Вдох-выдох. Вдох

– Мы просто люди. Мы разбиваемся. Мы радуемся, дышим, мечтаем. Мы живем. Мы умираем. Чтобы мы не делали, на наших лицах улыбка. Никто кроме нас не любит эту жизнь с такой силой, с таким остервенением. У нас есть маленький кусочек жизни длинной в целую вечность. Летать? Легко, но только когда в твоей руке рука, а сердце летит неугомонной птицей в самую высь.

– Я всегда любила твою витиеватую философию, но не думаю, что сейчас она уместна.

– Почему ты так колюча? Ведь это ты пришла ко мне в зал.

– Ты не рад? Я могу уйти.

– Послушай же, мы оба поняли, что совершили ошибку, просто тебе хватило смелости прийти сегодня. У меня не хватило, я боялся вновь подпортить тебе жизнь. Теперь, когда мы оба здесь, сейчас, учитывая наше прошлое, мы можем попробовать начать все сначала, не так ли? М? Кьор?

– Может быть, только если ты не будешь крушить двери перед своим следующим уходом, – Кьор хотела сделать больно, в ней говорила обида за то время, когда она особенно нуждалась в Сагэ. Она это понимала и все же смогла взять контроль над своими чувствами. – Все, забыли, давай пить кофе, ой, пить чай, – придвинула чашку, а на ее лице появилась улыбка, непростая улыбка. Так она могла смеяться только с ним. Своего рода это был знак о готовности продолжать отношения.

День быстро сменился в вечер, а разговоры все не утихали. Им было комфортно вдвоем, они общались, смеялись, активно жестикулировали и были самыми счастливыми людьми на свете. Расстались они в двенадцатом часу. Они решили не торопить события. Воскрешать былой кораблик любви не было смысла, он был с почестями потоплен в любовном море. Вооружившись досками, молотком, гвоздями и желанием, было решено строить новый фрегат. Они расстались, чтобы встретиться вновь, на юбилее общей подруги завтра в ресторане. Встретиться, чтобы больше никогда не расставаться.

_______________________________

_______________________

Всем хочется иметь за окном вид на море или на ночной город. Совершенно ничего страшного, что за всю жизнь мы не воспользуемся этой красотой. Будет один-два вечера за просмотром заката солнышка в этот чудный вид. Но в целом он, этот вид, нам и не нужен, не воспользуемся. Мы будем сокрушаться, когда в один миг он исчезнет за новой новостройкой. Привыкнув к новому виду из окна, мы позабудем об этом. Мы часто хотим то, чего не ценим, чем пренебрегаем, что забываем, разбивая себе лоб, чтобы получить то, что нам совсем не нужно.

_______________________________

_______________________

Первый вечер новых любовных отношений начался с посещения юбилея общей знакомой. В мире так много разных интересных людей, с завораживающей биографией, с впечатляющими судьбами. Каждая такая встреча с лучезарным человеком может повлиять на тебя и украсить твою собственную жизнь. К сожалению, за общим столом подобралось другое общество. Такое чванливое, чопорно смеющееся и обсуждающее других людей. Кьор и Сагэ коротали вечер в окружении престарелой пары, некогда имевшей совершенно другой статус. Так решил список гостей и таблички с именами наших вновь влюбленных, указав им на их место в этом вечере. Все было не важно – они вместе, что чувствовалось в словах, прикосновениях, взглядах.

В роскошном зале «La d’Arentinno» на лицах женщин была обязательная формально-искусственная улыбка, а на мужчинах черный смокинг. Беседы велись сплошь светские, перемывание косточек вылетевшим из этого круга былых друзей – обычное дело. Пока нерасторопный персонал занимался вопросами транспортной логистики устриц от кухни и до светского стола, его обитатели тешили себя разговорами околофилософской тематики. Во всяком случае, они верили в это, а разубеждать их никто не хотел, да и было некому. Под такие умозаключительные беседы время тянулось быстрее, и желанное лакомство становилось ближе к своему скорейшему поглощению. Первым предложил тему седовласый мужчина из пары, что напротив. Нахмурив брови в изумлении, покачивая в одной руке бокал, а в другой закуску на вилке, вдруг спросил:

– А что есть цена удовольствия? Кто-нибудь знает?

Кьор и Сагэ делили эти минуты на двоих, они смотрели друг другу в глаза и не обращали внимания ни на что вокруг. Все знают, что такое поведение влюбленных порядочно нервирует другую часть общества, члены которого, за долгие годы уже охладели к своим близким. Витавшее напряжение почувствовала Кьор и парировала, бросив небрежно фразу через свое хрупкое плечо, не сводя глаз с Сагэ:

– Говорят, что нет цены удовольствия, но как же? Гастрономические требуют денег. Пицца стоит денег, и вода стоит денег, и что еще вы там любите, тоже стоит денег.

Никто не понял данное высказывание. Тишина с некой растерянностью пронизывала сидящих за столом. Было странное ощущение, никто не знал, как реагировать. Вдобавок высказывание затрагивало строго табуированную тему, тему денег. В возникшей тишине слышны были только тихое гоготание и причмокивания от соседнего столика. Пауза затягивалась.

Как ни странно, с момента рождения мы подвергаемся нападкам со стороны отдельной группы людей. Не важно, кто они: завистники, глупцы, лентяи. Они норовят ужалить, укусить в тот момент, когда не готов, когда ты упускаешь из виду самые незначительные действия и течения жизни. Словно кусок мяса, которым якобы широкая общественность мечтает завладеть, причем самой лакомой частью. В этой части человечество не сильно продвинулось вперед, а мы не сильно отличаемся от жизни по законам животного мира. Нет разницы, юрист ты или художник. Любители мяса вокруг, они есть в любой профессии. Наша персональная задача сделать так, чтобы наше мясо в их зубах стало смертельным препятствием. Надо помнить, какие бы острые зубки не были, они легко ломаются о зажаренный стейк. Радует, что среди нас есть добрые сердца, которые поддержут, подставят свое плечо под неминуемый укус. Они и двигают человечество вперед, вместе с грузом малой части вредных людей. К счастью, последних значительно меньше, просто они разбросаны по всему свету и встречаются каждому.

Понимая эту простую истину, Кьор и Сагэ всегда всячески поддерживали друг друга, не давая разрывать плоть острыми зубами недоброжелателей. Охраняя друг друга, спина к спине, они были против целого мира, при этом безумно его любив. Даже если бы кто-то в этот вечер нашел бы смелости начать дискуссировать и перечить Кьор, Сагэ нашел бы пару лаконичных и под стать этому вечеру элегантных фраз, чтобы указать на место, которое человек должен занимать, но по какой-то неведомой причине покинул эту границу. Все было спокойно, фразу Кьор так и оставили без комментариев. Более в этот вечер их никто не донимал с глупыми и не имеющими смысла монологами.

На одно и то же мероприятие они смотрели совершенно по-разному. Сагэ извлекал выгоду в пополнении своего эмоционального запаса, ему нравилось общество. Другие вопросы едва ли его заботили, он считал, что это не то место, чтобы вкладывать в него много смысла, а уж тем более искать философский подтекст. Большой коллективный процесс поглощения еды, не более, такой же, как и в кафе напротив, только у всех драгоценности на шее и кредитка с длинными нулями и единичкой вначале.

В свою очередь Кьор заботило совсем другое. Волей судьбы по рабочим моментам ее частенько заносило на всякого рода встречи и выставки. Там, конечно же, был фуршет для каждого изволившего посетить сие дивное мероприятие. Ее забавляло, как некоторые гости, самодостаточные, с громкими именами, статусом, скрипя зубами, выжидают официальную часть. Можно даже заметить, как неистово потрясываются в нетерпении их конечности в процессе приветственной речи от организаторов. Позже они, словно оголодавшие, мчатся к столам с закусками, чтобы явить миру девственно чистую скатерть. Не все из приглашенных преследовали такие цели, большинство действительно посетило мероприятие для культурного обогащения. Радовало, что людей с желанием овладевать новыми знаниями было на порядок больше, чем желавших овладеть лишним бутербродом. Спрашивается, а что же в этом такого? Организаторы устраивают фуршет именно для этого. Конечно, это было именно так, но понять она не могла одного. Сердце коробило от того, как быстро пустеет тарелка с бутербродами, а потом и сама выставка. Какой голод: эстетический или физиологический удовлетворяют такие лица, остается риторическим вопросом. Кьор не могла себе позволить даже прикоснуться к еде. Она понимала, каких стараний это стоит организаторам, от продуктов до элементарной идеи. Чувство уважения всегда было выше голода. Вполне хватало подаренных организаторами эмоций и самой идеи, другими словами, она была уже рада, что по отношению к ней проявили заботу и оказали знак внимания в виде нарезанных закусок. Чувство прилежания к этому тонкому процессу не давало порой насладиться очень вкусными лакомствами. Кто-то скажет глупость, пусть так, но с этого начинается уважение. Да и Кьор не прогадала с выбором, само зрелище борьбы за «последнее канапе» забавляло ее. Она смотрела и ухмылялась, стоя в углу, в тени и попивая ягодно-молочный коктейль, купленный за свой счет в баре.

Словив взгляд, полный пренебрежения, Сагэ кивнул в сторону набирающих 3-4 бутерброд и спросил:

– Как ты думаешь, какой был мир, если бы мы не думали, скажем, э-э, ну скажем, о финансовом обеспечении? Ты же понимаешь, что отсутствие денежных средств заметно усугубляет нормальное существование и тем самым сдерживает внутренний потенциал человека.

Закатив глаза, после немного нахмурив бровь, Кьор выдала:

– Я думаю, что мир бы наполнился творчеством. Мы все перестали бы дрожать над имуществом и попытались бы создать что-то совершенное. Искусство там, ну все в таком духе.

– Ты знаешь, что ты романтик, Кьор?

– Почему?

– Потому что найдется всего один человек, который станет стремиться подчинить себе и своей воле все вокруг. Быть единым над всеми. Весь мир будет страдать по новой. Для творчества нужно открыть свое сердце. Вряд ли такой человек пойдет на это, ни раньше, ни сейчас. Нужно знать себе истинную цену, которая формируется добрыми делами, а не банковским счетом, а у некоторых личностей и 3-4 бутербродами в тарелке.

– Все же ты не сказал «ни потом», то есть ты оставляешь шанс человечеству на будущее?

– Может быть. Может быть. Впрочем, кто я такой, простой вымышленный персонаж этой книги. Все решат люди, сердца, читающие эти самые строки. Они, люди, могут сделать мир лучше, наполнив его добрыми поступками, а мы не будем отходить от сценария и сюжетной линии. Пойдем потанцуем?

Вечер продолжился уже дома. Снимая костюм и побрякушки, беседа, получившая начало за столиком в ресторане, продолжилась уже в спальне.

– Почему ты не любишь экранизации? – смывая косметику, спросила Кьор.

– Почему ты вдруг спросила?

– В машине увидела у тебя книгу. По ее внешнему виду мне кажется, что она там уже давно. Если ты не можешь дочитать, то почему бы не посмотреть кино?

– Потому что если бы нашу с тобой жизнь показали по телевидению, то вряд ли тебе она понравилась, – расстилая постель, ответил Сагэ.

– Это еще почему?

– Ты моя маленькая почемучка. Кино – это тонкая грань, невидимая связь с той книгой, которую ты хочешь показать. Нужно быть с писателем на одной волне. Думать, как он, мечтать, как он, проживать книгу вместе с автором. А так получится, что и волосы у тебя другие и манеры с повадками. А значит, это копия, копия на тебя. Фальшивка. Пустота. Полный метр отбирает у нас субъективное восприятие прочитанного, крадет твоего любимого героя с его монологами и действиями. Взамен тебе покажут фильм, лишенный деталей, причем не с твоим набором актеров. Магия пропадет вместе с твоим трепетом к уже прочитанному. А знаешь, что самое плохое? – спросил Сагэ, устраиваясь в кровати.

– Что же?

– А то, что ты забудешь об этом фильме уже на следующий день. Поедая дешевую еду из ресторана-забегаловки напротив.

– А с книгой разве иначе?

– Книгу ты раскладываешь на частички. Каждая частичка тебе дорога, потому что в ней тот сакральный смысл, понятный лишь тебе одной. Книга всегда останется с тобой, где-то между разумом и сердцем. Будет твоим другом, даже подарит тактильные ощущения. Трогая мелованные страницы книги, ты становишься частью истории повествования. Такое чувство не подарит тебе ни одно электронное устройство.

_______________________________

_______________________

– Вот вспомни на секунду. Там, в прошлом, какое вкусное было печенье. Сейчас ведь такого не делают. Был тот неподдельный вкус, который я ищу поныне. Сменяются декорации заведений, а вкус такой же паршиво-стабильный, как и везде. Да, где-то паршивое печенье лучше, но лишь от того, что мне улыбнулись и обходились вежливо. А в целом того вкуса нет и, видимо, никогда уже не будет. А про ожидание Нового года я и говорить не буду. Хотя все же я скажу. Черт возьми, где оно, это чувство? Чувство праздника, чувство, когда ночь не спишь, елозишь в кровати в ожидании того момента, когда можно взглянуть на елку. А подарки? Все изменилось, потому что теперь я сама могу купить себе то, что хочется? Вряд ли. Дело совсем не в этом. Мы такие же дети, как и тогда, с тем же покалыванием в носу от газировки, ожиданием праздника, боязнью ослушаться родителей, вот только теперь, при усердном бое курантов, более не испытываю все те волшебные эмоции. День как день. Возможно, все потому, что нет рядом тех людей с того, самого правдивого нового года. Тех угощений, той атмосферы. Я чувствую, что всего этого уже никогда не будет, и что более страшное, что со мной этого не произойдет. Добро уходит. Уходит безвозвратно и бесповоротно.

– Добро не может уйти. Оно постоянно трансформируется. Ему нужно новое место, чтобы покорить тебя. Да, ты потеряла вкус печенья, но сейчас в твоей жизни хватает тех моментов, про которые ты в старости будешь говорить точно так же. Почтальон, в шесть утра проезжающий за окнами, дает тебе ощущение защищенности и стабильности. Твои любимые сериалы. Чуть позже и их разучатся снимать, ровно так же, как и разучились готовить твое печенье. Кофе по утрам, когда ты истребляешь этот напиток под звуки любимой песни и смотришь в окно, как город оживает. Все это и есть доброта. Она следует за тобой с опережением всю жизнь, наполняя ее должной заботой. Доброта видоизменяется, но никогда не исчезает. Доброта всегда с тобой.

_______________________________

_______________________

За время, проведенное друг без друга, каждый сумел понять для себя всю значимость их отношений. Лицом к лицу, и только, пожалуй, сама вечность способна их разлучить. Вереница дней вновь крутила их, безбашенных влюбленных друг в друга и в эту жизнь, в саму планету Земля, милостиво относившуюся к своим детям. За свою жизнь человек меняет много статусов. Проходя через жизнь, обретая новые умения, навыки, профессии, а порой даже и фамилии. Все отпечатывается где-то внутри, но в конечном итоге это все не имеет ни единого смысла. Какой смысл, что написано у тебя в благодарственных письмах и грамотах. Смысл есть в людях, которым ты помог, стал инициатором положительных преобразований. Смысл есть в любви к человеку, которого ты самозабвенно одариваешь своим лучшим чувством. Смысл есть во встречах лицом к лицу каждое утро, не боясь предстать в первозданном виде без глянцевого лоска. Смысл есть разделить старость и без брезгливости целовать сморщенные годами губы. Любовь – это игра, с самым большим количеством участников по всему миру, игра, которой стоит довериться. Даже если проиграешь. В этом случае эмоции, полученные от водевиля страстей, вполне оправданны. Ты проиграл битву, но не все сражение. Придет миг, и ты вновь обретешь чувство любви.

Листы календаря занимались привычным делом: меняли дни. Сагэ и Кьор проводили время в кровати, вновь открывая себя друг другу. Они старались насытиться и вернуть то время разрыва. Сагэ передал дела по спортзалу своему другу, а Кьор взяла отпуск. Было решено поскитаться по миру в поисках новых эмоций и провести время вместе, вновь обретенной любовь парой. Благо финансовая ситуация позволяла просуществовать некоторое время безбедно, не зря же они так усердно работали. Безграничное лежание на кровати, поедание фруктов и все это под «м-м-м, дзи, ду, ди», старую дурацкую песенку, которую периодически напевал Сагэ. Особенно в то время, когда был счастлив, как сейчас. В эти редкие минуты, но счастье – это всегда редкая минута.