Танец любви в Женеве

«Но, впрочем, что может сделать в данной ситуации нотариус? – подумал Тассиньи. – Он ведь всего лишь выполняет волю своего клиента. Какой бы нелепой или вычурной она ни была. Главное, чтобы она не противоречила закону. А с точки зрения формального закона, никаких противоречий тут нет – мадам Шарпантье вольна распорядиться своими средствами так, как ей заблагорассудится».

Но все равно какое-то тоскливое ноющее чувство не покидало его. Андре чувствовал, что на его глазах творится какая-то явная несправедливость, и это ощущение угнетало его.

Он задумался и в конце концов тряхнул головой: надо пойти в школу танцев! Час занятий – и он позабудет обо всех этих проблемах.

Андре свернул на рю Вье-Гренадьер. Вскоре он толкнул знакомую стеклянную дверь. Мелодично звякнул бронзовый колокольчик. Навстречу ему поднялась Лаура. На ее плечах была темная переливающаяся накидка из какой-то мягкой, струящейся, словно воздух, материи.

– Привет. – Она посмотрела на него, склонив голову набок. – Как самочувствие? Мышцы не болят?

– Болят немного, – признался он.

– Это всегда так. Мышцы болят с непривычки – ведь в обычных условиях они вообще не нагружаются или нагружаются слишком слабо. Поэтому сначала они испытывают перегрузку. Но потом все приходит в норму. Мышцы становятся тренированными, и от этого улучшается даже общее состояние человека. – Она улыбнулась, показав свои прекрасные зубы. – У меня есть одно предложение, Андре…

– Да, я внимательно слушаю!

– У нас в Аргентине люди почти никогда не общаются друг к другу на «вы». Разве что если речь идет о каком-то очень почтенном сеньоре. Здесь, в Европе, все чуть-чуть по-иному – люди здесь более чопорные – но мне кажется, будет лучше, если и мы сразу перейдем на «ты».

– Я не возражаю, – сказал Андре.

– Отлично! Мне это будет легче и как преподавателю! – Она взглянула на часы. – Очередные занятия начинаются через десять минут. Ты хочешь заниматься в это время? Или тебе предпочтительно прийти в другое?

– Да нет. – Он пожал плечами. – Сегодня я закончил работу относительно рано, поэтому с удовольствием позанимаюсь прямо сейчас.

– Ну и прекрасно. – Она потянулась, грациозно изогнувшись всем телом. Потом достала сигарету.

– Пойду покурю перед занятиями, – пробормотала она и вышла на улицу.

Женщина привычным движением вставила в мундштук сигарету, поднесла к ней огонек зажигалки. Андре стоял рядом и смотрел на нее.

– Лаура, – не удержался он от вопроса, – а почему ты куришь? Извини, что я спрашиваю, – смешался он в следующую минуту. – Но просто это и не модно, и вредит здоровью.

– Не знаю, – протянула она. – Наверное, потому, что в Аргентине это очень распространенная привычка. Там почти все курят. И мужчины, и женщины. – Она глубоко затянулась. – Мне приходится много работать, а когда я курю, то я отдыхаю.

Андре молчал. Сам он никогда не курил. Не курил никто и в его семье. Кроме сестры Моник. Она не так давно попробовала начать курить. И, кажется, даже попробовала и кое-что покрепче – то, что некоторые девчонки и мальчишки порой курили на переменах в ее школе.

– Но ты прав. Курение – это действительно вредная привычка, которую лучше поскорее бросить. Пусть эта сигарета будет последней. – Она затянулась и швырнулся сигарету в урну. И задорно взглянула на Андре:

– Ну что ж, пошли заниматься!

В этот раз у Андре все получалось даже лучше, чем в предыдущий. Его движения стали более уверенными. Правда, и мышцы болели сильнее – у них еще не было времени по-настоящему адаптироваться к новым нагрузкам, и они постоянно ныли. Но те же самые проблемы, похоже, испытывали и все остальные. Поэтому Лаура периодически объявляла короткие перерывы, чтобы ее ученики могли отдохнуть. Сама она, кажется, ни капли не уставала. «Видимо, она занимается танцами с детства, и привыкла танцевать так же легко, как и ходить», – подумал Андре Тассиньи.

Наконец, занятие было окончено. Лаура хлопнула в ладоши, призывая всех к вниманию.

– Прежде, чем вы разойдетесь, – лучисто улыбнулась аргентинка, – я хочу дать вам одно небольшое домашнее задание. Я показала вам все танцевальные движения, которые необходимо выполнять на паркете. Но для того, чтобы хорошо научиться танцевать, вы должны выполнять те же самые движения, лежа в кровати. И закрыв при этом глаза. Нет-нет, я не шучу. Это – одна из самых эффективных методик тренировок. К ней прибегают все спортсмены – от борцов до прыгунов в воду. Лежа в кровати и закрыв глаза, вы должны мысленно представлять себе все свои движения на танцевальном полу. И мысленно проделывать их раз за разом. Не спеша, но тщательно. Ваши руки и ноги не будут при этом двигаться. Но все это будет откладываться в голове, в вашем мозгу. И когда после этого вы начнете по-настоящему танцевать, то удивитесь, насколько правильными и почти автоматическими получаются у вас движения и фигуры. Итак, попробуйте танцевать в постели!

– Извините, Лаура, но я не могу вам обещать этого! – весело отозвался Морис Брианшон – высокий плечистый парень, который работал охранником в «Арабском банке коммерции» на набережной Монблан, а теперь, когда банк из-за финансовых трудностей был вынужден закрыться, временно сидел без работы. – В постели я привык «танцевать» совершенно по-другому. И если я буду лежать, закрыв глаза, и ничего не буду при этом делать, то моя подруга просто покажет мне красную карточку и выгонит с поля.

– Сочувствую вам, месье Брианшон. Но могу посоветовать лишь одно. Постарайтесь исполнить сначала свой мужской долг перед вашей подругой – а затем переходите ко второй, более легкой части упражнений. Уже без движения.

– В теории все это очень хорошо, а вот на практике… – Морис уставился на Лауру своими ярко-голубыми глазами. – Боюсь, моя подруга начнет меня жутко ревновать, если почувствует, что, когда я лежу с ней в постели, я думаю о чем-то еще кроме нее.

– Вы что же, хотите, чтобы я нашла вам более покладистую спутницу? – бросила Лаура под общий смех окружающих. – Не выйдет, Морис! Вы заплатили мне только за обучение танцам.

И она коротко поклонилась своим ученикам, давая понять им, что занятие окончено.

– Ну вот, наконец-то ты возвратился домой в более-менее удобное время! – приветствовала мать Андре, когда тот переступил порог квартиры. – Еда будет готова через пятнадцать минут. На ужин тебя ждет твое любимое баранье рагу с баклажанами. – Она прошла на кухню, и оттуда до Андре донесся ее звонкий голос. – Что, мэтр Рошамбо стал меньше нагружать тебя?

– Да нет, скорее, сегодня в офисе было просто чуть меньше клиентов, – ответил Андре. – И со всеми удалось относительно быстро разделаться. – Он улыбнулся. – Я даже успел после работы позаниматься в школе танцев!

Мать перестала греметь кастрюлями и сковородками и подошла к нему:

– Значит, ты все-таки решил заняться этим делом всерьез? – Она покачала головой. – С чего вдруг тебя так потянуло к этим танцам, Андре? Ты ведь раньше никогда так сильно не интересовался ими. – Она вытерла руки о передник. – Или в этом деле замешано что-то еще, помимо самих танцев? – Ее пытливый взгляд внимательно исследовал лицо Андре. – Может, здесь замешана какая-то девушка?

– Ну что ты, мама. – Андре покачал головой. – Если бы я действительно влюбился, то ты бы сразу узнала об этом.

Люсьена Тассиньи покачала своей красиво поседевшей головой:

– Андре, матери могут лишь надеяться, что они сразу узнают о всех важнейших событиях, которые происходят в жизни их детей. Но только этим надеждам почти никогда не суждено оправдаться. – Она грустно вздохнула. – Так случилось, когда у Моник начался первый в ее жизни роман… когда ты вдруг решил поехать в Церматт и покататься там на горных лыжах и в результате сломал ногу… и то же самое произошло, когда в самый разгар обучения, на третьем курсе университета, ты вдруг решил, что твое жизненное призвание – помощь угнетенным жителям Тибета, и едва не улетел в Гималаи.

– Но ведь я же так и не успел улететь туда, мама!

– Верно. Но, чтобы избежать этого, мне фактически пришлось вытаскивать тебя из самолета.

– Ты преувеличиваешь.

– Если и преувеличиваю, то лишь на самую малость, – безапелляционно отрезала мать. – Садись, Андре, и кушай. Желаю тебе приятного аппетита!

Усевшись напротив сына за широкий кухонный стол, который попал в их женевскую квартиру из деревенского дома бабушки Андре, расположенного в одном из самых глухих местечек кантона Юра, Люсьена Тассиньи с любовью следила за тем, как кушает ее сын. Он действительно ел с большим аппетитом.

Затем мать вдруг нагнулась к Андре и, испытующе глядя ему в глаза, спросила:

– Так все-таки здесь не замешана никакая девушка?

– Мама, ты уже спрашивала меня об этом!

– Прости, сынок. – Люсьена Тассиньи легонько дотронулась до его руки. – мне просто хотелось лишний раз убедиться…

«Ну и как, убедилась?» – так и подмывало спросить Андре Тассиньи. Но он прикусил себе язык. Он боялся, что, несмотря на все его заявления, все было слишком явно написано у него на лице…

Придя после ужина к себе в комнату, Андре включил негромкую музыку и вытянулся на кровати. Тело было приятно расслабленным. Сначала танцы, затем замечательная еда… Все было просто здорово. Он закрыл глаза. В голове мелькнула мысль о Лауре. Он вспомнил, как впервые увидел ее на рекламном плакате, который висел на дверях школы танцев, и подумал, что таких красивых девушек в природе просто не бывает. Оказалось, бывают… В жизни она была еще красивее, чем даже на фото.

Андре открыл глаза. Черт побери, стоило ему только подумать о Лауре, и сердце его забилось как-то по-особенному. Он и не думал, что простая мысль об этой девушке способна вызвать такой эффект.

«Неужели мама права, и я… влюбился?» – подумал он и вдруг густо покраснел, хотя, кроме него, никого в комнате не было.

Нет, это невозможно… Он не такой легкомысленный юнец, чтобы взять и влюбиться в девушку только потому, что она божественно красива. Для него она лишь преподавательница танцев. Красивая, экзотичная, изящная, но такая же далекая, как и любая другая женщина, у которой своя жизнь, свое дело и которая никак не связана с ним. То, что он заплатил за занятия танцами с ней, ничего не значит, и не может ничего значить. «Речь идет только о танцах, – подумал он. – И это – все».

Но почему же так странно бьется сердце? Почему, когда он начинает думать о ней, у него в груди возникает какое-то совершенно особое, ни на что не похожее чувство?