Автопортрет неизвестного

Хотя Игнат не знал, кто у Юли бабушка и, вообще, есть ли там бабушка.

Итак, Оля Карасевич вызывает такси.

Оля долго набирала номер, наконец дозвонилась, но толку не было.

– Там все заказы разобраны, – объяснила она Алексею. – Только на утро или на три часа ночи, в крайнем случае, если что-то освободится, но без гарантии.

– Ай-ай-ай, – сказал Алексей. – И вот эта девушка хотела жить со мной вместе, ухаживать за мной, как верная сестра за братом! А моя жена, которую вы неизвестно почему терпеть не можете, моя жена вызвала бы в минуту.

– Но ведь все заказы разобраны, понимаешь?

– Понимаю, – сказал Алексей. – Видишь ли, у меня есть служебная «Волга», но она уже в гараже. У меня еще нет персональной машины, чтоб дежурила при мне круглые сутки. Это когда я стану генеральным конструктором. Конечно, я могу вызвать разгонную машину из Управления. Но это нескромно. Чтоб быть скромным советским человеком, у меня есть секретный номер для такси. Служебный. От нашей фирмы. И еще один, от Минобороны. Но это неинтересно. По билету каждый дурак пройдет, а вот ты без билета попробуй. Пусти меня к телефону. Слушай и запоминай. – Он набрал номер. – Аллоу. – Он заговорил бархатным начальственным баритоном. – Добрый вечер, девушка. Это академик Перегудов. Час поздний, голубушка, а у меня гости засиделись. Да, я понимаю, миленькая, но и вы войдите в мое положение, народ всё немолодой, заслуженный… Ай-ай-ай, неужели вы хотите, чтоб иностранная журналистка, – он подмигнул Оле и сделал ей «козу», – ночью рыскала в поисках такси? Какое же у нее сложится впечатление о нашей столице?.. Ну, всецело надеюсь. Улица Петровского, один. Вы, конечно, знаете этот дом… Подъезд третий. Два-три-два-пятнадцать-восемь-семь. Перегудов. До свидания, голубушка…

– Превосходно. Ты что, уже академик?

– Да при чем тут… «Все заказы разобраны», смешно. Две-три машины в резерве всегда есть. На всякий случай. На случай внезапного академика, народного артиста или чемпиона мира. Или вот сам директор таксопарка загулял у своей зазнобы где-нибудь в Снегирях! Звонит в парк. «Танечка, пришли-ка мне тачку по-быстрому». А она ему скажет, что все заказы разобраны? На утро без гарантии? – Алексей засмеялся и постучал по телефонному аппарату: – У этой девушки голос добрый. Таких надо важностью брать, а можно жалостью. «Ой, девушка, ребеночек заболел!» А если голос злой, то еще проще. Рявкнуть на нее как следует. «Ваша фамилия! Старшую мне! Старшая? Ваша фамилия!» Учти, это я не сам придумал, это меня Лиза научила. И нечего над моей Лизой хихикать. Это называется социальная компетентность. Я бы даже сказал, – Алексей поднял палец, – социальный интеллект!

– Слушай. Неужели ты ее любишь только за этот самый… социальный интеллект? За то, что она тебе такси вызывает?

– А если вот без дураков, что это такое? – возразил он. – Эта твоя любовь?

– Хороший вопрос, – сказал Игнат.

– Мы еще к нему вернемся, – ответила Юля.

– При чем тут любовь? – Оля чуть не закричала. – Она тебя купила комфортом и заботой, подает тебе чай с тепленькими гренками, а за это через десять лет она будет жена академика, генерального конструктора. Гранд-дама! Ради этого стоит постараться. И если ты ей начнешь изменять направо и налево, она тебя простит. Вернее, не заметит.

– Ты полагаешь? – серьезно спросил он.

– Уверена. А ты что, ей не изменял? Ты ведь сам сказал: «в меня иногда влюбляются умные женщины». Так я и поверю, что ты ни разу не попользовался. А она ничего не замечала. И правильно! У нее тоже есть цель жизни и забор вокруг головы, как у тебя, два сапога пара. Что же. Все честно. Честный обмен. Услуга за услугу! Или ты сейчас скажешь, что любишь ее?

– Да ничего я не скажу. Поговорили, спасибо. И вообще, хватит философствовать, надо просто жить и дело делать.

– Просто жить, – сказала Оля. – Она умеет жить, ты тоже более-менее, вот вы вместе, и вам хорошо. А я? А что я?

Зазвонил телефон, Алексей снял трубку.

– Да? Да, заказывали. Вы откуда едете? Да, понятно, – повесил трубку. – А ты? – Он повернулся к Оле. – Ты, во-первых, умная.

– Подумаешь, прочитала десять лишних книг.

– Ты красивая.

– Я? Ты выйди вечером на улицу Горького.

– Что, я уговаривать тебя должен? Ты талантливая молодая художница. Вот Лиза носит твой браслет, и все интересуются. Очень хорошая работа.

– Я? Художница? Да еще талантливая? Ты пойди на любую выставку, там куча таких художниц ошивается, копейка бублик, рупь пучок! Что я делаю? Дешевку и дрянь. Бездарные колечки и браслетики, пусть они даже кому-то нравятся, пусть они даже симпатичненькие, но это же не имеет никакого отношения к искусству, никакого! Как мне пусто и скверно, Алеша. Жить и каждый день помнить о своей бездарности. О своей никчемности. Жить и помнить, что на свете жили Роден, Майоль, Бранкузи, а Генри Мур и Джакомо Манцу еще живы… Мне стыдно, что я называюсь тем же словом, что и они. Скульптор, боже мой. А о чем я думаю? Ни о чем. В голове ни одной умной мысли и поговорить не с кем… К маме не подступишься, тебя я вижу вообще раз в полгода.

– Поговори с дворничихой Жанной, – сказал Алексей. – Она научит уму-разуму.