Шепот земли

Часть 1. Лаборатория.

Октябрь запомнился аномальной погодой: тепло и влага создавали ощущение парника. Ливни не прекращались, и сквозь трещины в асфальте начали прорастать белесые нити. В подвалах и на стенах домов, расползалась плесень, своими очертаниями напоминающая древние материки. Жители города стали замечать странные сны, в которых их словно окутывало что-то мягкое и невидимое.

Доктор Григорий Архипов был человеком науки. Он придавал значение исключительно данным ЭЭГ, контрольным группам и строгим протоколам. Однако и он не мог понять, отчего в лаборатории, расположенной в бетонном бункере под Москвой, вдали от любой зелени, теперь пахло сыростью и плесенью.

Вечером 31 октября, ближе к десяти, он спустился в сектор Кетер. В этом месте время отсчитывалось не сменами дня и ночи, а уровнем угрозы. Сегодня этот уровень был высок.

– Вы точно останетесь, доктор? – спросил младший сотрудник, поправляя защитную маску.

– Да, сегодня нужно понаблюдать за этим, – ответил Архипов.

Они оба знали, что до начала Цикла остаётся меньше часа.

Впервые о феномене Грибар Архипов узнал три года назад из случая в лесу под Минском. Один мужчина утверждал, что слышит голос земли. Затем таких людей становилось всё больше десятки, сотни. Пик обращения пришелся в ночь на Хэллоуин. У пациентов были одинаковые симптомы: зуд в затылочной области, чувство врастающих в тело нитей и одна повторяющаяся фраза: «Мы все один организм».

Большинство приходили в себя через сутки, но некоторые оставались в изменённом состоянии. Их взгляд становился проницающим, а речь была медленной и тягучей. Один из таких пациентов, Илья, как-то сказал Архипову:

– Вы ошибаетесь, думая, что мы его боимся. Он нас не трогает. Он ждёт, когда мы станем его частью.

Без двух минут полночь в лаборатории погас свет – не резко, а словно его поглотила сама тьма. Воздух стал плотным и влажным. Архипова пробрала холодная дрожь. В груди защемило. А в голове появилось чувство, будто пробуждается что-то древнее, дремавшее глубоко под землёй много столетий.

Он подошёл к смотровому окну, за которым находилась пустая камера сдерживания. Но теперь на её полу, прямо на глазах, раскрывался гриб. Белый, почти фосфоресцирующий, со структурой, напоминающей хребет. Минуту назад его там не было.

Архипов почувствовал тонкий, настойчивый зуд у виска. Словно что-то пыталось прорасти в его голове.

Слияние восприятий, – вспомнился ему термин из собственных отчётов. Но теперь это происходило не с кем-то другим, а с ним.

Пол под ногами стал податливым, а стены – живыми они словно дышали. Архипов больше не находился в комнате. Он пребывал внутри гигантского тела, чьими нервами был мицелий, лёгкими – леса, а кровеносными сосудами – речные русла.

И тогда он услышал.

– Ты сопротивлялся так долго, – прошептало внутри него. – Но ты всегда был частью меня. Ты просто забыл об этом.

Архипов не стал отвечать.

Города – лишь временная оболочка, корка на теле живого мира. А под ней простирается Грибар. Не божество и не чудовище, а единая, вечная и бесконечно терпеливая сеть.

Он закрыл глаза и позволил нитям стать частью себя.

Утром 1 ноября группа реагирования обнаружила камеру пустой. Доктор Архипов исчез. На полу остался лишь влажный след, похожий на отпечаток от тела человека. На столе лежал блокнот с последней записью:

«Он не приходит за нами – мы идем навстречу к нему».

В тот день в Москве выпал первый снег. Но под его белым покровом в земле что-то пульсировало. Тихо и ровно, подобно сердцу.

А в это же время в десятках городов по всему миру люди просыпались с новым чувством – ощущением, что их сны стали реальнее, что земля под ногами жива, что она помнит о них.

И ждёт.

Часть 2. Ночь Самайна.

Лес Килларни за столетия не изменился. Старые дубы стояли, как хранители памяти, их стволы были покрыты мхом и лишайником. Туман, не рассеиваясь даже днём, стелился по склонам, заполняя овраги и ложбины. В эту ночь он стал особенно плотным, будто поднимался снизу, из самой матушки – земли. Воздух стоял неподвижный, с тяжёлым запахом прелых листьев.

Лейтенант Элис О’Коннор знала, что Самайн – это не праздник. Бабушка ещё в детстве шептала ей: в эту ночь дверь между мирами приоткрывается, и мёртвые становятся ближе. Они не приходят, а просто их присутствие ощущается в каждом шорохе листвы, в ветре и в дыхании ночи. Теперь, стоя по колено в мокром папоротнике, Элис чувствовала, как дышит под ногами земля. Всё вокруг было насыщено жизнью, но не той, привычной нам, а какой-то иной, текучей, невидимой и устрашающей.

– Показания датчиков искажены, – сказал техник Ли, не поднимая головы от экрана. – Температура упала на двенадцать градусов за три минуты.

– Значит, они были правы, – кивнула Элис.

Ли замер, прислушиваясь.

– Лейтенант… Вы это слышите?

Из глубины леса донёсся низкий гул, даже не гул, а вибрация, словно тысячи голосов объединились в один протяжный шёпот. Было ощущение, что он звучал прямо в теле, в костях, в голове. Каждый вдох отзывался этой волной.

Элис медленно кивнула.

– Это не духи, – произнесла она, глядя в темноту. – Это он.

Два дня назад Фонд предупредил, что в зоне появились признаки активности Грибара – того самого феномена, который год назад вспыхнул в Москве и Минске. Тогда всё закончилось мицелием, что пророс из городских катакомб и превратил бетон в пористую ткань.

Она заметила: в тех местах, где лежали кости, мицелий светился ярче, словно впитывал не свет, а воспоминания, не тление, а восстановление – будто сама земля пыталась вспомнить то, что когда-то потеряла.

Когда отряд вышел на поляну, Элис сразу поняла: они опоздали.

Между обломков крестов и размытых надгробий стояли фигуры. Они не были призраками – плотные, чуть мерцающие телом, покрытые тонкой грибной плёнкой. Черты лиц угадывались, но вместо глаз – мягкое свечение под кожей, как у тлеющего угля под золой. На некоторых руках лежали предметы: глиняные горшки, ножи, соломенные куклы, обмотанные чёрной нитью.

– Они не воскресли, – прошептала Элис, не отрывая взгляда. – Они вспоминают.

Один из них двинулся. Из его ладони вырос побег, он был тонкий, белый и светящийся. Побег колыхнулся, словно дышал.

– Что это он делает? – спросил Ли.

– Мне кажется, он соединяется, – сказала Элис, чувствуя, как слова сами складываются в смысл. – Он вроде не опасен.

И в тот же миг в её голове раздался чужой голос, без звука, без интонации – просто присутствие:

Я не причиню вам вреда, если вы не будете на меня нападать.

Элис не смогла ответить. В груди стояла странная тишина, которая просто вытесняла весь страх.

Фонд считал Грибара угрозой класса Кетер, но здесь, в сердце Самайна, всё выглядело иначе. Это не было захватом. Он не пожирал умерших, не вызывал их обратно. Он просто придавал им форму – из памяти, из снов, из того, что осталось в земле. Мир не разрушался.

– Приказ Фонда – уничтожить источник, – напомнил Ли, поднимая огнемёт.

– Подожди, – тихо сказала Элис. – А если это не угроза… а мост? Мост между мирами?

Туман начал сгущаться. Становилось трудно различить границы между фигурами и деревьями. Всё будто колебалось, теряя очертания. Воздух наполнился гулом, похожим на дыхание земли. Прямо перед Элис, из белесой пелены, начали проступать силуэты – три фигуры, и все до боли знакомые.

Первая – девочка лет десяти, в грязном платье, с растрёпанными косичками и коленками в ссадинах. В руках она держала обгоревшую фотографию – ту самую, что Элис потеряла, когда сгорел их дом.

Вторая – женщина в форме медсестры времён Второй мировой, с повязкой на руке, с усталым взглядом и деревянным крестиком на шее.

Третья – старуха, лицо которой напоминало потрескавшуюся кору дуба. Из её глаз струился мягкий свет мицелия, медленный и тёплый, как дыхание спящей земли.

– Кто вы?.. – прошептала Элис, но ответ прозвучал внутри головы, сразу всеми голосами: Мы – те, кем ты была. Те, кем могла бы стать. И кем станешь.

Девочка протянула фотографию. На снимке не было дома, а только лес. Медсестра коснулась её ладони, и Элис ослепило: перед глазами возник полевой госпиталь, промозглый дождь, крики, запах крови и лекарств. Она склонилась над раненым солдатом, шепча молитву на незнакомом языке. Старуха подняла руку, и из её ладони вырос целый куст белых грибов, пульсирующих слабым светом.

Ты боишься потерять себя, – произнёс голос, и слова прошли сквозь неё, как ток. – Но ты потеряешь всё!

Элис пошатнулась. Земля под ногами дышала. Ей показалось, что это не твердь, а живое существо, что всё вокруг – часть единого организма. В этом не было безумия. Только странное, спокойное принятие.

– Он не вторгается в загробный мир, – прошептала она. – Он и есть загробный мир.

– Почему так решили, лейтенант?

– Он мне сам это сказал.

– Что прикажете делать? – спросил Ли, но его голос звучал тихо.

Элис включила рацию, медленно, будто сквозь сон.

– Докладываю Центру. Объект не подлежит уничтожению. Повторяю: не подлежит. Это не заражение. Это что-то другое… воссоединение. Рекомендую изменить класс на Таумиэль и установить контакт.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.