Империя Млечного Пути. Книга 1. Разведчик

– Если хочется офицером стать, которые пилоты или, там, штурманы, тогда это в Академию поступать нужно, – продолжил бармен, развивая тему. – В нашей дыре таковых нет, это надо ближе к Метрополии.

Бармена отвлекли заказом. Он быстро сделал разноцветный коктейль в широком бокале и передал ждущей официантке. Вернулся к Гарину.

– Оно, конечно, можно и обычным солдафоном пойти, десантником там, или обслугой. Тогда все равно надо курсы пройти, получить специальность. И что тебе именно во флот? Вот, в Планетарную оборону попасть намного проще. Довольствие, конечно, пониже, но жить можно.

Ни один из перечисленных способов не показался Юрию достаточно быстрым. У него не было времени проходить курсы и учиться в Академиях, ему было необходимо попасть на крейсер уже сейчас, пока ковчег не удалился слишком далеко.

О том, что он будет делать на крейсере, и как именно сможет воспользоваться ресурсами военных, Гарин не думал. Был уверен, что разберется на месте.

– Ну и, естественно, – решил закончить рассказ бармен. – Для всего этого надо быть гражданином Империи. Иметь положительный статус инбы, право участвовать в голосованиях и прочее… Но это так, меньшая из проблем.

Бармен ободряюще подмигнул Юрию и ушел в дальний конец стойки, где из полумрака ему уже сигналил клиент.

Да уж, «меньшая из проблем». Чтобы стать гражданином Империи нужно быть сыном гражданина Империи. Либо получить этот статус за особые заслуги. Так объяснил Йенсен, когда Гарин попросил его устроить судьбу Элли.

Да, Элли. Он ведь действительно не думал, что будет с ней дальше. Про себя Юрий все давно решил – ему нужно любым способом вернуться домой. Если получиться, привести с собой помощь. Это его долг перед всеми обитателями Земли и перед самим собой.

Но на другой чаше весов покоилась судьба Элли, которая в нынешнем своем положении нуждалась в Юрии не меньше. Из-за нее Гарин не мог просто все бросить и направить все силы на поиск ковчега.

Нечестный выбор. Подлый.

А время шло, дни превращались в месяцы, и проблема не желала решаться самостоятельно. Элли шла на поправку крайне медленно (если вообще поправлялась), история о ковчеге превратилась в несмешную шутку – огромный корабль поколений словно в воду канул. Самое обидное, что теперь Гарина считали обманщиком, а любые разговоры про ковчег пресекались резко и грубо.

Единственный, кто по-прежнему верил и поддерживал Гарина с Элли, это Карл Йенсен. Единственный, решивший помочь. Старающийся помочь. Делающий хоть что-то.

Впрочем, Гарин не испытывал насчет датчанина иллюзий. Прекрасно понимал, зачем они Карлу. Понимал, но принимал – пока что их интересы совпадали.

Мимо Гарина прошли две откровенно одетые девушки с влажными взглядами. От них исходил чуть заметный запах гормональных духов, сладковатый и тягучий. По шее одной из женщин, от уха и почти до самой ключицы, порхали неоновые бабочки-татуировки.

Девочки из «Миндаля». Проститутки или стриптизерши. Лицевое моделирование сделало их привлекательными, но какими-то искусственными, глянцевыми, неуловимо друг на друга похожими. Ни родинок, ни морщинок, ни той иной несимметричности, которая делает лицо человека уникальным и запоминающимся.

– Смотри, смотри, – вдруг затараторил бармен, указывая подбородком за спину Гарина. – Дистант!

Возле столика с молодыми девушками-студентками стояла пара военных. Один, коротко стриженый парень с рыжим чубом, рассказывал что-то уморительное, активно жестикулирую и улыбаясь во весь рот. Рядом с ним поигрывал вином в бокале второй кирасир.

Не человек.

Узкое лицо с маленьким бугорком носа и четкой линией рта. Со лба, огибая огромные мерцающие глаза, на щеки спускались симметричные полумесяцы цвета крови – не то татуировка, не то родимые пятна. Голова, кажущаяся абсолютно лысой, в лучах света мягко светилась ореолом легкого пушка. И плавные, очень плавные движения, словно в этом существе вовсе не было костей.

– Вот ведь урод, – беззлобно прокомментировал бармен.

Дистантами называли всех представителей иных миров, с которыми повстречалось человечество. Местные чаще использовали слова «чужие» или «уроды».

До сих пор дистантов Юрий видел только по визору.

Дистант-кирасир словно почувствовал взгляд Гарина, повернулся в его сторону. На секунду их глаза встретились, и кирасир приветственно поднял бокал.

Глаза чужого напоминали черные блюдца с россыпью постоянно движущихся серебристых крапинок. Глубокая звездная бездна, полная чуждого разума, непонятного и вызывающего.

Этот дистант представлял расу аджай. Юрий знал, что они некогда воевали с людьми, потом влились в Империю. Так об этом рассказывали в фильмах.

Аджай-кирасир отвернулся и что-то вставил в рассказ товарища, качнувшись в сторону девушек. Те фыркнули от смеха, прикрывая руками рты.

Гарин с трудом заставил себя вернуться к работе. Про себя подумал, что раз уж бывшим врагам нашлось место в Империи, то уж точно найдется оно и для обитателей «Пилигрима-2».

И, безусловно – для Элли.

* * *

Дурацкий сон. Липкий и тягучий, как черная смола. Он опять бросался к протянутой руке, хотел спасти, помочь. Но не успевал, хватал воздух, летел кубарем в пропасть, злую и зубастую. А вокруг пузыри, как один похожие на его корабль-Землю. Лопаются, лопаются, лопаются…

Юрий вздрогнул и открыл глаза, протяжно втягивая воздух носом.

За бордовой занавеской шелестел песок, скользя по оконному стеклу. Бледный дневной свет с трудом просачивался сквозь полог.

– Опять песчаная буря, – раздался голос Карла. – Воздушные купола не справляются.

Он стоял, привалившись к косяку, и попивал из прозрачного стакана. Судя по его прищуренным глазам и причмокивающим губам, в стакане было что-то крепкое.

– Я чуть не обмочился, когда ты зубами заскрежетал, – усмехнулся датчанин. – Кошмары мучают?

Он сделал неуловимый жест, и потолок засветился ровным золотистым цветом.

– Ерунда, – Гарин приподнялся и сел, облокотившись спиной о подушку. В голове, еще не прояснившейся ото сна, мелькнула похожая картинка – он, проснувшийся, играющая фантиками девочка, брат и подсолнухи за окном.

Картинка мелькнула и пропала, оставив давящее ощущение в груди. Осталась реальность, Карл и песчаная буря.

– Который час? – Юрий отбросил одеяло, опустил ноги на теплый пластик пола.

– Половина одиннадцатого, – Йенсен чашкой указал на мерцающие на стене цифры часов. – Вставай, я там тебе чай приготовил.

Надо же, опять будильник не услышал! Пора вставать.

– Заботливый… Ты тут каким ветром? – спросил Юрий, одеваясь. За его спиной кровать с легким скрипом уехала в стену.

– Попутным. Что, я не могу просто так забежать к лучшему другу?

В маленькой комнатке, служащей одновременно и гостиной и кухней, еле слышно играла музыка, что-то легкое и мелодичное. За псевдоокном, под теплым летним солнцем, простиралось бескрайнее зелено поле с торчащей над колышущейся травой старой мельницей. Все так приятно, что можно не обращать внимание на одинаковые коробы мебели и потемневшие от времени стены.

Датчанин с кряхтением завалился в потертое кресло, полностью заняв его своим тучным телом. Поставил на круглый столик стакан – там уже лежал на тарелке надкусанный бутерброд с сырным паштетом, и довольно потер руки, словно готовясь принести долгожданную весть. На сей раз Юрий не стал поддаваться своей раздражительности, молча прошаркал к столу.

– Хочешь поржать? Я тебе рассказывал, как мой двоюродный брат с синтетической бабой сауну принимал?

– Я бы запомнил.

– Тогда слушай, – Йенсен заерзал в кресле. – В общем, заказал он себе в сауну реплика, брюнетку с сиськами вот такущими. Понятно зачем, не для философских бесед. И тут надо добавить, что у брата моего есть неприятная болезнь – от полового возбуждения редко, но случаются приступы удушья.

Юрий вымученно закатил глаза.