Ледяное проклятие

Ледяной голем встреченный нами в мертвом поселении Ван Ферсис! Парящая над землей тварь, словно вырезанная из цельного куска грязно-серого льда!

Вот где я видел подобное – оживший лед, когтистые прозрачные лапы уминающие снег в ладонях и превращающие его в смертоносные ледяные стержни, с легкостью пробивающие кожаные доспехи и человеческое тело насквозь.

Но все же помимо сходства были и различия – хотя бы потому, что у меня все еще имелись ноги, которыми я прочно стоял на земле, тогда как убитая нами тварь парила в воздухе. Да и руки у меня выглядят именно руками, а не страшными когтистыми лапами. В общем, толком ничего не понятно, и это еще один повод навестить ту самую лощинку с ледяными деревьями.

Вспомнив о еще одной особенности своего злосчастного тела, я суетливо развязал тесемки штанов и поспешно спустил их до колен. Благо холода я не чувствовал. Осмотреть левое бедро я не успел – из складок спущенных штанов вывалился темный игольчатый шар и беззвучно утонул в глубоком снеге.

Моя рука метнулась следом и практически сразу наткнулась на округлый предмет, утыканный мелкими острыми шипами. Сомкнув пальцы, я вытащил шар наружу и поднес к глазам. Магическая сфера. Матовый непрозрачный шар с множеством торчащих иголок. По одному из округлых боков сферы змеилась длинная извилистая трещина с разошедшимися в стороны краями. Вот так… Захлестнувшая мое бедро цепь от саркофага успела натворить дел, пока тащила меня по ведущим в воду крутым ступеням.

Переведя взгляд на бедро, я увидел на бело-серой коже рубец с плотно сомкнутыми краями. Для верности ощупав ногу пальцами, убедился, что нет и намека на рану. Сплошная ледяная плоть, едва заметно прогибающаяся под моим нажимом. Пока я был без сознания, мой перестраивающийся организм сам избавился от чужеродной сферы, буквально вытолкнув ее наружу. Другого объяснения я не находил. А главное – сфера мертва. Переключив восприятие на магический взор, я убедился в этом полностью. Ни малейшего всполоха энергии.

Оглядевшись по сторонам, я нашел взглядом небольшой радужный смерчик, радостно пляшущий рядом с поваленным стволом дерева – хотел удостовериться, что вижу энергетические потоки и не лишился этого дара после того, как превратился в кусок льда. Поддерживающая наложенные на меня заклинания сфера опустела и, значит, печать Арзалиса разрушена. Из трех сосуществовавших в одном теле душ две должны были покинуть это пристанище. И судя по сну-воспоминанию, где я парил в сияющем тумане, они так и поступили, отправившись прямиком на суд Создателя или еще куда. А моя собственная душа по какой-то причине решила остаться в насквозь промороженном теле полновластным владельцем.

Покатав на ладони мертвый кусок стекла, я небрежным движением отбросил треснувший шар в сторону и подтянул штаны. Неспешно завязал тесемки, подхватил с земли пригоршню снега и, машинально комкая его в ладони, решительно зашагал к ниргалам, чувствуя, как мои ледяные губы расползаются в неудержимой улыбке. Первой улыбке за очень долгое время…

Я мог видеть магические потоки мироздания. А из этого следовал очень простой вывод – я живой. Пусть внешне я похож на восставшего из вечной мерзлоты мертвяка, но я все же был жив.

Мертвые не могут видеть магической энергии. Это привилегия живых. В глубине моей замерзшей души было темное сомнение на этот счет, но усилием воли я погасил его, предпочтя верить, что во мне еще теплится искорка жизни…

Не останавливаясь, я прошел мимо ниргалов и молча зашагал дальше, задавая достаточно быстрый темп передвижения. Черное озеро осталось за спиной и я ни разу не оглянулся на ступенчатую пирамиду.

Ни к чему.

Этот отрезок жизни остался в прошлом, а я всегда предпочитал смотреть в будущее.

Пусть оно выглядело мрачным и туманным, подобно покрытому гнилостными испарениями болоту… Но все же это было будущее. А болото не может быть бесконечным. Во всяком случае, я на это очень надеялся.

Отступление первое:

– Отец Флатис наш спор бессмыслен! И, судя по необдуманным словам, тебя обуяла гордыня и спесь! Не тебе решать, как именно иерархи Церкви поступят с заблудшей душой лорда Ван Ферсис! Не тебе!

– Он должен быть казнен! На его руках смерть сотен безвинных людей! Некромант! Вы представляете себе весь размах его деяний?! Представляете?! Иерархи слепы и глухи, если не могут осознать ту опасность, что несет это порождение Темного пока остается в живых! Ему место не в темнице, а в очистительном костре! – седовласый старик с пылающим взором почти кричал, стоя перед широким дубовым столом, за которым в ряд чинно восседали пятеро священников, облаченных в пышные церковные одеяния.

– Одумайтесь! Вы переходите границу дозволенного! Хула на святые столпы церкви нашей! Ересь! Налагаю на тебя епитимью! Покаяние в подземной келье за закрытой дверью, на воде и хлебе, доколе за думами и молитвами смиренными не раскаешься ты в грехах своих и словах хулительных! Братья монахи! Препроводите отца Флатиса к месту его покаяния!

Двое широкоплечих монаха ступили вперед и встали по обе стороны от худощавого священника.

– И не советую противиться решению совета! – добавил сидящий в центре священник, поправляя висящий на богато украшенном поясе золотой ключ – Наказание могло быть гораздо строже, но Церковь всегда милостива к заблудшим душам! Покайся смиренно и через месяц мы вновь соберемся здесь, чтобы услышать исповедь раскаявшегося в грехах своих!

Вскинув голову, отец Флатис обвел медленным взглядом священников из ордена Привратников, скорбно качнул седой головой, резко развернулся и широким шагом направился к дверям, в сопровождении неотступно следующих за ним монахов.

* * *

Небольшая таверна на окраине пограничного городка была наполнена чадным дымом и запахом пригоревшего мяса. Десяток грубо сколоченных столов, тяжелые лавки, голые стены с потемневшей от времени штукатуркой и торчащими кое-где клочьями пакли – этим исчерпывалась обстановка сомнительного заведения. Несмотря на это и на более чем скудную и отвратную еду, таверна пустовала лишь в том случае, если получившие нахлобучку озлобленные стражники проводили внеочередной рейд по злачным местам и ночным улицам, вылавливая мелких воров, грабителей и шулеров. Вот тогда хозяин таверны мог смело закрывать двери и отправляться прямиком в постель – какая уж тут работа, когда львиная часть посетителей сидит за решеткой, а остальные прячутся по темным углам боясь высунуть нос наружу. Чистое разоренье…

Но в этот вечер в таверне не провернуться. За каждым столом по десятку человек, а взопревшие кухонные девки сбились с ног, стараясь успеть ко всем сразу, да еще и не опрокинуть тяжелые подносы с мисками супа из потрохов и кружками с пивом и дешевым вином. Припозднившиеся на праздник жизни посетители вынуждены были стоять на ногах или искать свободный краешек лавки. Некоторые смельчаки решительно опускались на грязную солому, устилающую пол, и, подобрав под себя ноги, чтобы никто по ним не прошелся тяжелыми сапогами, умащивали тарелку с похлебкой прямо на колени.

Изредка изрядно охмелевшие и следственно осмелевшие мужчины бросали неприязненные взгляды в дальний угол трактира, на уставленный тарелками и бутылками стол, за которым вольготно расположилось всего три человека, неспешно отхлебывающих вино из начищенных медных кубков и отрезающих куски от запеченного целиком молочного поросенка. Если остальным приходилось тесниться по пять человек на одной лавке и долго дожидаться заказа, то чужаки расположились с полным удобством, и им достаточно было небрежно щелкнуть пальцами, чтобы хозяин таверны Толстый Пит бросал все дела и галопом самолично мчался узнать пожелания необычных гостей. Самолично! Такого внимания от Толстого Пита не удостаивался и начальник стражи, порой заглядывающий на огонек!

Но даже самые отчаянные из собравшегося здесь сброда не отваживались выразить свое недовольство вслух. Уж очень странным был произошедший вчера случай с Морти Каторжником. Странным, и страшным.

Изрядно принявший на грудь вина Морти воспылал праведным гневом к такой вопиющей несправедливости и с почти нечленораздельным воплем: «Да я скорее себе глаза выколю и язык отсеку, чем буду смотреть на этих вонючих трефов и молчать! Мы здесь хозяева, нам и сидеть на лучшем месте у очага! Нам и пиво лакать из медных кубков!» выхватил солидных размеров нож и нетвердым шагом направился по направлению к чужакам. Это как раз таки было в обыкновении вещей и никого не удивило. Пьяная драка и поножовщина… подумаешь! В таверне у Пита такое каждый день случается, и все остальные посетители затаили дыхание, готовясь насладиться предстоящим зрелищем.

Шатающийся Морти беспрепятственно дошел до стола чужаков, оперся кулаком о столешницу и с угрожающей гримасой наклонился над сидящим по центру стариком. При этом сидящие по обе стороны от него здоровенные бугаи не выказали никакого беспокойства таким бесцеремонным обращением со своим спутником и продолжили со скукой ковыряться в тарелках.

Вот здесь-то и начались столь поразившие местных обывателей события. Невзрачный старик неспешно положил ладонь на плечо Морти и, заглянув тому в глаза, произнес несколько коротких слов. Кривой Морти внимательно выслушал, выпрямился, чеканя каждый шаг, промаршировал до двери и вышел во двор, не забыв аккуратно прикрыть за собой дверь. Старик же щелкнул пальцами и заказал у проворно подбежавшего хозяина еще кувшин вина, словно забыв о произошедшем, как забываешь о досадной мелочи.

Пока посетители удивленно обсуждали случившееся – вернее, не случившееся – со двора донеслись крики, а следом в заведение ворвался отлучившийся по нужде мужичонка и поведал просто немыслимое. Вышедший за дверь Морти ушел не дальше крыльца, где и принялся за работу, на глазах опешившего мужика справляющего нужду с нижней ступени. По его словам, Морти с идиотской улыбкой на лице, непрестанно хихикая, воткнул нож себе в глаз и, хорошенько провернув его там, повторил действие со второй глазницей. После чего высунул язык и, ухватив его пальцами, вытащил как можно дальше… и отрезал под самый корень, при этом едва ли не хрюкая от удовольствия!

В правоте трясущегося от ужаса забулдыги удалось убедиться сразу – всего-то надо было выйти во двор, где разом ослепший и онемевший Морти пускал кровавые слюни и пританцовывал, странно кружась по освещенному яркой луной двору…

Именно по этой причине, чужаков больше не трогали. Пусть себе сидят, а мы и потесниться можем, ежели что…

Когда дверь таверны распахнулась в очередной раз, вместе с клубами морозного воздуха внутрь ввалился широкоплечий мужчина в плаще поверх доспехов и торопливо зашагал к дальнему углу. Опустился рядом с седым стариком и, наклонившись поближе к его лицу, приглушенным голосом произнес:

– Все верно, господин. Лорд Ван Ферсис попал в руки церковников. Говорят, пока белоплащники пытались его взять живьем он успел устроить настоящую бойню. Там деревушка небольшая неподалеку была – так она целиком вымерла. Из всей деревни один мальчонка и уцелел – его по каким-то делам в форт отправляли, там и заночевал. А поутру уже и возвращаться некуда было, враз круглым сиротой оказался. Теперь то место – где бой был – кирасиры и священники окружили, никого не впускают и не выпускают без досмотра. Повсюду конные патрули вояк, и обязательно со священниками. Без разбора останавливают и обыскивают каждого встречного. Сумки перетряхивают, одежду осматривают. Штаны и те спускать приказывают. Дымом из жаровни окуривают, а кирасиры рук с оружия не убирают. Вопросы странные задают – не находил ли кто кинжал приметный, из кости выточенный с камнем в рукояти. Аль еще чего похожего. Не пропал ли кто из близких, не видели ли чего непонятного.

Внимательно выслушав, старик растянул тонкие губы в хищной усмешке:

– Узнаю лорда, узнаю родимого.

– А что за кинжал такой, господин? – не удержавшись, спросил один из сидящих за столом.

– Кинжал? – задумчиво переспросил старик, сузив глаза – Правда, хочешь знать? А?

– Н-нет, господин, не хочу! Простите скудоумного, с языка слетело.

– То-то! Собирай людей. Засиделись мы тут. Поутру выступаем.

– И еще, господин! Вы велели сообщать обо всех, кто пересекает Пограничную стену и отправляется в Дикие Земли.

– И? Были такие?

– Да, господин. Только наоборот. Те, о ком сообщили наши люди вышли из Диких Земель прямиком к поселению Стальной Кулак – это там, где коротышки строили еще одну крепость для Мезерана, да так и не достроили…

– Я знаю, где это! – раздраженно буркнул старик – Что с теми людьми? Куда они отправились дальше?

– Вы не поверите! Задержались в поселении на несколько дней, а затем убрались обратно за Стену. Вроде как перед отъездом закупали все подряд. Оружие, продовольствие, сани, скот и птицу. На расспросы отвечали крайне неохотно, судя по всему – бывшие вояки. И еще – с ними гномы были.

– Плевать, кто там был! Пусть хоть сам Создатель в хвосте отряда плелся! Откуда они? Из какого поселения? Узнали?

– Нет, господин – собеседник опустил глаза к столу – Говорю же – вояки это бывшие. Выправка, поведение – словно волки лютые! За главного бородатый верзила с топором приметным – гномьей работы – так мой человек попытался было надавить на него, припугнуть малость, чтобы поразговорчивее сделать…

– Припугнул?

– Куда там! На следующий день и похоронили его – бугай топором разок махнул и все! Головы как не бывало!

– А стража?! Стража куда глядела? Почему не повязала убийцу, да в тюрьму не отволокла?