Оценить:
 Рейтинг: 0

Тамада 2020. Исповедь с микрофоном. «Спешиал»

Год написания книги
2020
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
4 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Если будет нужно, я всё что угодно достану. Пойдём, открою тебе другой мир. Тебе понравится.

Друзья вышли из офиса, поднялись на этаж выше по лестнице и очутились в туалетной комнате. Там находились ещё четверо парней из числа посвящённых в сакральное таинство. Никита подбадривающе толкнул ведущего ближе к центру круга, где происходил неизведанный доселе процесс. В железном ведре, наполненном водой наполовину, плавала пластмассовая пятилитровка, обрезанная пополам канцелярским ножом. В основании горлышка – колпак из фольги, как на кальяне, только вместо сладенького табачка с мятой была терпкая, липкая, коричневая субстанция. Никита «нажигал» зажигалкой колпак, медленно поднимая бутылку вверх таким образом, дабы та полностью заполнилась наркотическим дымом. От воды и до самого горлышка. Такого Иштван ещё никогда не видел вживую, только в документальных фильмах о зависимостях и клипах «снуп дога».

– Открываешь колпак, резко опускаешь бутылку в ведро, пока лёгкими тянешь дым. Понял? Только держи подольше, сразу не выдыхай.

Через секунду бутылка опустилась вниз, чуть выплёскивая воду из ведра на пол. Едкий обжигающий дым полностью заполнил рот, горло и лёгкие ведущего. Внутри тела разгорелся пожар, стало плохо от нехватки кислорода и вонючего запаха наркотика. Иштван держался до конца. Парень не мог выдохнуть дым сразу, прослыть слабаком и упасть в глазах более опытных коллег. Посему, ведущий крепко надул щёки, сдерживая слёзы и первые рвотные позывы.

– Смотри, жадный какой, на рекорд идет. Выдыхай давай, уже зелёный весь.

Ведущий выдохнул. Дым густой струёй вышел изо рта в открытую форточку, оставляя за собой шлейф невыносимо терпкой вони. Иштван сильно закашлял, пошатнулся от потери координации и присел на одно колено. Опираясь одной рукой на плиточный пол, ведущий держался за горло. «Разве так должно быть?». Ему катастрофически не хватало кислорода. Казалось, на мгновение он позабыл такие простые и понятные всем механические движения вдоха и выдоха. Обильное слюноотделение заполнило рот и капало с нижней губы на шахматную плитку. Комната ссужалась, стенки и потолок давили на голову, а виски запульсировали пуще прежнего, раздувая жилы на шее. Ядовитое послевкусие разъедало стенки горла и пораженную слизистую рта, отчего ведущему поплохело.

– Брат, ты чего? Давайте его умоем. Возьмите под руки.

Парни оттащили Иштвана к умывальнику. Брызги холодной воды привели ведущего в чувства. Он большими глотками хлебал из открытого крана, прильнув губами к холодному железу и стараясь заполнить выжженную наркотиком пустоту внутри себя. Промокнув лицо бумажным полотенцем, Иштван пристально посмотрел на свое отражение в зеркале. Человек, стоявший по ту сторону стекла – улыбнулся. Иштван улыбнулся в ответ. «Я не знаю этого парня, но он чертовски хорош». По телу пробежала волна всепоглощающего тепла. Дыхание участилось, сердце приятно колотило и разгоняло кровь по венам, словно Иштван очутился внутри вагонетки на американских горках. «Я это сделал. И мне, наконец то, хорошо».

На ватных ногах Иштван кое-как добрался обратно до офиса. Он вожделенно плюхнулся на край дивана, заставляя подпрыгнуть вверх сидевшего парня рядом. «Боже, какой мягкий диван. Я готов быть с ним вечно». Его сознание полностью опустело, а неведанная сила забрала всякие мысли, пробирая лёгким холодком кончики его пальцев. Если в жизни и есть эйфория, то ведущий её ощутил в полном объёме. Прямо сейчас. На самом удобном диване в его жизни. Время словно остановилось, звуки померкли и ничто не могло его отвлечь от познания нового мира. Яркого и бесформенного, далёкого от всяких проблем. Ведущий всячески чурался тех познаний раньше, пресекая любые попытки попробовать наркотические вещества. Он совершенно точно предполагал, что ему понравится. Но сегодня, несмотря на ощутимые риски, те полученные знания ему жизненно необходимы. Парень буквально требовал ощутить те вещи, до которых другим попросту нет дела. Почувствовать себя настоящим. Живым. Иштван рассматривал свои руки, предметы, людей вокруг, и не мог сфокусироваться на чём-то одном. Он уплывал в загадочный мир – обратную сторону привычных предметов и материй. За время действия наркотика ведущий желал открыть реальность заново, ошибочно полагая, что раньше знал её в совершенстве. Любое его действие вызывало неподдельный смех и восторг. Будто он снова стал маленьким, совершая свои первые шаги и искренне удивляясь ярким вспышкам гирлянды. «Здесь так легко и красиво. Я хочу остаться. Тут нет этой лживой суки».

Последняя мысль перевернуло настроение с ног на голову. Откуда-то появилась тревога, нестерпимое раздражение заволокло его сознание. Доселе яркий и комфортный мирок, бережно охраняемый ведущим, развалился карточным домиком. «Да как она, вслух, при мне, может говорить такое?». Злость становилась всё сильнее, буквально закипая в жилах. «Кто это сказал? Откуда в голове эти строчки?». От удара наотмашь пепельница разбилась пополам, разбросав осколки по бежевому ковру. Парни переглянулись. Иштван сидел на диване, уставившись в одну точку на шкафу, а из его сжатого кулака сочилась кровь. Лицо приобрело снежный оттенок, будто гример переборщил с пудрой, стараясь замазать синяки под глазами телевизионщика.

– Чувак, да ты словил «бледного».

Иштван не понимал сути сказанного, но все вокруг начали смеяться и завывать, будто прямо сейчас отряд викингов после жестокого сражения завоевал периметр офиса. «У – у – у – у». Его подхватили на руки и несколько раз подбросили вверх. Со стороны могло показаться, что он забил гол на последней минуте компенсированного времени, тем самым принеся долгожданную победу своей команде в финале лиги чемпионов. Но нет, ведущий всего лишь «обдолбался» до обморочного состояния, когда не мог воспринимать действительность. Тело отказывалось слушаться. Лишь немая злоба на весь окружающий мир бурлила внутри. Обработав рану и перевязав руку медицинским бинтом, ведущего положили на диван, укрыв шерстяным пледом в яркую клетку. Мысли путались и рвались. «Я тебе докажу. Я лучше всякого, кто находится в комнате. И в твоей жизни тоже. Так, уберите отсюда того страшного мальчика в жёлтом пиджаке. Как он прошел фейсконтроль?». Ведущий засыпал, цепляясь за осколки видений и сумбурного потока мыслей, что искрились в его голове. На сегодняшний день Иштван своё отгулял.

Глава 7. Поворот не туда.

Хочется скандала. С крепкой бранью, подкрепленной фактами измены. Доводами, сплетнями. Всех моих друзей мнениями. Естественно, с рукоприкладством взаимным. Какая быть может ссора в России без домашнего насилия? Семейная залихватская тирания. Очень скучаю по тем временам, ностальгирую.

Похмельное утро. Точнее время близилось к вечеру – на город опускалась сумеречная пелена. От «микса» всевозможных коктейлей, вина, бутылок виски и дебютной «тяги» сверху, Иштван чувствовал себя неважно. Тело всячески знобило, спина ныла тупой болью в области поясницы, как бы насмехаясь над выбором офисного дивана в качестве кровати. Снова никого рядом не оказалось. «Наверное, душа потребовала продолжения». Молодость она такая, спонтанная. Офис нуждался в капитальной уборке. На ковролине проступали грязные брызги от красного сухого, в углу, где ещё вчерашним вечером стоял кальян, зияла обугленная по краям дыра, размером с кофейную кружку. Шкаф-купе, доселе хранивший в себе офисную документацию, сценические костюмы и праздничный реквизит, стоял осунувшись, совершенно пустой, потеряв где-то двери и полки. Зеркало находилось отдельно, бережно опираясь на музыкальную колонку. Вот так обычным образом гуляет творческая интеллигенция. Все приличия и утончённые манеры заканчиваются после первой рюмки.

Ведущий не мог найти свой телефон. В карманах его не оказалось, как и на стеклянном столике, густо заставленном грязными стаканами. Иштван ощутил то чувство глупой паники, когда особо не ждёшь звонка, но подсознательно считаешь, что произошло что-то очень важное. Быть может, судьбоносное, пока ты находился вне зоны действия сети. И теперь, всячески рыщешь по углам в надежде отыскать гаджет, пока остаётся хоть один шанс на что-то повлиять своим запоздалым ответом. Практически всегда та паническая атака беспочвенна в своей истерии быть «онлайн» прямо сейчас. И вот теперь, не прошло и получаса, как в тишине офисного помещения послышалось глухое дребезжание стекла. Затем стихло и повторилось вновь. «Вибрация мобильника. Значит истина, где-то рядом». Внезапное дело агентов «малдера и скалли» близилось к разгадке.

Иштван начал спешно разгребать посуду со стола, перекладывая утварь в пластиковый контейнер, служивший своеобразной мойкой. Обычно его обильно заливали моющим средством да так и оставляли на время, пока грязь не сойдет, но сейчас ведущий не был готов к генеральным уборкам. Спустя минуту звук вибрации появился вновь, где-то в глубине стола. Через стеклянную поверхность просачивалось тусклое мерцание, вращая хороводы световых бликов из вспышек. Парень встал на четвереньки, теснясь между столом и диваном – давление резко ударило по вискам, подобно выстрелу охотничьей дроби. Естественно, проще отодвинуть преграду и не «корячиться» в позе собаки, но похмельный синдром поражает в том числе и умственные способности человека.

Под столом валялась перевёрнутая пепельница. Точнее то, что осталось от карательного удара ведущего, когда он вдруг вспомнил советы своего «карате-учителя». Рядом с ней под плотным слоем окурков вибрировал телефон. Сквозь пепельную сажу пачкой сыпались «смс – уведомления». За вычетом сообщений от мчс и мобильного оператора с просьбой внести абонентскую плату, более всех выделялись два контакта. Текст примерно сводился к одному и тому же, но вызывал диаметрально противоположные чувства. Иштван поднял начатую сигарету с пола и, прикурив, зачитал последнее.

Сообщения/Входящие. «Привет, дорогой. Мне нужна помощь. Приезжай».

Две схожих, коротких сообщения от двух совершенно разных по эмоциональной значимости людей. «Кристина танцы» и абонента, именуемого «не брать». Последний контакт Иштван переименовал около полугода назад, когда любовь всей его двадцати пятилетней жизни ушла, забрав с собой что-то чертовски ценное.

Он не помнил, как оказался на улице. Как бежал по ступенькам, крича охраннику, чтобы последний закрыл офис на ключ. Не отложились в памяти поворот ключа, рокот остывшего за ночь мотора и визг поддержанных колодок. Да и всё вокруг не составляло ровным счетом ничего важного. Иштван несся по улице Волочаевской на старенькой «тойоте», выжимая больше трёх тысяч оборотов и еле успевая перестраиваться из ряда в ряд. И ему глубоко плевалось на сигналивших автомобилистов, ошарашенных прохожих и лишение прав за управление транспортным средством под градусом. «Ей нужна моя помощь. Пять часов назад. Я опоздал». Молодой человек набирал телефонный номер и всякий раз абонент не отвечал, заставляя поверить в самые страшные картины произошедшего. Наконец, он очутился в глубине спального района. Проезжая вдоль дубовой аллеи, посаженной прямо перед школой, машина размашисто налетела на «лежак». Лежачий полицейский – истинный продукт дьявола, уничтожающий ходовую часть всякого, кто попытается ему противостоять. Стойки больно ударили по корпусу, глушитель сорвало с креплений, а мотор взревел с удвоенной силой. «Хрен с ним, починится после, главное успеть». На горизонте показалась знакомая арка пятиэтажной панельки.

Телефонные звонки продолжали оставаться без ответа, как и свирель домофона подъездной двери. Окна в спальне четвертого этажа горели матовым светом, но рассмотреть кого-либо в комнате не получалось. «Господи, пусть с ней ничего не случилось». Иштван никогда не верил в бога, церковь и таинство прихода, но, как и всякий атеист, судорожно молился, когда прижмёт. В детстве он просил у Христа четвёрку за контрольную по математике, и тогда бы родители отпустили его на день рождения к соседской девочке. Ребёнок обещал исправиться, перестать лениться и даже самостоятельно убраться в комнате один раз, повторительно нашёптывая свою просьбу. Но чуда не произошло. На следующий день он плёлся домой с очередной двойкой, находясь в полном недоумении и с обидой на всякое божественное начало. Необъяснимое случилось и в день его крещения. Серебряный крестик, освещённый по всем правилам, таинственным образом исчез с шеи ребёнка по дороге. Как родители не старались сопоставить факты пропажи, священный атрибут так и не нашелся, канув в небытие. Так что с верой у ведущего не задалось с самого начала.

Подъездная дверь открылась. Сердобольная бабулька в каракулевом пальто выпорхнула на улицу, держа в руках полную чашку нечто такого, что больше походило на гастрономическое месиво. Её мгновенно окружили местные дворовые коты – блохастые и дико костлявые, жалостливо «мяуча» на свою тяжелую кошачью долю. Иштван вбежал внутрь, залпом поднялся до нужного этажа, оказавшись возле бордовой двери с ромбовым теснением. Два коротких и одно протяжное нажатие кнопки звонка. В квартире послышались шаги.

– Что за паника?

Она появилась в смешных цветастых штанах, необъятного размера кофте и розовых «тапках-зайцах», явно только проснувшись. Её голос становился особенно нежным, когда девушка, спросонья, молила оставить её в кровати навечно. В те минуты Иштван мог простить ей нарушение любой греховной заповеди. Так и сейчас, лохматая и зевающая, она продолжала оставаться лучшей женщиной на земле.

– Что случилось? Ты мне писала. Я приехал.

– Ничего. Хотела поговорить с тобой.

– Говори.

– А сейчас не хочу. Покурим?

Она ударила пачкой сигарет по ладони, чтобы одна из тонких сигареток выскочила наружу. Прикурив, девушка молча выдохнула дым в беленый потолок подъезда, явно наслаждаясь ситуацией. «Он все еще любит меня. До сих пор. Иначе бы не приехал». Иштван закурил в ответ, вновь начиная кипеть в злобе. Только она может с лёгкостью довести до бешенства своей отвратительной детской непосредственностью. И присущей ей женской переменчивостью.

– Стоп, ты хочешь сказать, что просто хотела поговорить? А теперь не хочешь, да? И ничего ровным счетом не произошло? Я через весь город мчался в этот богом забытый район, нарушая абсолютно все существующие дорожные правила. С похмелья и опухшей рожей, чтобы с тобой покурить?

– Да нормально ты выглядишь, не выдумывай. – отшутилась девушка мечты, ковыряя большим пальцем левой руки остатки маникюра, который давно следовало обновить. Правой рукой она подносила сигарету ко рту, делая очередную глубокую затяжку. Надменное равнодушие. Ведущий продолжил.

– Знаешь, о чём я думал, пока ехал? Нет? Я подумал, что тебя насилуют. Да-да, насилуют, убивают, грабят. Что ты сломала ногу, сожрала таблеток или твой мохнатый п***рас опять суицидил, прыгнув с балкона. Поверь, с такой хозяйкой он точно завершит начатое.

– Ну не «обломался» же приехать? – девушка огрызнулась, добавляя в речь укорительного тона. – Раньше на автобусе ко мне катался и ничего, живой.

– Раньше я тебя любил.

– А сейчас?

– А сейчас, дорогая, иди ты на х**.

Иштван бросил окурок в дверной наличник. Изначально парень целился в девушку, но в последнее мгновение передумал, чуть скорректировав амплитуду броска. Красные вспышки угольков заискрились и так же стремительно потухли, опускаясь на холодный бетон. Наглядный символизм их прошлых отношений. От любви до ненависти – одна выкуренная сигарета. Ведущий чувствовал себя использованным, униженным в стремлении во чтобы то не стало, помочь, а оказался обманутым в своих ожиданиях. Мерзкое состояние. Осознание собственной слабости необходимо проживать в полном одиночестве, без лишних на то свидетелей. Но никак не выставлять напоказ, тем более человеку, прекрасно осведомлённому о своей власти по отношению к нему.

Молодой человек молча сидел в салоне автомобиля, наблюдая за снежинками, падающими на лобовое стекло. Хрусталики воды соприкасались с тёплой поверхностью и тут же умирали в бездушных щётках стеклоочистителя. Другие же, освещённые фарами, ложились ровным слоем на промозглую землю, оставаясь до поры живыми. «Если бы у первых снежинок оказался выбор, куда упасть, стали бы они лезть на рожон? Или прослыли бы трусами среди своей снежной тусовки, собираясь в мягкие сугробы с такими же слабаками, но за пределами дороги? Где их совершенно точно никто не тронет. Быть может, всё в жизни давно предрешено, спланировано и выдумано за нас, что не стоит идти против системы?». Иштван заплакал. Бесконтрольно и навзрыд, не в силах остановиться. Да и бороться с таким постыдным мужским проявлением, как слёзы, нестерпимо. «Мудак, какой же я всё-таки мудак». Осознав свой личный провал, он ударил кулаком по рулевой колонке. Затем ещё раз. И ещё, ещё, ещё. Двумя руками, поочередно нанося удары по рулю и приборной панели. Бой с собственной тенью в замкнутом пространстве автомобиля. Окончательно сбив костяшки на руках, ведущий продолжил спарринг, теперь крепко держась обеими руками за руль и нанося удары головой. После семи-восьми таких повторений голова закружилась, а во рту выступил привкус металла. Теплая струйка крови потекла со лба, чуть задерживаясь на правой брови, и преодолев преграду, продолжила своё движение вниз. Правый глаз перестал видеть, обильно заливаясь багровой жидкостью.

«Я докажу. Ей, себе, всему миру, кто я есть на самом деле и чего стою». Срываясь с места, «тойота» на полном ходу залетела в поворот, чуть забуксовав на снежном покрове. Иштван не знал куда ехать, впрочем, и никуда в точности не планировал. Давил от души на газ, будто старался размазать, как выпавший снег под покрышками, минуты своего позора. Кровь не останавливалась, продолжая заливать его лицо и бороду. Он не чувствовал боли, по крайней мере физически, да и адекватно воспринимать себя и сложившиеся обстоятельства не мог. Машина набирала ход, виляя по пустынным рядам улиц новогоднего города. Впереди показался светофор, а за ним, примерно в километре – перекрёсток. Если добавить скорости, то при прочих равных условиях можно вполне проскочить на мигающий желтый, но никак не успеть закончить маневр на следующем светофоре. Или остановиться, как все нормальные люди, ожидая разрешенного сигнала. Иштван выбрал третий вариант. Он подъехал к «стоп-линии», взглянул на обратный отчет, повествующий о том, через сколько секунд разрешено ехать вперёд, и пропуская редких пешеходов, с силой вдавил педаль акселератора. Машина вновь забуксовала, но как только вырвалась из снежного плена, как-то особенно быстро наращивала скорость. «Шестьдесят три километра» в час, «восемьдесят девять», «сто семь» – стрелка непреклонно ползла по циферблату вверх. Парню сразу же вспомнились юношеские истории о «лежачих» стрелках на отметке в «сто восемьдесят» и искренние восхищения в глазах собеседников. Особый пацанский шик. Никто и никогда не мог усомниться в истинности предлагаемых обстоятельств, веря, как говориться, на слово. Заканчивались байки одинаково задорно под звон гранёных стаканчиков и клятвах в пацанской верности. Сейчас же, Иштван решился прочувствовать, какого разогнаться на пустынной дороге до предельных возможностей автомобиля.

До перекрёстка метров триста. Зелёный свет замигал, сменяясь волнительно желтым, затем запрещающим красный. На дороге никого. «Проскочу». Иштван прибавил газа. Рассудок, казалось, полностью его покинул в нескончаемой выработки адреналина. Ведущему катастрофически необходим такой «мужской поступок». Казалось, вот сейчас он сделает что-то хулиганское и всё изменится. Забудется весь тот сюр, происходивший с ним последние часы и произойдет обнуление. А после можно начать новую жизнь с отметки, когда на полном ходу проскочил перекрёсток. И вот остались какие-то сто пятьдесят метров, как идея разогнаться до максимума на скользкой дороге уже не казалась столь безопасной. Самое страшное происходит в последний момент, когда наступает жуткая рефлексия. Будь то сдача экзамена, желание уволиться или прыжок с тарзанки в пропасть. Любое решение – взвешенное или принятое на эмоциях, подсознательно критикуется второй личностью, что сидит в голове. Её часто называют здравым смыслом. Когда остаётся последний шаг для завершения начатого – именно тогда проверяется человек. Его бесстрашие, упертость и отказ плыть по течению. Дойти до конца – истинная проверка, выявляя в нас синдром победителя. Но, как показывает практика, вовремя остановиться, ещё не значит проиграть.

Через двадцать девять метров показался светофор. Красный по-прежнему горел, запрещая всякое движение вперёд, но те редкие автомобили, что двигались по своей полосе на разрешающий сигнал, вовсе не догадывались, что сейчас на перекрёсток ворвётся автомобиль с отчаянным водителем. Или быть может в тот момент никого на дороге не окажется, а опасный для жизни манёвр, так и останется никем не замечен. Никогда не узнаешь наперёд, пока на авансцену выходит мужчина в стильном смокинге, с тростью и чёрном цилиндре на голове, именуемый случаем. «Везёт сильнейшим? Определённо, нет». Пока ведущий тонул в довольно спорных суждениях – в моменте, все его доводы в одночасье растворились. Одна очень важная мысль пронзила разбитую голову Иштвана раскатом грома среди ясного неба, вонзилась молнией, зацепившей высоковольтные провода, плюхнулась пятном горчицы на белую рубашку от обеденного хот-дога. «Кристина». Поглощённый самобичеванием, парень совсем позабыл о девушке, умолявшей его о помощи. Второй раз за вечер Иштван почувствовал себя полнейшим идиотом. «Я подвел её». Ведущий что есть сил вдавил в пол педаль тормоза.

«Тойота» не ожидала резкого маневра. Сработавшая система «абээс» тщетно пыталась зацепиться за ледяную корку асфальта, буквально вгрызаясь тупыми зубьями в поверхность. Машина неуправляемо болталась по проезжей части, то хватая бровку, то вновь выныривая в центр полосы. Иштван дёрнул руль в противоположную сторону заноса – никаких значимых изменений. Автомобиль, казалось, оторвался от земли, словно маленький катер на озере – и продолжал плыть на огромной скорости по накатанной колее. Его стремительно тащило на перекрёсток, где в любую секунду может выскочить встречный автомобиль. И главное, Иштван больше не хотел проверять свой характер. Совсем. Ни себе, никому другому вокруг не желал доказывать, что у него есть яйца. Ему жизненно необходимо остановиться. Прямо сейчас и любым способом. Совершая глупый поступок, люди соглашаются с любыми последствиями, порой даже крайне невыгодными, лишь бы остановить происходящее. Заморозить время, вернуться в прошлое, исчезнуть – первые мысли, которые выдаёт человеческий мозг. Иштван относился к своему автомобилю с глубокой нежностью, как к живому человеку, ласково называя девичьим именем Алёна. Быть может именно потому, что машина никогда не подводила молодого человека, порой спасая в самых сложных ситуациях. Так и сейчас, кружась по снежному накату, «тойота» медленно сбрасывала скорость, постепенно замедляя ход. Её вращение становилось менее амплитудными и устрашающими, словно большой железный «спиннер» завершал свое выступление.

Выкатившись за черту светофора метров на пять, машина остановилась, развернувшись к встречным автомобилям крышкой багажника под углом в сорок пять градусов. Ведущий выдохнул. «Ох, ничего не произошло. Вовремя». Через секунду по перекрестку пронёсся самосвал, перпендикулярно направлению машины ведущего, гружённый сорока кубами строительного щебня. В сантиметрах от корпуса автомобиля. Водитель затянул протяжный сигнальный гудок и обложил отборным матом, сообщая об опасности попадаться ему на пути. «Он точно не смог бы остановиться. Если бы я в последний момент не нажал педаль тормоза? Если бы не смог вовремя одуматься?». Если бы, да ка бы – разговоры в пользу бедных. История не терпит сослагательного наклонения. Ведущий остался жив, практически трезв – весь дурман уничтожил адреналин, и готовый жить заново. И теперь, выкуривая тонкую сигарету трясущимися руками, он набирал телефонный номер Кристины. Полтора гудка и на другом конце послышался нежный, чуть взволнованный голос.

– Я думала, ты уже не позвонишь.

– Прости, только проснулся. Слишком бурная ночь.

– Понимаю. У меня тут. Эм, неприятности, можно и так сказать – сломался дверной замок. Поможешь высвободить принцессу из плена хрущевки?

– Ты серьезно? – ведущий почувствовал облегчение. – Кристина, я боялся, что ситуация намного хуже. Конечно, уже мчу к тебе. Скидывай адрес.

– Ты чудо. Очень тебя жду. Ты голоден?

Последнюю фразу ведущий уже не воспринял, находясь в состоянии полного счастья. Облегчение захлестнуло всё его сознание. Иногда, лучше дважды подумать перед тем, как предпринять очередную беспросветную чушь. «Везет сильнейшим? Определенно, нет. Везет тем, кто совершенно точно способен думать».
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
4 из 9