Перевал. Сборник стихов

Скользя щекою по салату,
Предамся смелому разврату
Уже, друг милый, без тебя!

    2009

СКОМОРОХ И СТОЛПНИК

По прочтении Лескова

Он, душу спасая, от мира бежал,
И в знойной пустыне он столпником стал.
Дни, годы летят – за рассветом рассвет,
И в постном стоянье прошло тридцать лет.
И вот, на молитве, в полуночный час
Убогому столпнику явлен был глас:

«Внемли, старче, очи горе возведох,
В Дамаске далёком живёт скоморох.
Он шуткой забавной людей веселит,
На дудке играет, в бубенчик звенит.
Слезай со столпа, да в Дамаск ты иди
И там скомороха скорее найди.»

В Дамаск многогрешный! Как можно ему,
Смиренному старцу, зачем, почему?
Но голос упрямый опять зашептал:
«Почто ты не внемлешь, почто возроптал?
Ты времени старче-то зря не теряй —
Сойди со столпа, да в Дамаск выступай!»

Смущён и испуган наш старец и вновь
Тяжёлым сомненьем изломана бровь.
Сердечной молитвой ту ночь скоротал,
Ужели лукавый его искушал?
Но ночью грядущей опять зазвучал
Таинственный шёпот, чтоб старец восстал,
Но паки молился и медлил опять
Испуганный столпник в Дамаск выступать.

У жизни свой срок, а у страха свой век;
Молитва молитвой, но слаб человек.
Зарёй обозначилась новая ночь —
Он с камня спустился и двинулся прочь.
Опустим за скобки нелёгкий тот путь,
Ведь голос торопит – нельзя отдохнуть;
Он брёл днём, и ночью не мог сомкнуть глаз,
И вот, на рассвете, открылся Дамаск.

Лачуги, торговцы, арбы, суета,
Распутные девки, ослы, кочета,
Базар, переулок, источник иссох,
У дома напротив сидел скоморох.
Взглянул, улыбнулся и словно узнал:
«Зайди, старче, в саклю, давно тебя ждал,
Всегда рад я гостю, далёко ль идёшь?» —
Спросил он, откинув дверную ветошь.

«Господь милосерден и славен Господь,
Зайди укрепить одряхлевшую плоть.»
Старик подкрепился, прибавило сил,
Глаза загорелись, и столпник спросил:
– Скажи, человече, чем здесь ты живёшь?
– Ступай на базар, там ответ ты найдёшь.
– Но как же ты можешь, ведь это же грех!
Знай, Богу молитвы, Лукавому смех.

– А что же мне делать? Я нищ и убог,
Из обуви только дырявый сапог,
Людей развлекаю, и тем я живу,
И кажется сплю, но тот сон наяву…
Они замолчали. Поставив смычок,
Запел свою песню защельный сверчок.
Шут улыбнулся, вздохнул и тот час
Начал нехитрый, печальный рассказ:

«Отца своего не дано было знать,
Я мальчиком был – умерла моя мать;
Просил подаянье, стучась в каждый дом,
На дудке играя, – так   стал я шутом.
И всё ничего, и моё ремесло
Меня, как теченье, по жизни  несло,
Пока как-то ночью – совсем уж лёг спать —
Меня не призвали гетер развлекать.

Пришёл я. Вельможи, куда ни взгляни,
Чадят и мерцают на стенах огни,
И все уже пьяны. Со мной был мой пёс,
Они стали дуть и плевать ему в нос!
Ну что ж, я привычный, и пёс также мой
Совсем не ворчал, только тряс головой.
Они хохотали, я их развлекал
Всю ночь, а под утро в бессилье упал.

Они закричали: ну что ж ты, вставай,
Давай, весели нас, давай же, давай!
Потом кто-то кинул пригоршню монет,
Другой посмотрел и сощурился: нет,
Платить я способен не так, как иной,
И кинул мне в ноги дукат золотой.