходила самая последняя, медленно гасила свет в кабинете, неторопливо закрывала дверь и резко распахивала, вновь вглядываясь в чернеющую пустоту офиса, словно пыталась в ней разглядеть кого ждала и искала. Но пустота равнодушно и холодно глядела на нее громадным во всю стену окном и словно смеялась. Она со стуком захлопывала дверь, спускалась в подземный паркинг и долго-долго сидела в холодной машине, не в силах повернуть ключ зажигания.

Она ехала по сонной Москве. Кажется, этот город никогда не спит. Не смотря на поздний час, по улицам несутся сотни тысяч машин. Они светят фарами в ее красивое лицо и от этого света ей делается нестерпимо больно и жалко себя.

«Кому нужна эта красота? Для кого я покупаю модную одежду, дорогую косметику, вкусную еду? Если я никому не нужна. У моих ровесниц старшие дети уже пошли в школу, а я все также одна»

По пути домой она заезжает в магазин, он тоже похоже не спит. Люди снуют между стеллажами, загружая свои тележки до самого верха коробками, свертками и пакетами. Она тоже сделала покупки, машинально складывая в свою корзину упаковки с соками, баночки с йогуртами, тюбики с кремами и шампунями. Для чего-то берет вторую подушку и роскошные кипенно-белые с вышитыми вензелями шелковые простыни? Чайную пару императорского фарфора с золотыми лебедями зачем-то. Дома она ставит чашки на стол, кладет новые простыни на кровать и рядом со своей подушкой пристраивает и новую. Наскоро приняв теплый душ, залазит под одеяло, и постель так обжигает тело нестерпимым холодом одиночества, что она плачет в подушку до изнеможения, пока не засыпает.

А утром опять эта надежда.

«Может быть сегодня будет именно тот день, день нашей встречи?»

О, она узнает ее из миллиона лиц, узнает ее запах. Узнает ее глаза, сколько раз во сне она тонула в этих бездонных как бездна глазах, прижималась всем телом к ее теплому и такому родному телу, вдыхая аромат волос.

За утренним чаем Лида просматривала почту. Иногда ей казалось, что она сходит с ума от одиночества. Ее ночная, такая знакомая незнакомка из сна странным образом оставляла ей длинные послания. Строчки расплывались и прыгали в глазах, когда она читала полные любви и нежности слова: «Тебя одну я искала и ищу уже много лет. Но я никогда ни на минуту не переставала любить, знай я всегда с тобой в твоем сердце, даже если меня нет рядом… и только время отделяет нас друг от друга…»

Что делать с этими посланиями и как это все понимать Лида не знала. Но каждое утро, вскрыв длинный белый конверт, она читала и горько плакала от безысходности и от жалости к себе, от того, что это всего лишь сладкий сон, а утром опять унылая одинокая реальность.

«Может быть показать это Марине? – размышляла она, – но у нее муж, ребенок и забот полно, а мои проблемы ей ни к чему. Да и что я ей скажу, что каждую ночь у меня роман с какой-то незнакомкой, а утром я получаю от нее письма с нежным ароматом жасмина. Бред да и только, буду молчать»

– Чёрт! Уже 7 часов, – спохватилась Лида. – Опаздываю, быстро в душ и на работу. Пока по пробкам доеду все 8 будут!

И она стремглав убежала в ванную. Через 20 минут эффектная зеленоглазая девушка в коричневом шарфике, мягкими складками, ниспадающими на гибкую шею, спустилась во двор. Увиденное опечалило девушку. Ее верный железный конь заграничной марки стоял со спущенным колесом.

– Этого только мне не хватало, придется в метро спускаться… ну что же это за день такой сегодня? Хорошо, что туфли удобные надела, ноги не натру, – Лида быстрым шагом двинулась с сторону метро.

Подземелье кипело и кишело, везде были люди. Час пик, весь офисный планктон Москвы набился в метро. Лида унылым взглядом проводила до верху набитые пассажирами поезда, но на платформе меньше народу не стало. Живая масса внесла девушку в вагон, втиснув между благообразного вида старичком в шерстяном черном берете и роговых очках в тяжелой оправе и малолетним юнцом в рваных джинсах и бесформенной куртке.

Она закрыла глаза и погрузилась в какое-то странное полусонное состояние. Пыталась думать о незнакомке из сна, но мысль все время куда-то соскальзывала проваливалась внутрь ее головы, она ныряла за ней и вот почти поймала и… что-то коснулось ее плеча.

Лида открыла глаза, не понимая где находится. Знакомые буквы на стене и чуть не проехала свою станцию. В последнюю секунду выбежала из метро и быстро-быстро побежала по лестнице.

Серое молочное небо ослепило Лиду.

«Надо же, а я и забыла уже какое оно бывает это небо. За рулем почему-то все выглядит иначе»

Она подняла лицо, вдохнула холодный воздух и внезапно поняла, что все изменилось, и внезапная беспричинная радость вдруг нахлынула на нее. Что именно изменилось и как она не знала, но ощутила всей кожей запах перемен.

На мгновение она вспомнила себя 5-летним ребенком, стоящим у новогодней елки в предвкушении какого-то дивного волшебства, чего-то такого необычного и сказочного, которое бывает, пожалуй, только под Новый год. Словно какая-то волшебная дверь приоткрылась в таинственный мир и можно хоть одним глазком заглянуть в то параллельное пространство чудес и тайн.

Бабушка в детстве говорила, что в том мире живут ангелы.

«Какие они, ангелы-то?»

«Да из света, милая, из света они сделаны, а увидеть их нельзя на земле глазки не подходят. Живут они в прекрасном дивном саду с лебедями и водопадами, а дверь в ту страну зеленого цвета, охраняет ее орел с золотыми крыльями. И если ты когда-нибудь почувствуешь, что все изменилось и радость внезапная будет, то знай – это ангел из той страны, прилетел и крылышком тебя коснулся».

Вот и сейчас Лида почувствовала, что какое-то необычное существо из волшебной страны с зеленой дверью пролетело прямо над ее головой. Совсем рядом и так близко, что перехватило дыханье от осознания, что я вот тут иду на работу, а над головой ангел из волшебного мира с зеленой дверью. А мимо идут люди, много людей – все хмурые скучные с заспанными глазами идут внизу, а где-то там вверху, выше крыш он летит и смотрит на нас, на нас таких нелепых забывших себя настоящих.

Лида даже остановилась на мгновение, что было довольно рискованно в толпе. Те, кто сзади стали наталкиваться на спины тех кто впереди, воздух стал накалятся, послышались недовольные возгласы. И тут внезапно девушка увидела… не понятно почему он привлек ее внимание, обычный человек каких много на улицах города, ходит продает что-то, какую-то мелочь. И он заметил ее взгляд и двинулся прямо к ней.