Memento Finis: Демон Храма
– Судя по всему, вещица им не помогла, ― с усмешкой произнёс я.
– Да, ― вполне серьёзно сказал Померанцев. ― Они неправильно оценили её силу и предназначение.
Поражаясь мистическому ходу рассуждений Померанцева, я изумлённо посмотрел на него.
– Тамплиеры считали реликвию духовным оружием добра против зла, ― продолжил Померанцев. ― А на самом деле это была сила подчинения зла. Согласитесь, это всё-таки разные вещи!
Я не нашёл ничего лучшего, как, согласившись, кивнуть утвердительно, хотя ещё с трудом понимал смысл сказанного.
– Будучи рыцарем добра, ты должен держать в руках и доброе оружие – в этом залог непоколебимости и чистоты твоих устремлений. Подчиняя же своей воле зло, хоть и в благих целях, ты принимаешь на себя огромную ответственность, ибо в слабых руках и при слабом духе эта сила, маскируясь добрыми намерениями, становится не слугой, а хозяином твоей воли. Именно поэтому, боясь своей слабости, тамплиеры отказались от активного использования силы реликвии, оставаясь её хранителями, но не повелителями.
– Всё это занимательно, правда, к науке не имеет абсолютно никакого отношения, – сказал я, громко хмыкнув, и уговорил наконец свою рюмку водки. – Забавный сюжет для околонаучной мистической литературы. – Моё скептическое отношение к услышанному было непробиваемо, но, казалось, Померанцев совсем не обращал внимания на мои реплики, и потому я спросил: – Так, значит, храмовники никогда не использовали силу реликвии?
– Всего того, что они добились с самого начала своего пути, они добились благодаря своей организации, воле и вере. И искушение, возможно, было очень велико… Уверен, они не раз думали о том, как заставить реликвию работать на себя. Но, полагаю, они всё-таки ограничились ролью её хранителей.
– От кого же они охраняли это мистическое Нечто?
– От тех, кто знал о его существовании и хотел им обладать. Например, от исмаилитов. Вам, очевидно, известно о существовании в те времена обосновавшейся на отрогах Ливанских гор закрытой секты радикальных шиитов под предводительством Старца Горы. Исмаилиты, названные в популярной и научной литературе сектой ассасинов-убийц, были в те времена серьёзной силой, положившей начало в истории практике политических убийств. Они вели особую, отличную от остального мусульманского мира, политику в отношении христиан. В 1172 году Старец Горы отправил Иерусалимскому королю посланников с предложением заключить союз против сарацин. Исмаилиты также собирались принять христианство. Иерусалимский король с радостью согласился, но на обратном пути посланники попали в засаду к тамплиерам и были полностью уничтожены. О союзе с исмаилитами и переходе их в христианство пришлось забыть навсегда. Почему люди, призванные защищать христианство на Святой земле и распространять его идеи, совершили этот, казалось бы, нелогичный и страшный поступок? Они боялись реальных конкурентов на обладание их реликвией и сделали это, чтобы утвердить над ней свою абсолютную власть.
Я покачал с сомнением головой:
– Интересное предположение. – Я слушал рассказ Померанцева как забавную сказку для необразованных взрослых. – Итак, тамплиеры стали заложниками своего особого положения – добрые цели и злое средство их достижения. Отсюда, если я правильно понимаю, их странная двойственность, преследующая их и после смерти. И что же было дальше?
– Судьба храмовников общеизвестна. Орден Храма ждала печальная участь. Но, скорее всего, это было плановое самоубийство, нежели вмешательство внешних сил.
Померанцев который раз за сегодняшний вечер меня удивил, и я даже не пытался скрыть своего недоверчивого изумления.
– Даже так?! – воскликнул я.
Померанцев понимающе улыбнулся, видя, с каким сомнением я выслушиваю его занимательную лекцию о судьбе тамплиеров.
– Понимаете, Руслан, после изгнания с Ближнего Востока самой большой и влиятельной организацией в ордене Храма стал его французский Дом. Именно французская организация и стала властным центром в ордене Храма.
– Тамплиеры всегда считались французским военно-монашеским орденом, в отличие, скажем, от Тевтонского, который был немецким. Это было вполне обоснованное национально-историческое разделение подобных структур.
– В целом это действительно так. Но меня интересует другое. Документы свидетельствуют – внутри французского Дома тамплиеров в XIII веке происходили особые структурные изменения. Именно в XIII веке у храмовников появляются странные культы и обряды, информация о которых стала общественным достоянием именно в то время и именно во Франции. Никто ничего не знал конкретно, но тамплиеры на основе слухов попали под народное подозрение.
– Вы думаете, что это была особая религиозная секта, которая нашла свой приют внутри ордена?
– Именно! И вы должны сразу догадаться, какая это была секта, ― категорично заявил Померанцев.
– Катары?! ― догадкой вырвалось у меня восклицание.
Я с беспокойством начинал понимать, что принял логику мистических рассуждений Померанцева, и моя мысль сама искала продолжение рассказа.
– Да, ― спокойно и сухо подтвердил Померанцев. ― Разгромленное религиозное движение окситанских дуалистов, катаров, нашло своё тайное прибежище у любимого детища папы римского – у ордена Храма. Простое и гениальное решение. Кто будет искать своего врага у себя дома? А для катаров нельзя было придумать более надёжного убежища, чем орден Храма. Альбигойцев в ордене Храма, ко всему прочему, привлекал мистический дуализм, который странным образом сопровождал организацию тамплиеров всё время её существования и был отчасти сродни дуализму провансальских манихеев. Вспомним также, что тамплиеры были неподсудны ни одной светской и религиозной организации, – их судьбы вершил лично папа римский… Он-то и стал их могильщиком, но только после того, как они сами того захотели, или это захотел… некто, кто был с ними тесно связан. Филипп IV Красивый вместе с папой римским стали лишь орудием уничтожения христианского братства воинов-монахов. Ослеплённые жадностью, король и папа, скорее всего, так и не поняли, что стали пешками в руках могущественных сил, ставших у них за спиной. Орден был уничтожен, состояние его разграблено, многие благородные рыцари закончили свою жизнь на кострах инквизиции или бесследно исчезли в тюрьме.
Померанцев замолчал.
– Это был внутренний заговор?
– Полагаю, да. И целью этого заговора, возможно, было сохранение главного через жертву большим. Или, что тоже абсолютно реально, это стало попыткой завладения реликвией в своё единоличное пользование.
– А что же сама реликвия? – спросил я.
– Она исчезла, – спокойно ответил Померанцев.
– Как исчезла? – откровенно удивился я.
– Реликвия исчезла бесследно… Жак де Моле, скорее всего, не был реальным руководителем Ордена, но он честно пытался взять на себя ответственность за его судьбу. Существует легенда, что когда Великий Магистр взошёл на эшафот, в своём последнем слове он проклял трёх основных организаторов знаменитого дела тамплиеров: папу Климента V, канцлера Ногаре и короля Филиппа IV, – и обещал, что призовёт их на суд Божий уже в этом году. Все трое умерли, не успел закончиться год. В течение нескольких лет умерли все наследники короля Филиппа: три его сына и внук. Никто из них не сумел пережить возраст своего отца, умершего в тридцать три года. Династия Капетингов прервалась. Проклятие старого магистра легло на королевский род.
– Так, что же, по-вашему, было этой странной духовной реликвией, обладавшей вполне материальной оболочкой? ― Я вспомнил, что странная реликвия, вокруг которой и вертелся рассказ Померанцева, так и не получила собственного имени.
– У меня есть на этот счёт свои соображения, но я хотел бы открыть их вам при нашей следующей встрече.
Поведение Померанцева меня смущало. Зачем так много было говорить о тамплиерах, погружая себя и меня в мифический сон, так и не раскрыв того, что хотел сказать? И откуда такая уверенность, что мы ещё встретимся?
Померанцев молчал и пил гранатовый сок. Он смотрел мимо меня, погружённый в какие-то раздумья. Казалось, сейчас он не видел меня, меня вообще рядом не было. Зелёные проницательные глаза застыли в задумчивом созерцании идеи. Я сидел, наблюдая за собеседником, и пытался понять, где мог найти этого странного человека Верхов и что он хотел сделать, пригласив его сегодня на переговоры. Я посмотрел на часы. Уже прошел час с момента назначенной встречи, а Верхова всё не было.
Померанцев вдруг встрепенулся и, допив свой сок, прервал паузу.
– Я вас заинтриговал? – Он мягко улыбнулся. – Ну, и как вам легенда, Руслан?
– Занимательно, – пробормотал я.
– Подождите немного, эта версия истории тамплиеров со временем приобретёт необходимые завершённость и стройность… Самое главное в нашем деле – это побольше дыма и тайны. Чем больше, тем лучше…
– Для чего лучше? – спросил я.
– Для безопасности истины, – ответил Померанцев и хитро подмигнул мне, а потом абсолютно серьёзным тоном добавил: – Я так думаю, от этой легенды мы и оттолкнёмся в нашей передаче о тамплиерах.
– В какой передаче?! – откровенно удивился я. – Наш проект закрыт.
– Ничего страшного, откроем на другом канале. Но, надеюсь, весь этот дым и мистику мы сохраним… Это мы с вами люди серьёзные, профессиональные историки, и можем рассуждать здраво и скучно, а телезрителям нужна мистика, тайна, неизведанное. Согласитесь, это лучше смотрится. ― Тонкие губы Померанцева растянулись в лёгкой, ироничной улыбке.
– Так вы… – начал я, смутившись.
– Вы думали, я всё это говорил всерьёз? – Померанцев рассмеялся, обнажив ряд белых, ровных зубов, его глаза весело заблестели. – Помилуйте… Это ведь просто шоу, и относиться к нему надо как к шоу… Тем не менее, если вы поверили моим россказням, думаю, у нас всё получится. Тем более, моя версия не противоречит историческим фактам, не правда ли?
Я, пристыженный и немного огорошенный, покраснел, вспомнив то, с каким тайным доверием и вниманием я слушал рассказ Померанцева.
Померанцев посмотрел на часы:
– К сожалению, уже много времени. Мне пора. Жаль, что не дождался Сергея. Наверное, он не смог прийти. – Померанцев на секунду умолк, как будто пытаясь что-то вспомнить. – Я обязательно созвонюсь с вами в самое ближайшее время. Тему надо развивать.
Померанцев встал со стула.
– Очень рад нашему знакомству, Руслан, – сказал он доброжелательно, широко улыбнулся, разглядывая меня своими внимательными зелёными глазами. – Вы уж меня извините, что я так бесцеремонно….
– Что вы, что вы. Это вы извините… – невнятно бормотал я.
– Поверьте, Руслан, шоу у нас будет что надо. Главное, побольше смелости и напора… Следующий ход за мной. Ждите приглашения. А сейчас мне надо торопиться. Дочка заждалась уже, наверное.
Померанцев попрощался со мной и быстро вышел из зала. Я стоял около барной стойки, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу. Странный человек… Неожиданный человек… Где же Верхов успел с ним познакомиться? И когда? Я присел за стол и ещё раз попытался набрать Сергея на мобильном телефоне. Знакомый металлический голос девушки сообщил, что абонент недоступен.
Я всегда был готов к любым выходкам моего лохматого приятеля, но чтобы именно сегодня и так бросить товарища, оставив один на один со своим знакомым, даже не предупредив, – это был верх верховского эгоизма и безалаберности. Тем не менее появилась уверенность, что наши тамплиеры не канут в Лету, не оставив свой след на отечественных телеэкранах.
Я вышел на улицу. Что же, я не Верхов, телефон не выключаю, всегда на связи, надо будет – найдёт. Но на сегодняшний день откровенных бесед с меня было достаточно.
Глава 8
– Кем вы ему будете? – спросил следователь, окинув меня усталым и безразличным взглядом.
– Знакомый… Друг, – ответил я.
Следователь что-то молча записал на листе бумаги.
– Мне надо будет его опознать? – спросил я.
– Зачем же. Нет, такой нужды нет, – сказал следователь, не поднимая головы. – Его уже опознали. Приезжала его знакомая. – Следователь обернулся к сидящему за соседним столом капитану. – Василич, у тебя ручки нет? Моя уже совсем не пишет.
Василич деловито порылся у себя в столе, вытащил и передал следователю синюю одноразовую ручку без колпачка с треснутым корпусом.
Верхов так и не позвонил вечером, не позвонил он и утром следующего дня. И он больше уже никогда не позвонит, не придёт в гости, не посмеётся, не расскажет забавную историю, не поделится своей мечтой. Потому что Сергея Верхова больше не было – он погиб, погиб в тот самый вечер, когда я должен был встретиться с ним в клубе.
Рано утром раздался звонок телефона. Это была Света Торопова. Всхлипывая, заплетающимся от шока голосом она сказала, что Сергея сбила машина. Я спросил: «В какой больнице?» Она тихо ответила: «Он умер». Это было похоже на злой сон. И я, оглушённый, бесцельно бродил по квартире, всё ещё не веря, что Сергея не стало. В это трудно было поверить. В голове не укладывалось то, что глупая случайность могла в одно мгновение уничтожить мечту, надежду, жизнь человека, которого я так долго и близко знал, человека, с которым я ещё вчера говорил и строил планы на будущее. Как это могло произойти? Почему? Запоздалые, несвоевременные вопросы. Сергея не стало…
– Ваша фамилия, имя, отчество, адрес проживания? – спросил следователь.
Я ответил. Он аккуратно записал.
– Как он погиб? – спросил я.
– На перекрестке Тимирязевской улицы и Красностуденческого проезда в результате ДТП. Сбившая его машина скрылась с места преступления.
– Вы их найдёте? – Мой вопрос прозвучал наивно.
– Молодой человек, идёт следствие, – раздражённо бросил следователь. – Попытаемся сделать всё возможное, хотя, честно говоря, – следователь сделал паузу и печально посмотрел мне в глаза, оторвавшись от своих бумаг, – у нас практически нет шансов. Очевидцы не запомнили не только номер, но и марку машины. Говорят, что это был тёмно-синий джип… Знаете, сколько в Москве и Подмосковье тёмно-синих джипов?!
Это восклицание прозвучало как приговор. Следователю и самому было неприятно признаваться в своём бессилии, вешая на себя очередное бесперспективное дело. Судя по всему, он и не пытался обманывать себя и других.
– Вы телефон его родителей или других родственников знаете?
– Нет, – ответил я, только сейчас осознав, что никогда не видел и ничего не знал о родных Верхова.
– Ладно, пошлём телеграмму по месту прописки, – разочарованно пробормотал следователь. – Давайте подпишу пропуск. Если что-то понадобится уточнить, мы позвоним вам.
Я медленно шёл по улице. Был жаркий летний полдень. Нежно-голубое небо, яркое солнце. И только мокрый местами асфальт и грязь напоминали о прошедшем ночью дожде. Меня окружала казавшаяся мне бессмысленной июньская активность города, разбавленная пылью асфальтовых дорог и гарью наглых московских автомобилей.
Я думал о Сергее, о том, чего уже никогда не будет, о том, что уже не вернуть. Я никогда не считал Верхова своим близким другом – у меня и не было никогда близких друзей, или я не хотел, чтобы они у меня были… Но в последнее время, после встречи с Кариной, он стал для меня больше, чем просто приятель. И наш последний разговор… Я вспомнил его озадаченно-раздражённое выражение лица, его устало брошенную фразу: «Мне всё это не нравится». Невидимый и непредсказуемый Режиссёр Судьба разыгрывал странную и страшную партию. Всё изменилось и запуталось, события приобретали лавинообразный характер, мои последние встречи с Сергеем и Кариной стали откровением. Что я мог узнать ещё? Что ещё происходило вокруг, чего я не знал, пока не знал?
Неужели всё это случайно? Череда непонятных и трагических событий, которые, казалось, ничем не связаны между собой. Смерть Андреева, гибель Верхова. Может ли это быть случайностью? Нет, я был уверен, это не могло быть случайностью. Кому-то этого очень хотелось бы, но это было не так. Я чувствовал, что это было не так. Значит, и Андреева, и Верхова могли убить… Я лихорадочно соображал, пытаясь найти неожиданной и пугающей мысли хоть какое-то правдоподобное объяснение. Но за что? Их могло связывать только одно – тамплиеры. Это выходило за грани разумного! Кто будет убивать людей за интерес к давно сгинувшему в веках и ставшему общим местом в истории ордену крестоносцев? Всё это походило на фантазии сумасшедшего, строившего невероятные связи и сшивающего полотно обыденной реальности непрочными нитками больного воображения. Я мог бы убедить себя, опираясь на холодный практический разум, что смерть двух людей – это случайность, если бы не страх… Внутренний голос страха задавал мне всего один вопрос: если всё-таки это были спланированные убийства, то кто будет третий? Я инстинктивно оглянулся. Мой страх пытался найти моей цепочке рассуждений хоть одно малейшее подтверждение – для этого нужен был хотя бы один любопытствующий, наблюдающий за мной, взгляд. Но вокруг не было ничего подозрительного. Я ускорил шаг.
Тамплиеры – это история, это давно ушедшее и истлевшее прошлое, удобная тема для сказок и страшилок, вечная повесть, со временем превратившаяся из исторической в художественную. Как это могло влиять на нас здесь и сейчас? Бешеные скачущие образы вдруг вытащили на свет фамилию человека, с которым прямо или косвенно было связано всё, что происходило со мной в последнее время. Полуянов… Как это ни странно звучит, но именно тень этого человека молча маячила за спиной канувших в Лету тамплиеров… Но почему же молча?
Я уже подходил к подъезду собственного дома, как вдруг остановился как вкопанный, поражённый такой простой и естественной догадкой, пришедшей так внезапно и так не вовремя. Холодный пот выступил у меня на спине. Я вспомнил зелёные глаза Померанцева. «Высокий, темноволосый, зеленоглазый, всегда аккуратно одет…» – пролетели в голове слова лаборантки Марины. «..Иногда я чувствую, что он где-то рядом и думает обо мне…» – так сказала Карина. «Дочка заждалась уже, наверное…» Это был он! Я смахнул пот со лба. Стало очень жарко… Это был Полуянов! Я не верил себе, не верил своей сумасшедшей догадке. Оглушённый, я ещё раз огляделся вокруг. Незнакомые люди быстро и деловито шли мимо. Кто-то мельком бросал удивлённые взгляды на вставшего посреди двора и испуганно озиравшегося вокруг человека. А я стоял, и только одна мысль била меня пульсом в висок: «Это был он!»
Поражённый и рассеянный, я чуть не столкнулся около подъезда с незнакомым крепким парнем в куртке работника РЭУ и увесистым чемоданчиком с инструментами в руках. Я глухо пробормотал: «Простите». Парень, вероятно, сантехник местного РЭУ, заинтересованно окинул меня хитрым, прищуренным взглядом своих бесцветных, стеклянных глаз и криво ухмыльнулся, пропустив меня к двери подъезда. Как во сне я поднялся на свой этаж и автоматически сунул ключ в замочную скважину.
Меня окликнули. На лестнице стояла пожилая женщина с большой кожаной сумкой.
– Кондратьев – это вы? – ещё раз повторила она свой вопрос. – Вы меня слышите?
Я её слышал:
– Да, это я.
– Вам заказное письмо. – Женщина-почтальон быстро подошла ко мне и сунула в мои руки пакет. – Распишитесь.
Я быстро расписался, даже не взглянув на пакет, и молча скрылся за дверью. Оставшись один, я бросил взгляд на конверт и застыл в изумлении. Пакет был адресован мне, а отправителем значился… С.Верхов.
Вдруг в дверь позвонили. Я вздрогнул от неожиданности и боязливо покосился в сторону двери. Звонок повторился. Я быстро спрятал пакет в карман своей куртки, подошёл к двери и открыл её.
На пороге стоял среднего роста коренастый светловолосый мужчина в бежевом летнем пиджаке и джинсах.
– Вы Кондратьев? – спросил незнакомец, изучая меня цепким взглядом своих серых глаз.
– Да, – удивлённо и одновременно обеспокоенно ответил я.
– Руслан Анатольевич?
– Да, это я.
Мужчина вынул из внутреннего кармана пиджака небольшое красное удостоверение и, на мгновение раскрыв, махнул им перед моим лицом. Я успел только заметить слова «Федеральная служба безопасности» и маленькую чёрно-белую фотографию, весьма похожую на оригинал.
– Сарычев Иван Прокофьевич, майор ФСБ, – коротко представился незнакомец и тут же добавил: – Можно к вам зайти?
Я сильно волновался, и это не могло остаться незамеченным. Движением руки я предложил сотруднику ФСБ войти и прошёл вслед за ним в комнату.
Сарычев быстро оглядел моё жилище, задержав своё внимание на рамке с моими фотографиями, стоявшими на серванте.
– Удивлены? – бросил он.
– Откровенно говоря, да… – несвязно пробормотал я. – Что-то случилось?
– Кое-что уже случилось, и что-то может случиться ещё, – загадочно ответил Сарычев, садясь на стул. – Да вы присаживайтесь, Руслан Анатольевич, присаживайтесь… Я надеюсь, наш разговор продлится не две минуты.
Я покорно присел на диван.
– Хочу сразу успокоить вас, – продолжил Сарычев. – Мы не имеем к вам никаких претензий… Пока не имеем, – несколько угрожающе добавил он. – Сейчас нас просто интересуют некоторые ваши знакомства. Ответив на наши вопросы, вы нам очень поможете… Можно я закурю?
Я утвердительно кивнул. Сарычев не спеша достал пачку сигарет, вытащил из неё одну и прикурил от пластиковой одноразовой зажигалки.
– Скажите, Руслан Анатольевич, вы знакомы с Полуяновым Вячеславом Константиновичем?
Я не был сильно удивлён, услышав этот вопрос. Значит, это правда. Значит, всё, что говорил отчим Карины, в действительности было. Не знаю, что связывало Полуянова со спецслужбами, но это было фактом, и, видно, их интерес к нему со временем не ослабел.
Сарычев неотрывно смотрел на меня. Мне казалось, по моей реакции, по моему выражению лица он хочет определить, что я сейчас скажу – правду или ложь. Я решил сказать правду, но не всю.
– Нет, я не знаю этого человека, но слышал о нём, – сказал я, желая сохранить в тайне свои догадки о вчерашнем собеседнике и лихорадочно соображая, как дальше отвечать на вопросы. – Он совершил что-то противоправное?
– И никогда его не видели? – пропустив мимо ушей мою реплику, спросил Сарычев.
– Никогда. – Мой голос дрогнул, а в памяти сразу возник образ зеленоглазого Померанцева.
– Что вы знаете об этом человеке? – продолжил Сарычев.
– Он был учёным, историком. Я читал его книгу, и… я знаком с его дочерью, – неуверенно ответил я. – Послушайте… – попытался я протестовать.
– Вы говорите «был»? – оборвал меня Сарычев.
– Я слышал, что он пропал много лет назад. Его так и не нашли.
– И от кого вы это слышали?
– От его дочери.
– Кто ещё вам говорил об этом?
– Её отчим, – немного подумав и умышленно пропустив Марину, ответил я.
– Скажите, а детали его исчезновения вам известны?
– Нет… Мы об этом никогда не говорили.
– Вы уверены в этом?
– Да! – раздражённо и категорично вырвалось у меня.
Я молчал. Сарычев, не отрывая взгляда, изучал меня, медленно пуская клубы сигаретного дыма. Вдруг он встрепенулся, ища глазами, куда можно сбросить пепел.
– Дать вам пепельницу? – спросил я.
–Да, пожалуйста… Если это возможно.
Когда я поставил на стол взятую из серванта старую треснутую пепельницу, Сарычев сбросил в неё пепел и продолжил:
– Мы давно ведём розыск Полуянова. И у нас есть все основания полагать, что он под чужим именем находится сейчас в Москве. Я не могу вам раскрыть все детали этого дела. Но поверьте мне, это очень важное дело, связанное с вопросами государственной безопасности. Именно поэтому, Руслан Анатольевич, я жду от вас максимально ответственного подхода к нашей беседе.
– Полуянов – шпион? – усмехнувшись, язвительно спросил я.
– Может быть, – абсолютно серьёзно ответил Сарычев.
– И заслан к нам, чтобы совершить диверсию? – съёрничал я, но натолкнулся на жёсткий взгляд Сарычева и замолчал.
– Что Карина говорила о своём отце? Она не давала понять, что видела его?
– Она его не видела.
– Вы уверены в этом?
– Да, я в этом уверен, – твёрдо сказал я.
– Руслан Анатольевич, нам важны любые мелочи, любые детали. Полуянов опасен.
– Что вы имеете в виду?
– Вы были знакомы с академиком Андреевым?
Я удивлённо посмотрел на Сарычева.
– Он умер, – сказал Сарычев. – Умер от сердечного приступа после разговора с неким странным гостем. Свидетели опознали в этом госте Полуянова.
Сарычев сделал паузу:
– А вчера погиб ваш друг, Сергей Верхов…
Я сцепил руки, уставившись в пол.
– Его сбила машина, – продолжил Сарычев. – Виновного так и не нашли и, скорее всего, уже никогда не найдут. Вам не кажется, что эти смерти как-то связаны?
Я продолжал молчать. Сотрудник ФСБ читал мои мысли и видел мои страхи. Передо мной спокойно сидел и курил незнакомый человек, который с ужасающей подробностью повторил сейчас вслух всё то, что вертелось у меня в голове. Я не знал, что отвечать. Я готов был рассказать о своей странной встрече с зеленоглазым историком, но я боялся этим навредить. Не Полуянову, который так страшно и быстро вошёл в мою жизнь, а Карине… Я ей доверял, я не мог ей не доверять. Прежде чем раскрывать свои догадки, надо поговорить с ней, решил я про себя.
