Даггер: Инициация

– Кларисса, перестань, – попытался успокоить ее я, но поток эмоций уже было не остановить. Как же мне хотелось ее обнять и прижать к груди!.. За эту возможность я бы отдал еще пятнадцать лет жизни.

– Зачем, Алекс?.. Зачем ты убил тех локсийцев? – прокричала навзрыд она.

– Я… должен был это сделать, – твердо сказал я. – Они сожгли нашу планету.

– Пятнадцать лет, Алекс! Пятнадцать лет! Это целая жизнь! Целая вечность! И она пройдет без тебя! – девушка снова заплакала, закрыв лицо руками.

Мне было больно на все это смотреть, невыносимо слушать, а главное – осознавать. Ведь Кларисса была во всем права. Пятнадцать лет – это вечность, которую мне предстояло провести в четырех стенах у черта на рогах. Без нее.

Я молчал, чуть опустив голову. На душе было так погано, что я даже подумал о том, что зря позвонил Клариссе. Нужно было отправить ей сухое одностороннее голосообщение без лишних пояснений. Она бы, конечно, все равно попыталась узнать подробности, но к тому времени эмоции уже улеглись бы, и все, возможно, сложилось бы куда проще.

Но я снова решил пойти по сложному пути, доказывая невидимому сопернику, что нет той силы, что способна сломить меня. Нет страха и сомнений. Нет нужды ни перед кем отчитываться. Да и если кому-то что-то доказывать, то только самому себе.

Когда спустя немного времени рыдания прекратились, девушка аккуратно вытерла слезы, негромко шмыгнула носом, поглядела на меня чуть припухшими глазами и осипшим голосом произнесла:

– Хорошо, Алекс. Я принимаю твое решение и твою судьбу. Как и всегда. Пятнадцать лет – значит, так тому и быть. Я справлюсь. Мы вместе справимся.

Девушка вымученно улыбнулась, а за ней растянул губы и я.

Именно это я и хотел от нее услышать.

Именно это и наполнило меня новыми силами и смыслом жить дальше.

***

Все время после отбоя я не смыкал глаз. Неотрывно смотрел в потолок, не видя ни его, ни что бы то ни было вообще. Мой мир рухнул. А новый построить было не из чего и не на чем.

Восемь долгих лет я жил одним мигом – что когда получу свободу, то сразу же сожму в объятиях Клариссу. Но теперь все это осталось лишь в мечтах. От меня отвернулись все, кто когда-то был дорог. Самое время начать сожалеть о своем поступке, из-за которого я и попал сюда.

Но я не сожалел.

Когда эмоции улеглись, я задумался о своей дальнейшей судьбе. Перспектива коротать еще семь лет в застенках казалась теперь немыслимой. И бессмысленной.

Пошло оно все к черту…

Я приподнялся со шконки и громко прокричал:

– Носорог!

Эхо заскользило по пустым коридорам и растаяло в тишине.

Я поднялся и спрыгнул на пол.

– Носорог! Иди сюда, жирный кусок дерьма! – еще громче произнес я.

– Какого черта, Алекс?.. Ты спятил? – возмутился Митрис, подав голос с нижней шконки.

– Носорог! Я знаю, что ты наяриваешь на голофото свой бабушки. Оторвись уже и подойди ко мне, – снова позвал я надзирателя, проигнорировав соседа по камере.

– Ты точно спятил, придурок. Зачем ты его злишь? – Митрис, вжался в свою лежанку, старательно делая вид, что он и одеяло – одно целое. – Мало тебе было вчера? Ну жди-жди… Сегодня этот хрен тебя отделает по полной. Так отделает, что мать родная не узнает.

– Закрой хлебало, ссыкло, – бросил я и снова прокричал: – Носорог! Не заставляй меня ждать!

– Теперь понятно, почему тебе кликуху «Палач» дали. Я-то все думал из-за того, что ты тех локсов порешил, а оказывается, что не из-за этого. Ты сейчас сам себя казнишь, идиот. Палач для самого себя.

Через миг по всему коридору раздалось эхо внушительных шагов Ллойда. Он принял мой вызов. Я подошел к решетке и положил ладони на прутья. Бодрящее чувство предвкушения грядущего события закопошилось в животе и начало быстро подниматься вверх, к голове. От возбуждения у меня застучало в висках.

– Вот и конец тебе, – с нескрываемым злорадством пробубнил Митрис и накрылся одеялом по самый нос.

Звук шагов становился все ближе и ближе…

– Ну все, номер одиннадцать-сто-четырнадцать, ты доигрался! – пригрозил Носорог, появившись в поле зрения. В правой руке он стискивал шокер-дубинку, которая искрилась молниями на конце. Мощность заряда он выкрутил на максимум.

В его глазах сверкала злоба и, что меня сильно удивило, затаенная обида и даже растерянность. Похоже, такой наглости он от меня не ожидал.

Прежде чем надзиратель поднес ладонь к сенсорной панели, открывающей решетку моей камеры, я громко и отчетливо, чтобы даже дегенерат понял, что я хочу до него донести, произнес:

– Я позвал тебя не просто так, жирный ублюдок. Я хочу, чтобы ты передал начальнику тюрьмы важное послание. Иди, поцелуй его в задницу и скажи, что я принимаю его предложение. Ты слышишь меня, кусок дерьма? Я принимаю его предложение!..

Глава 3

Нас привезли на планету, с которой все началось. Так однажды отец назвал Землю. В отличие от большинства жителей отдаленных миров Федерации, я никогда не мечтал посетить столичную планету. В детстве меня, наоборот, манило все неизведанное и неизученное. Я представлял, как стану первооткрывателем новых колоний. Как буду первым спускаться с трапа звездолета, чтобы воткнуть синий флаг с изображением желтого круга и звезд в рыхлую почву. Или вобью его в прорезь скалы, если того потребует ситуация. Грезил, как меня будут награждать за мои подвиги. Как станут называть новые планеты в мою честь: Хоксвелл-1, Хоксвелл-2, Хоксвелл-3… и так далее до девяти. И все они будут не только богатыми на ресурсы, но и окажутся пригодными для колонизации и последующего заселения. Еще в юном возрасте я решил, что открою девять планет. Почему именно столько – не знаю, но это число мне нравилось больше остальных. При этом в своих мечтах после тяжелых трудовых будней исследователя я всегда возвращался на Ляморию, ведь для меня все началось именно оттуда.

Реальность же распорядилась со мной немного иначе. Я не стал исследователем и первооткрывателем, но, будучи военным, все же умудрился посетить несколько альрийских и локсийских миров. Но на Земле не бывал ни разу. До сегодняшнего дня.

Земля встретила нас теплым наэлектролизованным воздухом с техническим запахом, прогорклой удушливостью и ослабленной гравитацией. За восемь лет жизни на Отарисе я привык к тяготению в 1,2 жэ, и теперь эта разница в две десятых ощущалась прилично. Да и воздух на тюремной планете, которая представляла собой небольшой каменистый шар с частичным терраформированием, неведомо кем закинутым в космос, казался намного чище земного.

После того, как я дал добро на участие в проекте, меня на следующий же день перевели в другую камеру, в которой уже находилось трое заключенных. Через день к нам подселили пятого, а еще через сутки все мы подписали предварительные контракты на участие в проекте, детали которого нам собирались раскрыть позже, когда мы прибудем на столичную планету Федерации. Все это попахивало какой-то аферой, но мы согласились.

И вот мы здесь, в космопорте какого-то крупного мегаполиса, спускаемся по трапу и дышим тяжестью всего того технического прогресса, которого добилась Альрийская Федерация за более чем полтысячи лет своего существования после тяжелых распрей, завоеваний и политических делений и слияний. Последняя война, которую после ее завершения назвали Первой Межгалактической, словно предвещая новые военные конфликты в будущем, тоже внесла немало своих корректив. Насколько я знал, на саму Землю вторжений не было, но ее ресурсы и экономический потенциал довольно сильно истощились. Это ощущалось во всем – начиная от грязных улиц космопорта и заканчивая задымленностью неба в отдалении. Возможно, причины всего этого заключались в ином, но чувствовалось все именно так.

– Не сворачивать, идти прямо, – распорядился наш новый надзиратель. Его за нами прислала та самая государственная структура, на которую мы в скором времени должны будем работать и настоящее название которой от нас пока еще утаивалось. Он был немногословен, суров и походил больше на боевого андроида, чем на человека. Себя он велел называть мистером Зедом, но мы уже окрестили его иначе – мистером Задом. И не только потому, что новое прозвище было созвучно с его именем, а скорее из-за того, что плелся он всегда в конце нашей небольшой группы.

Мы шагали колонной – четко друг за другом. Ни энерго-наручников, ни ошейников, ни прочих устройств сдерживания заключенных на нас не навешали. Мы оделись по-граждански, в неброскую темную одежду. Из личных вещей нам с собой брать ничего не разрешили, сказав, что все необходимое мы получим по прибытии на Землю. Говорить между собой нам не запрещалось, но и не приветствовалось. Мистер Зад то и дело обрывал наши короткие реплики, напоминая иногда, что пока мы полноценно статуса арестантов не лишились, а значит должны полностью соблюдать все его требования. Оружия никакого при себе он не имел, но интуиция подсказывала, что оно ему и не нужно – он сам был ходячим оружием.

Минули несколько зданий космопорта и свернули в проулок. Здесь нас ожидал пассажирский черный флаер без каких-либо опознавательных знаков и с затемненными окнами.

– Вы нас как будто похищаете, – усмехнулся Олуш – уж не знаю настоящее это было имя или нет, но его так называли все без исключения. Лет ему было за сорок. Сложение имел статное: высокий, широкоплечий, с короткой черной щетиной на впалых щеках и подбородке с глубокой ямкой.

– Угу, увезут твою тушу на бойню, – сказал Коннор Лински, которого все звали Лис – худощавый мужик лет тридцати, с густой копной рыжих, поблескивающих медью волос, которые он обрабатывал каким-то средством, неведомо откуда берущимся в застенках Платоса. Его серые глаза всегда таили какой-то секрет, а нестираемая ухмылочка, в которой прослеживалась нотка высокомерия, порой даже раздражала.

– Да кому вы нужны, – махнул рукой я. – Разве только унитазы чистить.

– Я готов чистить унитазы, но только если вместо щетки будет рожа начальника Платоса, – густо заржал Олуш.

– Хоть бы сказали, что это за город, – добавил Линк – невысокий и щуплый парень двадцати трех лет или чуть больше от роду. Взгляд у него был хитрый, прищуренный. Кожа бледная, почти белая, зато лицо и шея густо усеяна крупными пигментными пятнами. Он постоянно озирался, словно ждал какого-то подвоха со стороны. В Платосе я с ним пересекался редко и даже не здоровался, но поговаривали, что он был кибертехником в отряде особых войск и имел даже первый уровень псионика. К псионикам заключенные, как и любые люди в принципе, относились с подозрением и даже с опаской, поэтому с ним особенно никто дружбу не водил и зачастую все старались держаться от него подальше. Тюремные прилипалы его тоже не трогали. Пока нас везли с Отариса на Землю я с ним пообщался, и на первый взгляд он не вызвал у меня опасения. Но что-то странное в нем все же было. Его словно окутывал невидимый ореол, вызывающий неконтролируемую тревогу.

– Залезайте во флаер, – сухо сказал мистер Зад. Дверца плавно отъехал в сторону, и мы начали по одному заходить в широкий проем.