Вдох-выдох. Вдох

– Что я натворила?!

– Ты послушала свое сердце, нам же с тобой хорошо?

– Да, но это все неправильно.

– Послушай, никто не знает, что правильно, а что нет. Ты о разнице в возрасте?

– Нет, я о моем муже. Я перечеркнула семейную жизнь и предала его. Я всегда боялась сделать кому-то больно. Делая больно кому-либо, будьте готовы к тому, что тот человек ответит вам тем же. Парадокс в том, что он может выдержать вашу боль, а вот вы выдержать ответную боль сможете или нет, еще большой вопрос. И я знаю, что я не выдержу. Я знаю, как это обидно, когда тобой пренебрегают самым гнусным образом. Я боялась делать больно, теперь делаю больно и самое ужасное, что не слышу эхо совести в ответ.

– Скажи мне, ради чего ты изменила мужу?

– Что ты имеешь в виду?

– Если ты осталась со мной из-за утоления физического голода, то да, это измена. А если имеет место душевный порыв, то это другое.

– Что другое? О чем ты говоришь?

– Любовь, Кьор, это любовь. Вне границ, вне горизонтов, вне возрастов. Любовь.

– Возможно. Но от этого не легче. Мне все же грустно.

– Не думай об этом. Стоит тебе только сказать, и я поговорю с твоим мужем. Объясню все так, как есть.

– Перестань. Не нужно вмешивать его сюда. Он не должен расплачиваться за мои ошибки.

– Даже если ты сейчас уйдешь, я понимаю, что ты любишь меня, а я люблю тебя. За долгие годы я обрел с тобой спокойствие, мне не важно, что происходит за окном. Мне не нужно больше самоутверждаться, как это было на работе, мне не нужно искать себя. Я в твоих руках, и мне больше ничего не надо.

– Йахого, дело в том, что…

– Кьор, давай я приготовлю блинчики и налью сок. М?

Йахого ловким движением отправил одеяло на пол и вскочил за два движения. Пол встретил приятным холодом. Йахого задорно и нетерпеливо пошел на кухню, чтобы порадовать свою любимую съестным. Йахого был полон решимости, важно не само блюдо, а то, что оно будет создано с любовью и особой учтивостью. Через пару минут плита весело зашкворчала, давая понять, что можно начинать приготовление. Йахого принялся кулинарничать. Кьор привстала, чтобы насладиться видом: мужчина, явно испытывающий к ней симпатию, что-то готовит ради нее, да еще и подпевает. Накинув на себя рубашку, подошла ближе. «М-м-м, дзи, ду, ди», старая дурацкая песенка, которую периодически напевал Йахого. Особенно в то время, когда был счастлив. Как сейчас.

_______________________________

_______________________

Это как тихонько пробираться в шкаф со сладостями перед Новым годом, когда мама закупила все к новогоднему столу. Тайком тянуть конфету, не нарушая целостности всей коробочки. Никто не заметит пропажи одной конфетки, правда? Дав себе обещание больше так не делать, но вновь поступаешь так. Ну в самом деле, две конфетки пропадут, это же не катастрофа?! С нарушением внутренних обещаний тают конфеты, пустеет коробочка. Действительно смешно оставлять всего пять конфет. Мама не поверит, что так положили на конфетном заводе, но по-своему раздумию она должна поверить, что конфет в коробочке не было вовсе. Убедив свою совесть, смело выуживаешь крайнюю конфету. Надо не забыть потом сделать искреннее и изумленное лицо, когда мама найдет пустую коробку и начнет сокрушаться. Для мамы твоя шалость – непреднамеренные траты. Для тебя – воспоминание из твоего детства. Воспоминание ценой в коробку конфет.

_______________________________

_______________________

Машина неслась вперед. Проносились кварталы, остановки и знаки. Машина неслась, прорезая воздух и устремляясь к самому горизонту, к точке единения неба и земли.

– Что за песню ты пел?

– Если честно, я и сам не знаю. Даже ума не приложу, откуда она в моем репертуаре. Ты еще не слышала другие песни в моем замечательном исполнении, но у нас на это есть целая вечность. Я просто помню эту песню, вот и все.

– Странно, я где-то ее уже слышала, а где, вспомнить не могу.

– Может быть, по телевизору, в рекламе?

– Может и так.

Машина свернула с улицы и у второго дома остановилась.

– Мне не хочется тебя отпускать, Кьор.

– Чего уж поделать, мы и так совершили ошибку. Все это случайность, будет лучше, если ты забудешь нашу встречу. Если сможешь, забудь и меня.

– Я не могу тебя отпустить, а уж забыть – не проси. Ты…

– Довольно! Ты должен меня понять. Все слишком далеко зашло. Я поддалась непонятному зову сердца и решила проводить тебя. Я корю себя за этот поступок. Как оказалось, я проводила тебя до постели. Чтобы ты понимал, речь не о возрасте. Ты младше, но в тебе я тоже встретила то, по чему скучала долгие годы. Мне все равно на то, что и кто подумает. Ты должен это знать. Всю жизнь я считалась с принципами и основами. Я поступилась всем ради тебя. Может оно и верно, я действительно испытываю к тебе странные притягательные ощущения, но мой муж, он не виноват в том, что я испытала слабость к тебе. Мне больно, поскольку это моя жизнь, она у меня одна. Другой возможности не будет, но это и не дает мне оправдания уехать сейчас с тобой и уж точно не дает мне права быть с тобой. Мне нужно сохранить семью. Ты должен это понять. Ради меня.

– Мы увидимся еще когда-нибудь?

– Не думаю, что это хорошая идея. Продолжай свое путешествие, это лучшее решение на сегодняшний день. Не сворачивай со своей дороги, разберись в себе.

Кьор с силой захлопнула дверь и быстро скрылась в своем доме. Трудно сдерживать слезы, очень трудно. Йахого пребывал в растерянности, чтобы как-то растормошить себя, он решил проехать бесцельно пару кругов перед тем, как сдавать прокатную машину в офис. Хотелось прямо сейчас покинуть этот уродливый, совсем не притягательный город и вернуться в свой крохотный дом. Там надо готовить самому, там нельзя заказать еду, попросту никто не приедет. В округе только природа. Дело в том, что в таких домах вдали от цивилизации ты больше не гоняешься за шумом города, не стараешься ему соответствовать, не стараешься ему понравиться. Ты живешь. Стены родных домов нужны, чтобы вернуть вновь утраченные эмоции, вернуть свой стержень. Просто понять, что мне в самом деле тепло и более ничего не нужно. Йахого тянуло к своим истокам, к природе, к месту, где нет печали.

Если и обратиться прямо сейчас в бегство, то только унося с собой женщину всей жизни. Разворачивая авто в строгом соблюдении правил дорожного движения, он умудрился попасть под яркий свет единственной попутной машины на дороге. Свет ударил прямо по глазам, в височной области закололо, а вся машина пошла юзом. Вовремя спохватившись, ему удалось взять контроль над ситуацией. Справившись с внезапным скольжением, он остановил авто у обочины. В глазах продолжало рябить, стало дико подташнивать, а в голове начал крутиться каруселью ворох из случайных слов, обрывков фраз, диалогов. Разобрать было проблематично, все предстало сумбурным потоком. Одно можно было разобрать совершенно отчетливо: «М-м-м, дзи, ду, ди». Милая песня, которая теперь не просто пугала, а внушала ужас. Йахого хотел покинуть пространство машины, но руки не слушались. Тело сковало, а мелкая дрожь дополняла эту ужасающую картину. Представьте на минуточку, как это, находиться в замкнутом и небольшом помещении. От выхода отделяет только одно движение. С большим трудом удалось нащупать ручку двери. Отдав все силы, он навалился на нее и выпал наружу. Йахого начал жадно дышать, много и часто. Такой способ помог вернуться в то время и место, в котором он пребывал: на обочине дороги, сидя на сыром асфальте рядом с прокатным автомобилем. Вдруг отчетливо понял, что ему нужно увидеть Кьор. Сейчас, даже несмотря, что на улице уже почти ночное время. Несмотря на их крайний разговор.

Спустя пару минут, бросив машину посередине улицы, он бежал в сторону крыльца дома Кьор. Йахого судорожно стучал в дверь. Долго. Часто, пока в окнах не загорелся свет. Дверь открыла сама Кьор:

– Ты спятил? Что ты тут делаешь? Я думала, мы обо всем договорились, и ты все понял?

– Да-да, подожди секунду, пожалуйста…

– Йахого, у меня муж, я не могу ждать. Очнись!

– Дай мне обнять тебя, мне это сейчас нужно. Прошу. Умоляю.

– Ты рехнулся? Что с тобой? Выглядишь растерянным, я думаю, что тебе не стоит сейчас садиться за руль. Все, что я могу сейчас для тебя сделать, это вызвать такси. Сейчас уходи, пожалуйста!

Кьор достала из шкафчика в прихожей бумажник. Вытолкнула Йахого на улицу, затем выудила пару банкнот и протянула ему. Йахого, внимательно следивший за ее манипуляциями, хотел было возразить, как вдруг оторопел и вопросил:

– Почему ты носишь фотографию этого мужчины в своем бумажнике? У тебя муж выглядит иначе. Кто он тебе?

– Тебе не кажется, что это не твое дело? Ты интересуешься вопросами, которые тебя не касаются. Я и так имела глупость дальше положенного запустить тебя в свою жизнь.

– Все же скажи, кто он?

– Тогда ты уйдешь?

– Да. Уйду.

– Это моя первая и последняя любовь. Он скончался еще задолго до моего переезда в этот район, этого же города и вообще задолго до начала моей новой жизни. Теперь уходи. Пожалуйста. Что-то еще? Надеюсь, тебе не надо знать его имени, чтобы покинуть мою лужайку?