Опасно влюбиться

– Но почему? – не удержался от вопроса Оливье. – Ведь в вашей стране сейчас нет никаких ограничений на путешествия, как раньше, во время пандемии? – Он легонько сжал ей руку. – Так что ты можешь в любой момент поехать туда… Франция прекрасна. А мой Страсбург… Я его очень люблю.

Марина рассеянно кивнула. У нее не было особого желания поддерживать разговор на эту тему – пришлось бы объяснять, что ей это пока не по карману.

– А это что? – Француз оглянулся на уродливую коробку из железобетона, стоявшую на развилке Ленинградского и Волоколамского шоссе.

– Это «Гидропроект».

– Что, что?

Марина повторила,

– «Гидропроект». Институт по проектированию и строительству гидроэлектростанций. – Она тяжело вздохнула. – Он появился в сталинские времена, когда гидроэлектростанции в СССР строили заключенные. Здесь разрабатывали проекты гидростанций, а заключенные их воплощали.

– Заключенные? – удивился француз.

– Да. И строили они не только электростанции, – продолжила Марина, – но и железные дороги, порты, аэродромы, заводы, нефтяные вышки… в общем, все. Знаешь, как это происходило? Пустой участок земли обносился колючей проволокой, туда загоняли зеков, они сооружали внутри бараки, где потом и жили, и начинали строить. Затем, через несколько лет, проволоку убирали, и на образовавшееся здание вешали вывеску – «Магнитогорский металлургический завод», «Днепрогэс», «Красноярская ГЭС», Норильский комбинат. И так далее…

Оливье Шарпантье растерялся:

– Я и не знал…

Оставшийся отрезок пути они проехали молча. Оживился француз, только когда они подъехали к отелю. Устроив гостя, Марина спросила:

– Оливье, как ты распланировал сегодняшний день? Хочешь побродить по Москве, провести деловые переговоры или отдохнуть с дороги?

– О, я совсем не устал, чтобы отдыхать с дороги! – оживленно ответил француз. – Что же до деловых переговоров… давай перенесем их на завтра, хорошо? И если бы ты могла еще час или полтора поводить меня по Москве, я был бы тебе очень признателен. Очень! – Он произнес это так обаятельно, что Марина не могла устоять.

– Мы на Красной площади. Это – сердце Москвы, а, значит, и России, – начала Марина свой рассказ. – Справа – Кремль, где работает наш Президент и его Администрация. Впереди – храм Василия Блаженного, один из самых, на мой взгляд, красивых русских храмов, построенный по повелению Ивана Грозного в честь взятия Казани. В Кремль мы пойдем в другой раз, так просто туда не пускают, надо купить билет. В нем, после захвата Москвы в 1812 году, разместился ваш император Наполеон с военачальниками. В Москве они собирались провести всю зиму. Но разразился грандиозный пожар, большая часть Москвы сгорела, потом грянули жестокие морозы, а ни дров, ни продовольствия в городе не осталось, и Наполеон бежал. Итог похода французов на Россию тебе, я надеюсь, известен…

– Увы! Даже не верится, что два наших народа вели кровавую войну. – Оливье вздохнул и надолго замолчал.

– Но какая красота! Я, честно сказать, не ожидал, – произнес француз через пять минут, внимательно оглядев и Красную площадь, и все сооружения на ней. – А что это? – с удивлением спросил он, показывая на большое здание напротив Кремля.

– Здесь находится наш самый главный магазин – ГУМ. И если ты хочешь купить подарки своим родным и близким и сувениры друзьям, то лучшего места не найти.

– Это я оставлю напоследок. А это что? – Француз указал на круглое возвышение с каменной оградой напротив Спасской башни, рядом с памятником Минину и Пожарскому.

– Это – Лобное место. Это возвышение было построено специально, чтобы с него цари обращались к народу, а патриархи – к верующим в дни православных праздников. Около Лобного места в дни православных праздников останавливались крестные ходы, и с его вершины патриарх или высший архиерей осенял верующих крестным знамением и благословлял их. А в обычные дни с Лобного места царские дьяки оглашали самые важные указы – ведь люди в былые времена были неграмотные, и все воспринимали на слух. Здесь объявлялось об избрании патриарха, о начале войны и о подписании мира. Но у многих людей Лобное место ассоциируется с эшафотом – потому что прямо напротив него Петр I приказал казнить взбунтовавшихся стрельцов, а с Лобного места был зачитан указ о том, чтобы рубить им головы и вешать. Огромные виселицы, на которых вешали сразу по несколько человек, были установлены прямо напротив стен Кремля.

– В Париже это происходило на Гревской площади, прямо напротив Ратуши. Такая милая площадь – старинное, словно из сказки, здание Ратуши, в центре – огромный фонтан, заполненный водой, вокруг него сидят люди, что-то пьют и едят, весело смеются, а как подумаешь, что там происходило на протяжении веков – брр! Прямо мороз по коже!

Они пересекли Красную площадь, обогнули Арсенальную башню и Могилу Неизвестного Солдату, перед которой застыли в торжественном карауле строгие часовые, и спустились к Александровскому саду.

– Мое самое любимое место рядом с Кремлем, – обернулась к Оливье девушка. – Раньше здесь протекала река Неглинная, на берегах которой люди гуляли, а в ее чистой воде ловили рыбу. После победы над Наполеоном реку убрали под землю, в каменную трубу, а на освободившемся месте разбили сады. Здесь цветет больше тысячи роз, фантастически пахнут жасмин и сирень, цветущие липы. и ты дышишь их ароматом – и одновременно ароматом тысячелетней истории, которая пронизывает это место.

Они посидели на скамейке напротив Итальянского грота, полюбовались на фонтаны Александровского сада и подошли к величественному памятнику Александру I.

– Победив Наполеона, он стал самым могущественным человеком на земле. Правда, пережил он Бонапарта всего на три года. Хотя существует поверье, что император не умер, а, устав от государственных дел, инсценировал свою смерть, чтобы превратиться в старца Фёдора Кузьмича, который жил в Сибири простой и праведной жизнью, каждый день молился и совершал разные чудеса.

Оливье наклонился к Марине и посмотрел в ее лучистые глаза:

– Устала? Показывать достопримечательности – очень утомительная работа.

Марина Журавлева негромко рассмеялась:

– Есть немного…

– Можно мне тогда будет пригласить тебя в ресторан? Ты не сочтешь это неуместным?

Девушка покачала головой:

– Нет, ни в коем случае.

– Только у меня одна проблема… – Оливье Шарпантье наморщил лоб. – Я совершенно не знаю ваших московских ресторанов. Может, ты сама порекомендуешь мне, куда тебя отвести?

У Марины на языке вертелся «Кафе Пушкинъ», но она вовремя вспомнила, что туда ее водил Абросимов, директор фирмы «Фокус-Плюс».

– Недалеко есть хороший ресторан «Старая башня». Он, впрочем, не такой старый, как башни Кремля…

Оливье Шарпантье развел руками:

– Я полностью доверяю твоему выбору!

– Тогда пошли, это буквально в нескольких шагах.

В «Старой башне» играла негромкая музыка. Стены здесь были обшиты дубовыми панелями, на полу лежали толстые ковры, и сама атмосфера, казалось, говорила, что доступ сюда открыт только избранным. К потолку тянулись круглые стеклянные колонны-аквариумы, в них плавали экзотические рыбы.

Тщательно проштудировав меню, Марина сделала заказ.

– Это будет настоящая русская пища? – полюбопытствовал Шарпантье.

– Это будет комбинация, – улыбнулась девушка. – Из русского – блины с икрой на закуску и щи. А десерт предлагаю французский – крем-карамель.

Им принесли вина.

– Вино – отличное, хотя и итальянское, – попробовав, объявил Оливье Шарпантье. Он посмотрел на Марину: – После того, что ты испытала, получив от меня несколько бутылок бургундского, ты, наверное, еще не скоро сможешь вернуться к французским винам?

Девушка вспыхнула:

– Это точно.

– Извини. – Оливье накрыл ее руку своей ладонью. – Я не хотел тебя обидеть. Я понимаю, что тебе нелегко сейчас. Я сам когда-то именно так и начинал – практически с нуля. И мне потребовалось очень много времени и сил, чтобы раскрутиться. И удачи, кстати.

Марина отпила вина. Она словно пряталась за бокалом от глаз Шарпантье – ярко-синих, внимательных, устремленных на нее. Она улыбнулась через силу:

– Лучше расскажи о себе. – Ей хотелось сменить тему разговора.

– Боюсь, тебе будет неинтересно.