Подвиг. Повесть в 7 актах. Гордыня

– У меня уже ничего не осталось – всё тебе снёс. Мало того что на мне преспокойно наживаешься, так ещё и последнее продаёшь.

– Не моя забота, я тебя наркотиками не пичкаю и не заставляю приходить сюда.

Тут уже у Вадика сдали нервы. Он ни в коем разе не мог признаться, даже самому себе, что являлся наркоманом. И постоянно закатывал истерики, ежели люди указывали ему на очевиднейший порок, разрушающий его личность. Музыкант выдумал, что с помощью допинга обязательно напишет великое произведение, а ежедневная утренняя ломка лишь мелкая «побочка» на пути к заветной цели. «На войне – все средства хороши одинаково. И в скором времени все те, кто в меня не верил, обязательно умоются горькими слезами, когда будут слушать мой дебютный альбом на повторе». Но пока эти славные деньки где-то за бескрайним горизонтом, Вадику следовало согласиться на все условия, дабы разжиться денежными знаками.

– Чёрт с тобой, забирай гитару, но знай, что ты меня очень сильно оскорбил. И когда я вернусь буквально через час, ты подавишься своими нравоучениями, выродок.

Музыкант нарочито елозил плечами, стягивая со спины гитарный чехол. Затем попытался просунуть его через отверстие в двери, но лишь пошаркал грифом по стенкам, не имея возможности передать гитару целиком. Марат спокойно наблюдал за истерикой молодого человека, не проявляя особого интереса, и вдумчиво прикидывал в уме стоимость товара. Наконец, татарин пришёл к какой-то готовой сумме, обхватил гриф рукой и произнёс, лязгая железными затворами.

– Гитару я, конечно, возьму, но за слова свои ты непременно ответишь. И здесь, и перед Всевышним, учти.

Дверь отворилась, и оценщик вышел за пределы комнаты, бережно вытаскивая гитару из окошка. Пока Марат возился с инструментом, Вадик за доли секунд смог рассмотреть интерьер, прежде скрывавшийся за плечами татарина. Небольшой письменный стол, заваленный долговыми отчётностями, стул, ящики с документацией прежних лет и огромный сейф, стоявший на самом видном месте. «Очень массивный, внутрь, наверное, запирают особо ценное имущество или деньги, что бесперебойно несут фартовые бедолаги. Интересно, сколько там? Точно миллион денег, а, быть может, и больше».

Марат приметил интерес музыканта в ценном ящике, быстро затворил за собой металлическую дверь и с должным укором принялся вносить данные в книгу учёта. Затем пристально рассмотрел гитару, изучая сколы и потёртости, а когда удостоверился в исправности инструмента, сунул бумагу на подпись, отсчитывая мятые купюры. Вадик не глядя махнул ручкой в графе, представляя, как будет щупать кипу вожделенных банкнот, а когда поднял глаза, опешил:

– «Пятиха?тка»? Да я тебя сейчас задушу.

Молодой человек кинулся с кулаками на решётку, нанося массированные удары и тряся металлические прутья с особым остервенением, пока помещение полностью не заполнилось противным громыханием. Азартный люд отпрянул от мониторов, с интересом наблюдая за разворачивающейся драмой, пока музыкант сыпал угрозы в адрес оценщика.

– Возвращай гитару обратно, мерзкая жадная дрянь.

– А уже всё, поздно хлебать боржоми. Вот графа, вот подпись твоя. Деньги получил? Получил! Так что проваливай, пока дров не наломал. – татарин пригрозил Вадику тревожной кнопкой, быстро усмиряя его гневный пыл, напоследок выкидывая из чехла увесистый булыжник, не имевший для Марата никакой ценности. Ничего не оставалось, как сглотнуть обиду и покинуть ломбард, грустно поскуливая над вырученной суммой – настолько несущественной, что не хватит даже на треть «чека», ни говоря уже о списании прошлого долга перед родным «барыгой».

Вадик рвал и метал, слоняясь по игорному залу и тщетно порываясь унять нарастающее раздражение. «Да как он посмел? Ничтожество, решил меня унизить у всех на виду своей беспросветной жадностью». Музыканта распирало от удушливого чувства ущемлённого достоинства, точнее, тех его эгоистичных помыслов, коим не суждено сбыться в данный период. А употребить, ой как хотелось. Но идти к «хранителю камней» без должной суммы на кармане – идиотично. Прошли те времена, когда заветная порция могла достаться по дружбе, теперь только за наличный расчёт и лично в руки. Потому музыкант печалился больше прежнего, что лишился вообще всего, а к заветной цели не продвинулся. «Где мне теперь его искать по всему посёлку, да ещё и без телефона и полной суммы?».

Молодой человек подбрасывал булыжник с ладони на ладонь, судорожно перебирая в голове идеи, способные привести его к стремительному обогащению. Его уже достаточно «кумарило», так что Вадик был способен на любую подлость, только заполучить своё. Музыкант мог в отчаянии запустить камнем в лоб молоденькой администраторше, если бы точно знал, что за её стойкой находится приличная сумма денежных банкнот. Или вырвать монитор из стены, выкрасть мобильник, утащить зарядку для «айкос» – любую ценную вещь, да вот только ломбард в посёлке один, а на кражу в соседнем помещении, оборудованном камерами видеонаблюдения, мог решиться только самый отчаянный герой. И молодой человек близился к фатальному состоянию. «Делать нечего, нужно выходить на поверхность и искать другие варианты».