Дэн Симмонс

     Родился будущий писатель 4 апреля 1948 года в городе Пеория (штат Иллинойс), и детство его прошло в маленьких городках этого "самого зеленого" штата Америки, где, кстати, вырос и другой знаменитый фантаст - Рэй Брэдбери. Симмонс закончил колледж в Сент-Луисе, после чего перебрался в Филадельфию, а потом и в Нью-Йорк для завершения дипломного проекта, название которого звучало примерно так: "Использование учебных фильмов в процессе обучения школьников".
     В Нью-Йорке Симмонс познакомился с будущей женой. А затем на протяжении почти двух десятилетий преподавал в школе для особо одаренных детей в штате Колорадо, чередуя это занятие со съемками учебных видеофильмов. В одном из интервью писатель заметил, что сюжет романа "Гиперион" родился как раз на тех уроках - сначала это было своего рода умственной гимнастикой, тестом на воображение...
     Начинающий автор пытался пробиться в научно-фантастические журналы Galileo и Galaxy, и его произведения там даже покупали, но оба журнала неожиданно "лопались" аккурат перед самой публикацией! Поверишь тут в злой рок...
     Однако и долгожданный дебют состоялся в обстановке почти мистической - только, так сказать, с противоположным вектором.
     Первым опубликованным произведением Дэна Симмонса стал рассказ "Река Стикс бежит к истоку", получивший премию журнала Rod Serling's The Twilight Zone Magazine как лучший дебют года. Рассказ был написан, скорее, в жанре фэнтези (с уклоном в "horror"), а год стоял на дворе 1982-й. Самым же поразительным оказалось то, что в день выхода означенного номера журнала у дебютанта родилась дочка.

[---]

     В американской фантастике редко кому удавалось сразу заявить о себе рассказами - успех обычно приходит вместе с романами. Так и в случае с Симмонсом: первым произведением, обратившим внимание читателей и критиков на новое имя, стал роман "Песня Кали" (1985), завоевавший Всемирную премию фэнтези.
     Действие романа (на что прозрачно намекает заглавие) происходит в Индии, в современной Калькутте, гигантском человеческом муравейнике, словно специально предназначенном для материализации разного рода "ориенталистских" кошмаров. И они не заставят себя ждать! История американского писателя, приехавшего повидать коллегу-индуса, считавшегося мертвым и неожиданно воскресшего, встреча героя-американца с последователями культа Ка-ли - богини смерти (и с самой богиней), - все это обещало любителям подобного чтива встречу с хорошо знакомым набором современного романа ужасов. Он и вышел бы, вероятно, стереотипно-страшным, если бы за дело взялся кто-то другой, а не Дэн Симмонс.
     Страшный? Да. Захватывающий? Будьте уверены. Поверхностный (в том, что касается индийской культуры)? Вероятно - как и все подобные американские романы: даже если автор знает больше и глубже, чем массовый читатель, то все равно поостережется особенно умничать (книгу ведь еще и продать надо). Но при всем том роман-дебют Симмонса с конвейерными "ужастиками" никак не стыкуется: он сделан добротно, мастерски, не без вызова канонам.
     "Я обожаю спорить, - говорит Симмонс, - мне импонирует сама атмосфера полемики. А вот читать проповеди уже обращенным никогда не доставляло удовольствия. Мне всегда хотелось разрушить одну-две стены, по крайней мере, в сознании читателей, причем, делать это посредством научно-фантастической литературы, а не более легким и распространенным путем - через кино,телевидение и другие средства массовой информации. Я никогда не достигну подлинного успеха, потому что меня принципиально интересует поиск в тех направлениях, где нет шансов на успех".
     Слово "успех" здесь следует понимать по-американски: рекламная шумиха, первые строчки в списках бестселлеров и как следствие - внимание солидных издательств, миллионные авансы.
     Такого успеха он и в самом деле не переживал. Тем более, что очередной роман Дэна Симмонса, "Фазы тяготения" (1989), переписанный из повести "Глаза, что я не дерзну встретить и во сне" (1983), с самого начала затруднил себе продвижение на рынке нарушением од-ной из важнейших заповедей: к роману оказалось трудно прикрепить какой-либо стандартный ярлычок.
     Что это - роман "общего потока" (mainstream), "научная фантастика" (science fiction), "любовная мелодрама" (romance), "роман ужасов" (horror)? Да всего понемножку: и первого, и второго - и десятого! Между тем американский книжный рынок подобен большому универмагу: какие бы роскошные унитазы вы ни предлагали, никто их у вас не купит, если они выставлены в отделе обуви. Или, скажем, гастрономии.
     Новый роман Симмонса, особенно ценимый самим автором, действительно трудно классифицировать. Скорее, это реалистическая проза или психологическая драма. Во всяком случае минимальный научно-фантастический элемент (главный герой - астронавт, по возвращении с Луны заново адаптирующийся к земной жизни) заметно уступает психологизму, с которым автор рисует своих персонажей. Да и вся история какая-то уж сильно приземленная: экс-астронавту - 52, жена оставила его, а сын примкнул к какой-то подозрительной секте в Индии...
     Сам Симмонс считает роман в некотором смысле автобиографическим: "Мой герой ищет свое собственное "я" в адском мире вокруг, и его поиск напоминает тот, что совершал Данте. Приходится примерять на себя одну жизненную философию за другой... неплохая метафора и для моих собственных исканий, ведь подобные метания и рывки настигают каждого по достижении сорокалетнего возраста",
     Не буду подробно останавли-ваться на других книгах писателя - еще одном романе ужасов, "Энтропийная постель в полночь" (1990), принесшем автору вторую Всемирную премию фэнтези, и сборнике рассказов "Молитвы разрушенным камням" (1990). Во всяком случае слава Симмонса если где и гремела, то уж никак не в жанре science fiction.
     И вдруг, как гром среди ясного неба, - "Гиперион"!
     "Это вышло как бы само собой, без моего участия, - вспоминал Симмонс. - У меня была договоренность на три книги с издательством Bantam-Doubleday, причем в контракте специально оговаривалось, что следующие после "Фаз тяготения" две книги я обязан написать исключительно научно-фантастические... Когда же я сел и стал обдумывать, что же, в сущности, хочу рассказать читателям, память подсказала мне, что над сходными вопросами уже размышлял один великий поэт, живший задолго до моего рождения. Я имею в виду Джона Китса и оставшиеся фрагменты его незаконченных поэм - "Гиперион" и "Падение Гипериона". Осознав это, я сразу же понял и другое: мой новый проект грозил стать огромной и чертовски сложной книгой. Такой она и получилась... Темы, которые мучили Китса, одолевали и меня; среди них главной, пожалуй, была проблема "замены" одной расы богов другой, не менее "божественной". В моей дилогии этим особенно отличается вторая книга, где роль новой разумной расы играет искусственный интеллект, созданный нами, уходящими с исторической сцены... Только Китс оперировал понятиями классической мифологии, а я имел дело с понятиями классической science fiction".
     Как бы то ни было, Симмонс написал необычную книгу.
     В ней странным образом соседствуют поэзия Китса и Чосера (в частности, "Кентерберийскими рассказами" последнего, несомненно , навеянно сюжетное построение первой книги дилогии), новой "апокалиптической" религии (фактически, еще одно перевоплащение христианства, возродившегося на далекой планете после гибели Земли, - совсем в духе молодых веяний - New Age), путишествий во времени и межзвездной политической интриги на уровне хербертовской "Дюны". Одним словом, как уже успели окрестить роман критики, эдакая "интеллектуальная космогоническая опера"!
     В самом деле... Представьте себе группу межзвездных пилигримов, совершающих паломничество к святым мощам и по дороге неспешно рассказывающих друг другу истории одна невероятней другой. Различие с "Кентерберийскими рассказами" только в том, что место паломничества героев Симмонса куда фантастичнее, чем мог вообразить себе Джефри Чосер. Это Могильники Времени на далекой планете Гиперион, творение неведомых звездных строителей; ходят легенды, впоследствии подтвердившиеся, будто пребывание внутри этих загадочных сооружений равносильно путишествие в прошлое...
     Весьма далеко от средневековых представлений и божество, которому поклоняются в местах, описанных Симмонсом. Страж Могилников Времени Шрайк представляет собой некий механизм восьми футов высотой, упакованный в острые лезвия, как дикобраз. Согласно тем же преданиям, он должен убить всех пришедших к нему пилигримов, кроме одного, - и уж для этого-то счастливчика милостиво выполнит самое заветное желание! А еще в том странном странном мире нескончаемой войны ведут меж собой искусственные интеллекты - и они же предаются философским рассуждениям о сущности Времени и о месте Разума во Вселенной...
     И все это буквально рвется со страниц "Гипериона" - десятками ярких образов, сотнями тысяч, если не миллиона слов! - обволакивает, сбивает с толку, ошеломляет... И только потом возникает острое желание перечитать его заново - уже смакуя детали, взвешивая и обдумывая прочитанное.
     К счастью мне нет нужды подробно комментировать сюжет. Роман, а также его вторая часть, "Падение Гипериона" (Симмонс неоднократно настаивал, что писал единый роман, просто для удобства разбитый издателем на две части), как и последовавшая чуть позже аналогичная пара - "Эндимион" и "Восход Эндимиона" - переведены на русский язык. Так что моя задача существенно упрощается.
     Комментария если что и заслуживает, так это дальнейшая - после "Гипериона" - эволюция Симмонса, научного фантаста.
     Его судьба во многом напоминает судьбу Фрэнка Херберта (не случайно, видимо, тот был помянут в связи с "Гиперионом"). Тоже, между прочим, писатель не из рядовых, да вот написал свою лучшую книгу - великолепный эпос о песчаной пла-нете Дюна и сгинул в многочисленных продолжениях, как в зыбучих песках.
     Нечто аналогичное могло бы произойти и с Симмонсом. Вторую часть первой дилогии, "Падение Гипериона" (1990), еще можно читать - хотя бы в качестве путеводителя к сюжетному и смысловому лабиринту первой. Но уже третью и четвертую книги, "Эндимион" (1996) и "Восхождение Эндимиона" (1997), осилит лишь наиболее преданный фанат Симмонса - что бы там ни говорили цифры продаж!*
     Кажется, это вовремя почувствовал и сам автор. Во всяком случае, из интервью, которое он дал журналу Locus в мае 1997 года, однозначно следует: никакого сериала не будет. Может быть, Симмонс еще напишет короткую повесть, помещенную в пространство-время Гипериона, но дальнейших романов не планируется. Прочитав это, я, никогда не скрывавший своего отношения к безразмерным сериалам, постучал по дереву...
     Впрочем, и до, и после тетралогии о Гиперионе Симмонс писал и откровенно коммерческую - и в этом смысле лишенную какой бы то ни было многослойности - литературу.
     Взять хотя бы его вполне канонический роман ужасов, название которого можно перевести как "Комфортная мертвечина" (1989). Роман принес автору порцию премий (имени Брэма Стокера, Британская премия фэнтези, премия журнала Locus), и во всяком случае первая, названная именем автора "Дракулы", получена писателем вполне заслуженно: это на сегодняшний день одна из лучших книг в длинной шеренге современного "вампира во время чумы".
     О том, что тема "кровососущих" всерьез интересует Симмонса, свидетельствуют другие его произведения в том же духе - рассказ "Метастазы", повесть "Все дети Дракулы" (1991), а также роман "Дети ночи" (1992), героями которого стали легендарный трансильванский граф Влад Цепеш, известный миллионам под именем Дракулы, и его более поздние последователи. Любопытно, что действие книги происходит в современной "постчаушесковской" Румынии, а сам вампиризм, оказывается, напрямую связан со СПИДом! Весьма далеки от того, что читатели понимают под научной фантастикой**, и два других премированных рассказа - "Выпускное фото класса" (1992) и "Смерть в Бангкоке" (1993), в совокупности принесшие Симмонсу еще пять премий: по две имени Брэма Стокера и Всемирной премии по Фэнтэзи (WFA), а также одну премию имени Теодора Старджона!
     Об исканиях Дэна Симмонса свидетельствует и короткая повесть "В поисках Келли Дейл" - последняя на сегодняшний момент в творчестве писателя, где напрочь отсутствует какой-либо horror и вообще фэнтезийный элемент, зато существенно увеличен психологический аспект.
     Так что Симмонс продолжает писать: как и раньше, что хочет и в каком хочет жанре. Оно, конечно, к лучшему, что его Поэт не был окончательно "замотан" в бесконечном унылом сериале... Поэты в Научной Фантастике - птицы редкие и обращения требуют деликатного.