Низший 3

– Как далеко?

– Ну… пусть не середина, тут я чуток загнул. Но шагов пятьсот орк сделал. Больших шагов! И упал с простреленной спиной. Насквозь! А игла дальше ушла и раздробила пальцы на ноге шедшего в город гоблина. Так на следующий день две посланницы Вэттэ его отыскали и провели с ним ночь! Счастливый гоблин! Он правда сдох давно, но все же повезло то, как хоть раз в жизни. Сразу с двумя и всю ночь напролет… он говорил, что глаз не сомкнул.

– Да-а-а-а-а… – мечтательно закатил я.

Всю ночь напролет? С двумя девушками? Глаз не сомкнул? Гоблин с Окраины? Где-то я уже такое слышал…

– Еще говорил, что дали ему три таблетки и они с ним такое сделали… какой уж там сон…

– О… – буркнул я и посмотрел наверх – Теперь правдоподобней.

– Повезло гоблину. Повезло. Про Вэттэ уяснил?

– Уяснил.

– Наверх и смотреть-то страшно.

Пятьсот больших шагов по Гиблому Мосту убегающего от расправы орка насильника. Мост – просто стальная широкая лента над пропастью. Бежать через Клоаку орк не рискнул и помчался поверху. Пробежал с километр – и его достал выстрел иглы пришедшейся в спину, пробившей торс и еще сумевшей раздробить пальцы идущего навстречу гоблина.

Да… старик прав. Наверх и смотреть-то страшно.

Что это за оружие?

Учитывая расстояние от потолка до пола, плюс добавить дистанцию, пройденную по Мосту, уже можно строить предположения по использованному пауками оружию.

– А Понт за что прозвище получил? Ведь не потому, что девушки от него без ума?

– От него? Шутишь? – старик хихикнул, став похожим на улыбающегося облысевшего хомяка – Образина! Он сердца жрет. Так говорят. Каждый день по сердцу сжирает.

– Угу… интересная диета.

– Каждый день по сердцу жрет!

– Че ты вякнул про Понта, гнида?

Дернувшись, я успел достать кулаком по запястью мужика, отбив ленивый удар, направленный в нос старого гоблина. Охнув, мужик схватился за ушибленное запястье, глянул на меня волком.

– Гнида! Свинья! Сожру!

– Кого ты назвал гнидой, гнида? – удивился я, отступая на шаг назад, чтобы видеть всех трех похожих друг на друга грязнуль.

Именно грязь роднила их. Грязь въевшаяся в зеленоватую кожу, в волосы и даже в побуревшие глазные яблоки испещренные черными прожилками вен. Все бурое… одежда, сапоги, рваные дождевики, свисающие с шей полумаски, поднятые на лоб линзы очков…

– Да вы никак с болота будете, дерьмоглазые – прогундел я, зажав нос.

Краем глаза увидел стремительно удаляющегося обожженного старичка. Уже хорошо.

– Ты что ли на Понта Сердцееда замахнуться решил, мясо? – положив руку на дернувшегося вперед ушибленного болотника, вперед шагнул мужик чуть почище. Сграбастав себя за ворот футболки, оттянул его вниз, почесал заросшую грудь, заодно показав связку ожерелий из человеческих зубов и вяленых ушей.

Показал, заглянул мне в глаза – увидел ли я страшные украшения?

Недоуменно поглазев на его грязную шею, я удивленно спросил:

– И что? Только аппетит блин подпортил перед ужином – скорчив огорченную рожу, я лениво развернулся и пошел прочь.

– Эй! – грязная лапа попыталась сцапать меня за плечо.

Подавшись чуть в сторону, посмотрел на сграбаставшие воздух пальцы людоеда, глянул в лицо болотника.

– Хотел чего-то?

– Что-то про Понта вякали?

Хмыкнув, я чуть наклонился вперед:

– Старый гоблин восторгался им. Говорил, что Понт настолько крут, что каждый день сжирает сырьем человеческое сердце. И что с таким зверюгой лучше не связываться. Старый гоблин хвалил вождя Зловонки, восторгался им. А ты по роже ему дать хотел? Как-то не слишком хорошая рекламная политика вертикали власти, м?

Мы чуть померились взглядами. Медленно облизав губы, болотник убрал руку с рукояти ножа и со значением произнес:

– Одно сердце? Бывает и больше. Про Понта много не вякай, гоблин. Иначе однажды исчезнешь с концами здесь, а очнешься свиньей в клетке над морем дерьма там. Бойся, сука. И лучше мне больше не попадайся.

– Постараюсь – пообещал я – После того как ты облизал вот так вот губы – точно постараюсь не попадаться.

Бросив на меня последний взгляд, болотник ушел, уводя с собой остальных.

Через мгновение рядом нарисовался вернувшийся старый гоблин, разведший руками:

– Вот так и живем! Спасибо. А я как-то прозевал.

– Стареем? – без малейшей жалости поинтересовался я, протягивая старику пищевой брикет.

– Не привык – буркнул он – Я же городской. Привык жить в городе и болтать что на ум придет. Кто там болотников бояться станет? Им в город хода нет.

– А мы где сейчас?

– Ха! Гоблин! Да ты тупой!

– Не спорю. Где туплю?

– А где ж здесь город? Это ж Гнойка!

– Ага… – поощрил я благожелательной улыбкой – Она самая. Городское заведение.

– Тьфу! Где ж тут город? Город там – гоблин махнул рукой куда-то к центру Дренажтауна.

– Центр?

– Середка. Куда все трубы и трубочки сходятся. Вот вокруг них и есть самый настоящий город. Там все здешние шишки обретаются. А здесь… тут все для деревни. Дальше-то их и не пустят.