ЛАНФРЕН-ЛАНФРА по-украински

Звук уведомления запиликал очень не вовремя. Никита посмотрел на пассажирское сидение, в сторону телефона, и сразу же об этом пожалел. Его «Лексус» тряхнуло так, что телефон слетел сначала на коврик, полный воды, а потом отскочил под сидение.

Язык Никиты коротко и хлёстко щёлкнул, словно плётка, в ругательстве. Никита выровнял машину и остановился на обочине.

Это был населённый пункт. Вокруг метров по 30—40 от дороги тянулись лужайки, на которых только только начинал сходить снег, а дальше за ними шли заборы сельских дворов. Метров через триста виднелась цветастая вывеска заправки.

Дедушка, торговавший через дорогу картошкой и домашними соленьями, вскочил и подбежал к машине Никиты.

– Ты посмотри, какие гады! Тут уже столько людей в этой яме колёса пооставляло! Айяйяй… Айяйяй… – кряхтел дедушка сочувственно. – Ты целый, сынок?

Никита, сидя на корточках возле правого переднего колеса, задумчиво оглянулся на дедушку:

– Угм.

– А колёса? – дедушка с круглыми глазами сдвинул на затылок фуражку, которая выдавала своим тёмно-зелёным цветом, что хозяин когда-то был пограничником, и с видом эксперта пытался заглянуть в арку.

– Да. Слава Богу машина хорошая, – Никита глянул сначала на дедушкину фуражку, потом на его двор, на столик с ведром картошки и трёхлитровыми бутлями и встал в полный рост. – А картошечка по чём у вас?

– Ведро пятьдесят гривен, сынок, – дедушка оживился, чуть быстрее, чем стоило, выпрямился, схватился за поясницу и скорчился. – У меня пакет есть. Насыпать тебе?

Никита вытянул из кошелька 50 гривен, протянул дедушке, а сам пошёл медленно вокруг машины. Дедушка быстро заковылял в сторону своего рабочего места, торопливо глядя по сторонам, чтобы перейти дорогу.

– Алё, привет! – Никита обошёл машину, достал из под сиденья телефон и уже набрал ту самую музу, благодаря которой дедушка только что заработал 50 гривен. – Еду из Киева. Уже почти в Черкассах.

Никита решил ещё раз обойти машину и осмотреть колёса, но вступил в яму, из которой полетели брызги. Никита осмотрел себя. Чёрные пятна грязи были на светлых штанах, светлом пуловере и на воротнике светлой рубашки. Язык снова замахнулся, как плётка, но Никита в последний момент сдержался и нежно улыбнулся в трубку.

– Нет, не так близко, – улыбнулся он. – Нет, всё нормально. На заправке вот кофе пью… Ещё час и буду у тебя. Ну может быть больше. Окей… Целую… До встречи.

Никита оглянулся на вывеску заправки.

– И правда что ли кофе попить… – пробубнил Никита и пошёл к дедушке, который пересыпал картошку из ведра в большой пакет, по внешнему виду годившийся в ровесники фуражки.

В руках зазвонил телефон. Никита посмотрел на экран, сунул одну руку в карман, принял деловой вид и остановился.

– Да, Армен Борисович. Куда? В министерство? Нет, не могу. Я уже почти в Черкассах. Нет, это не касается выборов… А что случилось? По рекламе для ваших друзей всё по плану… Да… Конечно отвечаю… Да, до понедельника.

Никита отключился, секунду подумал, нажал несколько раз на экран и снова приложил телефон к уху.

– Алё, Лёх… Эт я… – Никита засмеялся. Это была фраза из сериала пятнадцати, а может и двадцатилетней давности, который они с институтскими друзьями когда-то обожали смотреть, а теперь просто любили поржать над какими-то перлами, будто бы вспоминая анекдоты по номерам. – Еду в Черкассы. На Сокаре уже. В Софиевке. Правда дороги почти нет. На легковушке точно не доехал бы.

Лёха засмеялся в ответ и подмигнул жене, которая поставила перед ним на кухонный стол кружку чая.

– Блин, у меня тут аврал снова на работе, – сказал Лёха. – Что там у вас с Сашкой за планы?

– Аврал? А чё жуёшь? Или ты это так пьянку шифруешь?

– Да нет. Это я домой забежал на пять минут. Ане обещал пойти куда-нибудь пообедать вместе, но вышло, что просто заехал поесть, потому что не знаю, будет ли ещё сегодня такая возможность.

– А-а-а… – протянул Никита. – Наша служба и опасна, и трудна?

– Точно.

– Блин, бросай ты эту работу. Может тебя Аня возьмёт на работу журналистом? Будешь, как она, обедать когда вздумается и где вздумается… Работать с шезлонга и спать до обеда…

– Уже как на пенсию выйду, – засмеялся Лёха.

– Да ты с такой работой можешь и не дожить до пенсии! – возмутился Никита.

– Ну ладно, ладно… Ты там как? Не раздолбал ходовую то по дороге?

– Да нет, всё отлично. До заправки вот доехал – ничего не стучит, ничего не шумит. Кофеёк вот пью… – Никита игриво улыбнулся выходящей из здания кафе девушке и проводил её взглядом. – Жизнь прекрасна в общем.

– Так что там у вас за планы? – напомнил Лёха.

– О-о-о! Планы грандиозные. Собираемся завтра сначала покачаться, а потом подраться.

Лёха уже зашнуровал ботинки и обнимаясь одними губами прошептал прощания жене.

– Ага. Всё-таки подраться, да?

Никита смотрел на солнце и щурился.

– Сашке не даёт покоя бросок, которым Кормье перевернул Гусставсона. Хочет отработать.

– А-а-а, – Лёха снова засмеялся. – Проиграл его любимчик…

– Да… А потом хотим пойти обжорством позаниматься.

– А куда?

– Я пока не знаю – пожал плечами Никита. – Сашка этим рулит. У него же спецзапросы…

– А, ну да… Ты ему говорил, что вегетарианец – это старое слово, которое на языке индейцев означает херовый охотник?

– Говорил, но он цитирует одного классика и считает, что коты должны относиться к мышам так, как хотят, чтобы мыши относились к ним.

Никита раскатисто засмеялся, а Лёха уже бежал по ступенькам вниз с телефоном в руке:

– Хорошо, давай. Приедешь – набирай. Я буду на работе судя по всему.

Никита, пользуясь нахлынувшим вдруг хорошим настроением, набрал сразу Сашку.

– Алё, Сашка… Да, в Софиевке уже…

Сашка моментально заразился хорошим настроением.

– Отлично! Давай сразу ко мне! Я что-то вообще работать не могу. Пятничный вечер как-то угнетающе действует на работоспособность.

– Так ты ж не пьёшь!