Хребты безвременья. Северный Кавказ и война в XXI веке

Можно сказать, что к тому моменту процесс руководства джамаатом окончательно превратился в «гонку на лафетах». С милиционерами в городе расправлялись каждую неделю, но и подпольщики, чьи ряды пополнялись за счет друзей и родственников, желающих отомстить за смерть и пытки близких, несли ощутимые потери. Должность амира группы стала, в прямом смысле слова, расстрельной. В июне силовики ликвидировали Омара Рамазанова. В октябре – Гаджимурада Камалутдинова, являвшегося племянником одного из вдохновителей дагестанского подполья Аббаса Кебедова. С Гаджимурадом погибла и его жена Написат Мусаева, вдова Шейхулаева. В январе 2010-го грохнули Марата Курбанова. Это случилось через три дня после того, как на на въезде на территорию базы ДПС в Махачкале рванула заминированная «Нива» под управлением смертника. Смело семерых стражей порядка.

Как говорится, око за око. И вскоре на проспекте Акушинского «Волгу» начальника городского УМВД Ахмеда Магомедова, которого сопровождали трое подчиненных, обогнали две легковушки. Их двери приоткрылись и милицейский автомобиль превратился в решето, а с ним и находившиеся внутри. Так приступил к работе на посту амира джамаата Алибек Абуназаров. При нем в городе были убиты глава отдела исламского просвещения республиканского Духовного управления мусульман (ДУМ) Магомедвагиф Султанмагомедов, руководитель исправительной колонии №7 Омар Мугадов и начальник отдела по борьбе с экстремизмом ГУ МВД по СКФО Гапал Гаджиев. В итоге, протянул Алибек только до сентября. В конце месяца его с четырьмя подельниками блокировали в частном доме на 5-й Магистральной. Не помогли ни упорная оборона, ни атака смертника. Джамаат вновь лишился лидера.

Следующий амир, Гаджи Алиев, продержался четыре дня. Его сменщик, Магомед Шейхов, выдержал до конца декабря. Однако в этот период боевики успели опробовать новую тактику. 11 ноября четверо подпольщиков сели в легковушку и отправились в рейд по городу. Они успели расстрелять три наряда МВД, погибли семеро милиционеров. Началась погоня. В итоге, от попадания пули в бензобак машина с боевиками вспыхнула, стрелки сгорели живьем.

В марте 2011-го прямо возле здания ДУМ «покрошили» авто и его владельца – замглавы республиканского УФНС Залкипри Шейхова. А в апреле сложил голову очередной амир группы, выходец из Казахстана Сабитбай Аманов. Преемник Сабитбая Арсен Абдуллаев лег в сырую землю в июне. В короткий период, когда он возглавлял джамаат, убили ректора Северокавказского института теологии Максуда Садикова – застрелили вместе с племянником у подъезда собственного дома.

Отдельная страница в истории джамаата – время «правления» уроженца Азербайджана Эльдоса Зульфугарова. Он рос в трудной семье, без отца. Два старших брата пошли по кривой криминальной дорожке. Что касается Эльдоса, он тоже начинал с мелких правонарушений, но позже поднялся на иной уровень – в 2009-м присоединился к подполью. Карьерный рост в подполье занял пару лет, а очутившись у руля азербайджанец начал демонстрировать результат. Заместитель командира дагестанского ОМОН-1 Шамиль Муртузалиев, глава пресс-службы президента республики Гарун Курбанов, замначальника подразделения СБ регионального погрануправления Магомед Раджабов… Замруководителя УФСИН Магомеда Муртазалиева вообще расстреляли в машине заодно с дочерью, племянницей и водителем. Отбегался Эльдос к весне 2012-го. 12 марта амира с женой Эльмирой и товарищем накрыли в квартире в пятиэтажке. Есть знаменитое фото, сделанное после штурма – в разбитом помещении на засыпанном штукатуркой диване лежит убитая девушка в черной мусульманской одежде, а рядом с ней – мертвый «Абдулла» (исламское имя Зульфугарова).

3 мая на северной окраине Махачкалы, около поста ДПС «Аляска-30» друг за другом рванули два заминированных автомобиля, – ВАЗ и «ГАЗель», – под управлением смертников. Погибли восемь полицейских, три спасателя и двое прохожих. Месть была скорой. Уже через пару недель силовики вычислили и ликвидировали нового амира группы Гусейна Мамаева.

Впрочем, не все лидеры джамаата получили пулю. Вторым выжившим после Акавова, пойманного в 2002-м, стал Сиражудин Гучучалиев. Сын известного адвоката, он ушел в лес в 2011-м. Смерть Мамаева открыла ему дорогу к должности амира, на которой он умудрился продержаться ровно год. «Эпоха» Гучучалиева это убийства замминистра спорта республики Насыра Гаджиханова, судьи дагестанского Верховного суда Магомеда Магомедова, зампреда комитета лесного хозяйства Сайгид-Гусейна Омаргаджиева, взрыв пары бомб у здания ФССП, когда погибли два судебных пристава и два полицейских.

31 мая 2013-го Сиражудина блокировали в частном доме в поселке Ленинкент, пригороде Махачкалы. Отстреливаясь, он получил ранения в ноги и попал в плен. А дальше началось нечто весьма любопытное. Буквально на следующий день спецназ ФСБ задержал мэра столицы Дагестана Саида Амирова. По одной из версий, часть показаний на влиятельного чиновника дал именно Гучучалиев. Ничего удивительного здесь нет. К тому моменту местное подполье, с осени 2007-го структурно входящее в состав «вилаята Дагестан» «Имарата Кавказ», пришедшего на смену руководимому ичкерийцами сопротивлению, наработало немало связей со здешним государственным аппаратом. Доходило до того, что моджахеды принимали «заказы» от тех или иных чиновников и силовиков на других чиновников и силовиков. Жертвы числились на российской службе, а потому у исполнителей не возникало сомнений по поводу того, является ли джихадом то, чем они занимаются. Полученные подобным образом деньги шли на жизнеобеспечение групп. При этом некоторые полевые командиры, ради получения «заказов», не стеснялись «сливать» эфэсбэшникам своих конкурентов. Такая вот партизанщина. Что касается Гучучалиева, то в июле неизвестные застрелили его отца, а в апреле 2016-го Сиражудин получил пожизненное.

В течение лета 2013-го джамаат временно возглавлял амир Шамилькалинского сектора «вилаята Дагестан» Арсланали Камбулатов. По некоторым данным, он не нашел общего языка с рядовыми подпольщиками и уступил место своему молодому коллеге – Мураду Касумову. Сын милиционера, потерявшего в бою ногу, Мурад занимался дзюдо, а в свободное от тренировок время отжимал телефоны на улице. Позже он перешел к разбоям и угодил в шамхальскую колонию. Там на него обратили внимание люди, связанные с подпольем. Выйдя условно-досрочно, Касумов подрался с отцовскими сослуживцами и метнулся в лес. Амирствовал он не особо долго, но на пору его лидерства приходится всплеск убийств полицейских, которых, зачастую, расстреливали по двое-по трое за раз. 19 ноября Мурад и пара его подопечных ввязались в серию перестрелок с правоохранителями. К вечеру одного из «касумовцев» загнали в троллейбусное депо и там убили. Остальных окружили в частном доме. На следующий день строение взяли штурмом.

По сути, вслед за смертью Касумова стартовал финальный этап существования махачкалинской группы. Уже в январе 2014-го погиб следующий амир – Махмуд Алиев. Руслан Дарсамов, специализировавшийся на сборе «закята», т.е. военного налога, а попросту – на вымогательстве, протянул до декабря. Никаких громких вылазок в этот период совершено городскими боевиками не было.

И тут на авансцену вновь выдвинулся Камбулатов. К тому моменту он сделался видным лицом в подпольном расколе, поддержав кавказских моджахедов, присягнувших «Исламскому государству» (ИГ). В феврале 2015-го он назначил амиром воссозданной махачкалинской группы боевика-новичка, присоединившегося к террористам всего несколько месяцев назад, 24-летнего Ислама Магомедова. Соответствующий опыт у него практически отсутствовал. А вот у местных силовиков, научившихся щёлкать амиров, словно орехи, наоборот. Потому и уничтожили команду Магомедова очень быстро – в конце марта. В апреле погиб Камбулатов и в городе оставались лишь отдельные выжившие подпольщики, которых постепенно отстреливали. Прежние времена уходили в прошлое.

В августе в Махачкале возникла новая небольшая группа сторонников ИГ. Орудовала она в пригородном поселке Новый Хушет. Руководил ею бывший кадий (шариатский судья) ауховского джамаата Абдул Курбанов. Эти боевики успели убить троих полицейских, после чего сами полегли, угодив в засаду. В октябре в дагестанской столице сформировалась боёвка под началом Абдулгасана Абдулхаликова, ликвидированного в ноябре. В 2016-м появлялись и уничтожались другие маленькие группы – Камиля Магомедова и Гусейна Тагирова. А 11 апреля 2017-го в Кумторкалинском районе, у аула Талги, силовики изрешетили автомобиль с тремя моджахедами. Среди них был Ильяс Халилов – последний амир Махачкалы.

4.

Рано утром возле гостиницы меня ждала машина. Серая легковушка дагестанского филиала правозащитного центра «Мемориал» (признан иноагентом). Рядом стоял среднего роста мужчина, лет 35, водитель.

– Здравствуйте, Денис, – представился я.

– Марат, очень приятно.

Свернув налево у правительственного комплекса, мы оказались на Дахадаева, затем вырулили на Батыря и Танкаева, а там – на проспект Акушинского, длинную, в такой час еще пустынную, транспортную артерию Махачкалы, протянувшуюся на запад, к пригородному поселку Ленинкент. Далее дорога шла вверх, нужно было преодолеть хребет Тарки-тау.

– Вы, значит, журналист? – спросил Марат.

– Верно.

– В командировке?

– Не совсем.

– То есть?

– Ну, в командировку отправляют. А я сам.

– А кто билеты и гостиницу оплачивает, редакция?

– Нет, конечно. Я же не командированный, а в отпуске, фрилансер. Все за свой счет.

– Стоп, – посмотрел удивленно Марат, – вам это зачем, вообще, нужно?

– Просто интересуюсь темой.

– Ни хрена себе, – проговорил он и замолчал.

Тем временем мы преодолели хребет и пылили по равнине. И если до Буйнакска ничего особенного вдоль трассы не наблюдалось, то за ним стали попадаться группы «вэвэшников», патрулирующие шоссе, вновь начинающее «набирать высоту». В конце концов, асфальтированная лента достигла блокпоста, размещенного на въезде в гигантский, четырехкилометровый, Гимринский тоннель.

Внутри создавалось впечатление, будто находишься в метро, но несешься по рельсам не в поезде, а в салоне автомобиля. По соседней полосе, в противоположную сторону, то и дело пролетали грузовики и легковушки. На выезде яркий солнечный свет ударил по глазам и мы очутились на иной планете. От прежнего равнинно-холмистого пейзажа не осталось и следа. Кругом возвышались горные массивы, поросшие редким лесом и увенчанные скалами. Шоссе вилось по дну ущелья. Проехав охраняемый «блоком» поворот на старинный аул Гимры, наша «повозка» миновала безымянный маленький тоннель и чуть погодя затормозила у моста через реку Аварское Койсу.

5.

Прямо через дорогу уместилось между скал небольшое бело-синее здание Ирганайской ГЭС. А вот напротив… Напротив, за парой невзрачных кафешек и зелёным бесхозным вагончиком с надписью серым «Гимры», простиралось море грязи, усеянное деревянными обломками, среди которых возвышались несколько трехэтажных каменных домов с выбитыми окнами.

Это был посёлок Временный. Его воздвигли в 1980-х во время строительства ГЭС. Изначально здесь жили приезжие специалисты, задействованные на стройке. Когда станцию отгрохали, основная часть работников уехала или домой, или на другие объекты. Посёлок передали местным. Позже он официально стал кварталом аула Гимры.

Довольно долго силовики обходили Временный стороной. По большому счёту, до определённого момента, там не представляли себе в полной мере значения термина «зачистка». В отличие от обитателей многих иных дагестанских, чеченских, ингушских, кабардинских сёл. Но в сентябре 2014-го очередь дошла и до упомянутой гимринской окраины.

В середине месяца воинская колонна остановилась около поселка. В операции задействовали дагестанскую полицию и «вэвэшников». Они блокировали населенный пункт и начали подворовой обход. Электричество и воду отключили. 900 жителей согнали на импровизированный сборный пункт, разрешив взять лишь документы и минимальное количество вещей, а затем «депортировали» за пределы аула.

А потом на Временный обрушилась буря. Поселок обнесли колючей проволокой. Провели спецоперацию. В результате, по официальным данным, сгинули семеро боевиков. Правда, их имена так и не назвали, а видео или фото трупов никто никогда не видел. Параллельно велось самое обычное разграбление – из частных домов и квартир выносили всё, что могли поднять. Прочее – поломали. Стекла и двери выбили, стены исписали матом и разрисовали непристойными рисунками. Молитвенные коврики запихали в унитазы, кораны порубили. Кроме того, выкорчевали сады, огороды вытоптали, машины закопали, 16 домовладений разрушили бульдозерами.

Беспредел завершился ближе к зиме. Силовики ушли, оставив после себя полный разор. Весной 2015-го, когда я приехал, сельчане понемногу возвращались. Им предстояла почти пятилетняя борьба за компенсации. В конце декабря 2019-го сотни пострадавших получили свыше 58 миллионов рублей. За учинённый погром никого к ответственности не привлекли.

6.

Есть такое понятие – ПТСР, посттравматическое стрессовое расстройство. Более известное в России как афганский или чеченский синдром. Принято считать, будто им страдают только участники боевых действий, комбатанты. Но, на самом деле, проблема шире. В реальности, ПТСР поражает целые территории. По сути, все люди, оказавшиеся в зоне войны, являются его жертвами. Поселок Временный – ярчайший пример.

– А вот школа наша, – показывает сельчанка Джамиля на одноэтажное бетонное строение, поправляя выбившиеся при ходьбе рыжие волосы, – Они с нее табличку сорвали и прибили к коровнику. Но знаете, что меня больше всего задело?

– Что?

– У нас мемориал есть в честь участников Великой Отечественной и тружеников тыла. Там рядом с именами фото были прикреплен, фото бабушек и дедушек наших. Эти снимки исчезли во время зачистки. Кому они понадобились?

Выкрашенные в светло-розовый многоквартирники Временного на уровне первых этажей покрыты черными и синими черепами и свастиками. Позже сельчане, вернувшись, обнаружили в одном из домов на стене некрупную надпись на аварском «Простите». Говорят, ее сделал кто-то из местных полицейских.

Война плотно засела в сердцах и сознании горцев благодаря проявленной к ним жестокости.

– На улице не фотографируйте, – советуют мужчины.

– Почему?

– На окрестных высотах видеокамеры установлены. Следят. Откуда знаем? А перед вами сотрудница правозащитной организации приезжала. И как только прибыла, сюда сразу из администрации и УВД заявились. Пришлось ее переодевать и вывозить другой дорогой, чтобы они ее не обнаружили. Так что лучше не привлекать внимание.

Квартиры полупустые. Если где-то и осталась какая-то бытовая техника, то и она поломана. Шарапутдин, – сельчанин лет сорока, среднего роста, с проседью, – показывает у себя дома на стиральную машинку. У нее нет крышки.

– Для чего крышку оторвали? Непонятно, – произносит он, – Да мне, вообще, многое непонятно. У них зарплата по 70 тысяч. Для чего им мой телевизор, шторы, которые моя жена вешала? Для чего этим взрослым людям с хорошим доходом коляска моих детей, школьные учебники моих детей? У меня не укладывается в голове.

Там, где располагались деревянные строения, теперь груды развалин. Среди досок, земли и камней можно заметить чудом уцелевшую посуду, книги, детские игрушки.