Женщина в темноте

– И не говори, – расхохоталась Монс, – долгая и кропотливая работа!

С тех пор минул год. В доме Монс раздался телефонный звонок.

– Монс! Приходи скорей ко мне! У меня сногсшибательные новости! Это нетелефонный разговор! – прокричала в трубку Маргарита и швырнула, как показалось Монс, телефон об пол.

Озадаченная Монс направилась к Марго, заранее подготавливая себя к тому, что задаст взбучку Маргарите. Когда Монс появилась на пороге, Марго буквально сорвалась с места и, заламывая в нетерпении руки, усадила Монс за стол. Она налила чай в чашки и поставила на стол домашнее печенье. Наконец, затараторила:

– Ты не представляешь! Нет, все по порядку! Помнишь наш разговор, ты рассказывала мне о своих знакомых, а я жаловалась тебе на отсутствие любви в своей жизни?

Монс не то кивнула, не то моргнула в знак согласия.

– Так знаешь. я влюбилась! – счастливо воскликнула Марго, – и не просто увлеклась, а прямо потеряла голову, а заодно и сон! Представляешь?

Монс часто заморгала, не в силах вымолвить ни слова. А Рита продолжала:

– Монс! Этот человек целый! Понимаешь, он завершенный! С ним нет пустоты.

Монс кивала. А Марго делилась радостью, выплескивая бешеную энергию всех возможных чувств. И по мере того, как Марго говорила, в Монс рождалась и росла благодарность жизни.

Я знаю, что будет так, значит так точно не будет

Монс шевельнулась, и солнечный зайчик, дрожащий на ее щеке, вспыхнув, исчез. Монс открыла глаза, рядом ровно дышал во сне Саша. Монс встала, поправила одеяло, надела халат и вышла из спальни. Она на ходу собрала волосы в пучок на затылке. Монс подумала о Роме.

Когда раз-другой в месяц Монс встречалась с Ромой, они шли гулять по накатывающим теплыми волнами сумеркам. В сгущающейся темноте Рома брал Монс за руку, а потом, во время веселого спора, Монс обгоняла Рому, хватала его за вторую руку и пятилась так, пока тот не сгребал ее в свои объятия. Это было безумно и оттого еще слаще и притягательнее.

Но под теплым одеялом спал Саша. И Монс, как всегда, варила кофе для него и заваривала крепкий чай для себя. Монс прислонилась к подоконнику, уставленному цветами.

Когда в полночь Саша пришел к Монс пьяный, она была недовольна, но, накинув плащ, отвела его домой. Она раздела Сашку и уложила спать. А потом вышла из Сашкиного дома и неспешно пошла по темной улице. Ночь была приятно свежа. Желание спать выветрилось. И Монс позвонила Роме.

– Ты где?

– Дома.

– Встретишь меня?

– Да.

– Хорошо, – Монс отключила телефон и застегнула плащ.

Кризис в отношениях

Монс тихо прошмыгнула в кровать.

– Ты где была? – поинтересовался Саша, не открывая глаз.

– А что? – Монс потянулась к Сашкиному лицу, чтобы поцеловать.

– Такая счастливая, – отстранился от нее Саша. Монс слышала каждую нотку в его голосе, чувствовала себя виноватой и сама была глубоко несчастна в этот момент. Она знала, к чему приводят подобные игры и вот…

– Саша…

– Спи. Ты, наверное, устала, – сказал Саша, едва скрывая яд.

Монс встала и вышла. Закутавшись в теплый плед, она долго не могла заснуть. А утром ее разбудил Саша.

– Все кончено, я думаю, – ласково сказал он, проведя рукой по волосам, щеке и губам Монс. Монс знала, что остается совсем одна и заплакала спросонья. Все было кончено уже давно. И переживать вместе это они так и не решились.

Блюдца с пегасами

Вечные блюдца с пегасами на завтрак, обед и ужин, а также на полдник и чай. И, кроме того, если случалось, на поздний ужин. Исключение составляли только праздники. На праздники доставали дорогой фарфор – давний подарок забытого всеми друга.

Невозможно всю жизнь провести в ожидании. Вечные "без пяти двенадцать"? Бросьте, так не бывает. Можно, конечно. немного замечтаться, потом открыть глаза, а на часах-то уже заполночь.

Так вот однажды заполночь очнулись и захотели есть. И затанцевали по кругу крылатые кони. И расставив посуду на столе, все ждали – даже беседа утихла.

Пегасы, выведенные на белом фоне золотом, блестели и казались сквозь дрёму живыми. Вот-вот соскользнут с тарелок и улетят. и электрические лампочки им ни к чему.

Словом, когда хозяйка вошла в комнату, гости-то уже спали. Вповалку видели десятый сон. Хозяйка погасила свет, взяла махровое полотенце и отправилась купаться на озеро.

Монс погружалась в темные воды, где кипела другая жизнь. Она медленно плыла и была счастлива компании, которую ей составляли огромная луна, золотившая волны и белый конь, рассекавший воздух над озером мощными крыльями.

Дождь

– Идет дождь, – задумчиво произнесла Монс, отодвинув шторы и выглянув в весенние сумерки.

Стало как-то грустно. Выпитый чай не согревал. Дождь шел изрядный, монотонный, затяжной. Возле окон остановилась машина, из нее вышли два молодых человека и, перепрыгивая лужи, добрались до крылечка. Отряхнув с обуви воду и грязь, потоптавшись на месте, они вошли в дом. Это оказались Виктор и Саша.

– Ладно, я пошел, – сказал Витя и вышел, даже не поздоровавшись.

– Витя! Гад! – громко выругался Саша. Но Вити и след простыл.

– Да садись проходи уже, – сказала Монс, смеясь, – а то ты Витю не знаешь.

– На улице, – Саша запнулся.

– Дождь идет. – сказала Монс.

Сверчок

Сверчок беспокоился с утра и не давал никому покоя. Лил дождь и высовывать из дома нос не то, что не хотелось, но и не представлялось возможным.