Клиника «Обскур»

Рота зашла в густой лес. Тут было торжественно красиво и тихо, лучи солнца едва пробивались сквозь жёлтые и красные листья. В небольшом ручье солдаты набрали воду во фляги. Через некоторое время тишина уже не казалась спокойной и умиротворяющей, не было слышно ни зверей, ни птиц, это настораживало и заставляло быть ещё аккуратней.

Пройдя ещё дальше, рота наткнулась на противника, началась бойня. Пули летели над головами, ввысь поднимались листья, стрельба шла окало трёх часов. Крики от ранений, истеричные вопли вперемешку со взрывами и стрельбой сдавливали голову Адама, он чувствовал себя нестабильно, перед каждым выстрелом трусил, стрелял просто в вероятную сторону цели, но не задумывался и не проверял, попал ли.

Когда все закончилось, подсчитали потери – тридцать человек. После боя они обошли периметр, установили палатки, похоронили своих товарищей. Несколько солдат выставили часовыми. Другие отмывались от крови, смешанной с грязью. Ели, общались, кто-то ото всех в стороне чистил автомат «Джонсон M1941». Алан подошёл к Адаму, предлагая брагу из железной кружки:

– Нет спасибо, я не пью.

– Почему ты такой весь скованный, закрытый? Возможно, мы завтра умрём, а ты здесь сидишь в одиночестве…

– Вот именно! – перебил его Адам, а в мыслях у него промелькнуло, что завтра они все могут умереть, и друзья, по которым нужно будет скорбеть, ему не нужны. У него одно дело – убить деда, с этим он уже затянул, и успел пожалеть об этом. – Я не ищу друзей. А ты лучше составь компанию девушке, она боится.

– Дело в ней, да?

– Не понял?

– Я вижу, как ты на неё смотришь, вижу, что она тебе нравится…

– Нет – возразил Адам. – Она всего лишь напоминает кое-кого.

Он подумал о своей жене, но не сказал ему об этом. С дедом вкусы у них схожи, видимо.

– Как скажешь. Но мне не понятно, почему ты постоянно на меня смотришь, я подумал, может ревнуешь к ней, или у нас какие-то другие проблемы?

Адам встал, смотря Алану в глаза:

– Возможно…

Капитан увидел назревающую потасовку.

– Что, парни, что-то не поделили?! Разойтись!

Они послушались, Адам сел на место, а Алан пошёл к девушке, подлил ей ещё браги.

Адаму как раз нужен был такой негативный настрой на Алана, но его не хватило надолго. Вспомнился маяк и как Алан спас ему жизнь. Чуть позже он увидел, что девушка наконец с Аланом заговорила, видимо, алкоголь развязал язык, но периодически посматривала на Адама. Он постарался не задаваться вопросом, почему она смотрит, убеждая себя, что ему не до этого…

– Сука, будет измена! Ха-ха, чую, я профи в таких делах, – выпалил Буффало.

– Думаешь, сцепятся из-за бабы? – спросил Билл.

– Конечно. Жизнь ставлю.

– Возможно, это к лучшему… Для Адама не будет потом груза ответственности за смерть. Сейчас ведь ему тяжело собраться и убить деда, который спас жизнь.

– Хочу напомнить, – сказал Дик, – он в будущем убьёт больше пятидесяти девушек, притом не понятно по какой причине.

– Так давайте узнаем. Продолжай, Ника! – Воскликнул Буффало.

– Адам постоянно прокручивал смерть Алана в голове: то он взорвётся на мине, то его расстреляет враг, то ещё что-то. Всё что в голову придёт, только старательно пытаясь избежать мысли, что ему лично придётся прервать жизнь Алана.

В ночном карауле, каждый шорох в лесу сводил его с ума, страх пробивал насквозь плоть, пробираясь до костей, ломая изнутри. У него начала развиваться паранойя. Звуки, шорохи, кряхтения, движения в двенадцати метрах от него, там, где трупы врагов сложены горой. Их хруст костей, кровь, стекавшая от сквозных ранений, всё это сливалось в противный шёпот: «Зачем, Адам? Зачем ты убил сотню, чтобы спасти пятьдесят? Мы разве хуже их?! Наша кровь не похоже на их кровь?! Зачем, Адам?» Вокруг усилился шум, в темноте мертвецы лезут, окружая Адама. Труп хватает его за пулемёт «Браунинг M2», приставляет к своей голове, и позади слышен голос «Так убей нас, раз мы другой крови…»

Но его паранойя рассыпается при первых лучах солнца. Его караул меняется другим, и он может спокойно пойти спать, выспаться, чтобы забрать сто первую жизнь. Он засыпал с мыслью «трус» – убийство деда было сложнее, чем выглядело изначально.

И снова он проснулся в агонии от сна. На этот раз он перерезал горло незнакомке, пачкая кровью её длинные и золотистые волосы.

Через пять минут сбор, сообщает капитан, кошмар Адама будит его вовремя. Этот сон – напоминание ещё раз, зачем он здесь, зачем бросил всё и пошёл на войну. Думал Адам о сне и о той девушке, бродя по джунглям со своей ротой, спокойно, в одной руке держа «М-16».

Это удивительно, но в этот раз к атаке они оказались не готовы. Послышался выстрел, и один из сослуживцев упал мёртвым, с пулей между глаз. Через секунду все открыли огонь. Тела врагов падали с деревьев, но и сослуживцы умирали на местах.

Через пару часов всё прекратилось, и повторилось как вчера. Захоронение своих, отмывание от крови, отдых… Адам всё наблюдал за Аланом словно стервятник. Убить его возможности пока не представилось. Девушка ещё жива, она уже со всеми общается, а Адам, как всегда, держится в стороне. Их ждёт перестрелка с врагом каждый день, пока они не выйдут из джунглей в небольшой посёлок, где можно спокойно выспаться. Этой ночью он, наконец, решил убить Алана, время пришло, тянуть уже некуда.

Зайдя в свою домик, он увидел под ногами красную нить, а рядом была записка:

«Надень эту петлю на мизинец и следуй за красной нитью».

Адам почему-то совсем не удивился. Видимо, несколько дней постоянных обстрелов, боев и предчувствия смерти что-то изменили в его мозгу. Он сделал так, как было написано в записке. Шёл за нитью, наматывая на палец. Она вела на второй этаж. Вокруг была тишина, все уже спали.

В комнате сидела девушка с золотистыми волосами возле свечей, и нить красная протягивалась к ней. Она приподняла руку, натягивая нить и приманив его к себе. Адам сел, напротив между ними ярко горела свеча.

Он солгал Алану, он в её плену, в петле как мизинец. Смотря в её глаза, падает в них, растворяется.

– Ты не должна здесь быть! Зачем это всё? – указав на нить, он приподнял мизинец.

Он женат, должен быть верен, а тонет в чужом взгляде, и ему это нравится. Стыд накрыл его полностью, но он был не в силах что-то изменить.

– Ты смотришь постоянно на меня… А я на тебя… Увидев тебя впервые на маяке, я влюбилась, ты постоянно в моей голове, в моих снах, со мной ещё такого никогда не было. Я не знала, что делать, – её щёки охватил румянец. – Вертолёты скоро прилетят, возможно, мы больше не увидимся, а я хотела бы провести эту ночь с тобой. Узнать тебя. Оставить на себе твой запах, отпечаток на своём теле. Ощутить твои прикосновения.

Снимая его жетоны, она одела их на свою шею. Он ничего не говорил, лишь наблюдал.

– Как тебя зовут? – сердце тарабанит, ему тяжело вздохнуть, кровь гулко переливается по венам будто лава, жар изнутри, тело горит.

– Ева.

Она придвинулась к лицу, холодную ладошку положила на его рёбра, ощущая стук сердца…

– Есть одна легенда о красной нити, и судьбой два человека привязаны с рождения мизинцами… – произнесла она едва слышно.

– Ты мне кое-кого напоминаешь… – Он рассматривал её голое тело, глаза поднимались всё выше и выше. Ему захотелось дотронуться до кончиков золотистых волос.

– Надеюсь, кого-то очень хорошего.

– Моя… Я не могу, это измена.

– Будь со мной! Будь моим первым! И я пойду за тобой, куда захочешь, сделаю всё, что ты хочешь…

– Предать, если понадобится причинить боль?!

Она подумала, не понимая, почему он задал такой вопрос. Но, тем не менее, кивнула.