Целый океан страсти

– Может быть, и таких, хотя мужчины меня не очень-то до сих пор интересовали, – призналась девушка. – К тому же у Кроненберга – нахальные глаза. Мне показалось, что он насмехался надо мной.

– Эти, как ты говоришь, «нахальные глаза», равно как и кривая ухмылочка Алана, свели с ума не одну голливудскую красотку, – заметила Анна. – В общем, я тебя предупредила: берегись Алана Кроненберга!

– Ну, мне он ничем не может угрожать – он не мой типаж, – сказала Джессика.

– Как знать, как знать, – ответила Анна и тихо вздохнула.

Ричард Нельсон, сидя на раскладном парусиновом стуле, торопливо проглядывал бумаги и распечатанные крупным шрифтом выдержки из сценария, приготовленные для съемок первой сцены фильма. Он был весь погружен в эту работу и не замечал ничего вокруг.

– Ричард, – услышал он голос над головой, – Ричард, к тебе пришли.

– Я слушаю, – механически ответил Нельсон, не отрывая глаз от бумаг.

– Ричард, ты даже не хочешь посмотреть на меня! Что случилось?

Хорошо знакомый голос заставил Нельсона поднять глаза. Перед ним стояла Камилла Богарт.

– Здравствуй, Ричард, – слегка насмешливо произнесла Камилла. – Было так нелегко прорваться на съемочную площадку твоего фильма – меня никто не хотел пускать. Но, к счастью, мне удалось убедить твоих сотрудников, что я все-таки имею право видеть тебя.

– У меня очень мало времени, Камилла. Это правда. Что ты хотела мне сказать?

– Ричард… – Она приблизилась к нему, и он ощутил тонкий аромат ее духов. – Извини, но я ничего не понимаю. Ведь мы же обо всем договорились. Главную роль в этой картине должна была играть я. А теперь я узнаю, что вроде бы ты отдал ее другой женщине. – Она помедлила. – И даже не актрисе.

– Именно поэтому я и отдал ее Джессике Армстронг, Камилла. Вся идея фильма как раз и состояла в том, чтобы главную женскую роль в нем сыграла непрофессиональная актриса, – спокойно ответил Нельсон. – Мне хотелось отойти от привычных штампов старых костюмных драм на исторические темы, главные роли в которых исполняли такие культовые актрисы, как Элизабет Тэйлор, Лана Тернер, Фанни Ардан, Дайэн Китон. Я хотел, чтобы роль царицы Пальмиры исполняла никому не известная девушка. Чтобы зрители увидели на экране совершенно новое лицо, незнакомое им ранее. Только это может обеспечить подлинную остроту восприятия.

– Но ведь ты мне обещал… – покачала головой Камилла.

– Милая, – Ричард Нельсон пристально посмотрел на нее, – я ничего тебе не обещал. Возможно, тебе хотелось, чтобы это было так – но этого не было.

– Бог мой, Ричард – об этом знает даже мой агент! – воскликнула Камилла Богарт.

– Это значит, что ты его просто дезинформировала, – твердо ответил Нельсон.

– Ты обвиняешь меня во лжи?!

– А ты можешь сказать мне, когда и при каких обстоятельствах я обещал эту роль тебе? – Он усмехнулся. – Попробуй, придумай!

– Но, Ричард…

Нельсон взмахнул в воздухе листками сценария:

– Разве мы подписывали с тобой контракт? Или я хотя бы предложил тебе внести изменения в твой рабочий график?

Камилла нервно вздохнула:

– Ты разговариваешь со мной, словно с совершенно чужим человеком.

– Я просто не люблю, когда меня пытаются шантажировать. Особенно те, кого я считаю не чужими мне людьми. – Режиссер в упор посмотрел на Камиллу. – А ведь именно это ты и пытаешься сейчас делать.

Девушка топнула ножкой:

– Ричард, если ты собираешься вести со мной разговор в таком тоне…

– Ты пришла ко мне на съемочную площадку. То есть туда, где хозяин – я. И в каком же тоне я должен с тобой разговаривать? В тоне подсобного рабочего сцены? – Нельсон нахмурился. – Кто отвечает за фильм, Камилла – ты или я? Если ты считаешь, что должна играть в фильме главную роль – иди и снимай такой фильм. Выбивай у спонсоров деньги, набирай команду операторов, команду актеров – и снимай.

Девушка схватила его за руку:

– Но, Ричард… – Она задыхалась. – Почему ты обращаешься со мной так? Ты же разрываешь мне сердце!

Нельсон хотел сказать ей какую-то резкость, но сдержался.

– Камилла, график съемок уже утвержден. Меня ждут люди. Ждут актеры. Ждут сотни других специалистов. – Он покачал головой. – У меня нет времени говорить с тобой, правда.

– Ричард… – Камилла Богарт молитвенно сложила руки на груди. – Если я не получу эту роль сейчас, значит, я никогда уже не смогу получить ее. Пожалуй, отдай ее мне – ты же можешь все. Ты правильно сказал – ты в этой картине главный хозяин. Я умоляю тебя, дай мне эту роль!

– Я не могу, Камилла – если я отдам эту роль тебе, это будет совсем другая картина!

– Я умоляю! – Камилла Богарт протянула к нему руки.

– Хватит, Камилла – это же просто глупо! – Ричард Нельсон рассердился. – Неужели ты думаешь, что тебе не хватит ролей?! Сколько фильмов снимается в Голливуде ежегодно – двести, триста? В каждом из них ты потенциально можешь получить роль.

– Но только не в твоем, да? – глядя на него расширившимися глазами, прошептала девушка.

– Камилла, я все сказал по поводу этого фильма. В нем для тебя роли нет.

– Как ты жесток, Ричард, – глухо пробормотала женщина.

– Ричард! – закричал Оливер. – Тебя все ждут!

– Извини, Камилла. – И Ричард Нельсон заспешил вслед за Оливером.

Чуть пошатываясь, Камилла подошла к огромному зеркалу, установленному в ближайшем съемочном павильоне. Критически осмотрела себя. Роскошные груди, изящные бедра, тонкая талия, длинные ноги – все было на месте. Глаза… прическа… все это было безупречно. И тем не менее, это, похоже, не произвело никакого впечатления на Нельсона. Что же произошло? Что случилось?

Лицо женщины изменилось – оно стало жестоким и злобным, словно из-под внешней обольстительной оболочки неожиданно проступила маска хищницы.

– Похоже, я знаю причину! – яростно пробормотала она и медленно двинулась к выходу.

Рядом с павильоном на открытом воздухе были построены декорации городской стены, с которой Зенобия должна была разговаривать с римским императором Аврелианом, войска которого окружили ее город. Она спокойна: в городе укрылись все мирные жители из окружающих поселений, предварительно отравив, по приказу царицы, все колодцы с водой. В Пальмире созданы припасы еды как минимум на полгода. А римляне без питья и еды очень скоро начнут болеть и умирать. Зенобия готовится появиться перед врагом во всем своем величии и красоте. На ней надет «каласирис» из тонкого, как паутинка, льняного полотна, в которое вплетены тончайшие пучки золотых нитей. Вокруг тонкой талии – широкий пояс из нежной лайки, украшенный золотом и крошечными бусинками золотистого и бледно-розового горного кварца. На руках выше локтя и на запястьях – золотые браслеты. В ушах – серьги с огромными бледно-розовыми бриллиантами, которые ослепительно сверкают, покачиваясь на тонких золотых проволочках. Вокруг шеи царицы – золотой воротник, выложенный драгоценными камнями. Черные волосы Зенобии тщательно расчесаны и блестят на солнце. На голове – венок из золотых виноградных лент с длинными золотыми лентами, на которые нашиты бриллианты.

Зенобия смело смотрела вниз, на армию врага. Вдруг ряды солдат расступились, чтобы пропустить боевую колесницу. В ней сидел только возница – и еще один человек. Он был высокий, со светлыми волосами и длинным изящным лицом, обрамленным светлой короткой бородой. В нем трудно, почти невозможно узнать знаменитого австралийского актера Рассела Кроу.

Колесница остановилась перед городской стеной и в наступившей тишине человек заговорил:

– Народ Пальмиры, я, Аврелиан, император римлян, пришел с миром. Я не ссорился с народом Пальмиры. Во всем виновата эта женщина, которая называет себя вашей царицей. Это она подняла восстание против империи. Выдайте ее мне, примите моего наместника и мы будем жить в мире, как жили всегда.

С окружавшего Пальмиру вала посыпались возмущенные крики и жители стали швырять в римлян остатки утренней трапезы. Колесницу императора пришлось отвезти назад.

Царица кивнула своему трубачу, и в неподвижном воздухе разнесся чистый сигнал трубы.