Заманивая к алтарю

Прошло не менее десяти минут, прежде чем нам удалось привести себя в порядок. Ради своего же блага мы закрылись изнутри, чтобы больше никого не пугать и не портить демографическую ситуацию в стране, стали наводить красоту. Людка застыла у настенного зеркала с карандашом в одной руке и кусочком ваты в другой. Она пыталась придать своим стрелам прежний, воинственный вид, который был необходим ей для работы с трудными подростками и их горе-родителями. Я ограничилась зеркальцем из косметички и пудрой с помадой.

– Как впечатление? – не отрываясь от дела, поинтересовалась Людка.

– Чудак какой-то или шизофреник.

– Ты не права, подруга, – сказала Людки и укоризненно поцокала языком. – Если бы мне кто-нибудь предложил сходить в ресторан, я бы не отказалась.

– Ну, он много чего еще обещал, – резонно возразила я. – Но, как мне показалось, выглядел не настолько кредитоспособным, чтобы осыпать меня портретами, дарить рестораны и рисовать драгоценности. Тьфу, что я говорю, все наоборот, ну, ты меня поняла.

– Поняла, поняла, – хитренько протянула Людка, на секунду отвлекшись от своего занятия. – Пойдешь?

– Не знаю, – честно ответила я, так как сама еще была ни в чем не уверена. Гораздо больше в данный момент меня интересовало, достаточно ли я подкрасила губы или следует еще немного потрудиться. – Странный он какой-то, тебе так не показалось? Но с другой стороны, что я теряю? Мужик без ума от меня, где еще такого встретишь? К тому же, в этом ты права, в ресторан пригласил. Последний раз со мной такое случалось за миллион лет до нашей эры. Муженек точно ни разу в ресторан не сводил. Если, конечно, не считать рестораном столовую метизного завода, да и то туда мы ходили во время обеденного перерыва.

– А я ему почему-то не верю, – убежденно заявила Людка, своим заявлением вызвав и у меня приступ новых сомнений. Общаясь с подругой долгие годы, я привыкла доверять ее интуиции. Людка была настоящим ходячим детектором лжи, и мало кому удавалось обвести ее вокруг пальца. – Крутит он как-то, юлит. Про маму наговорил. Думаю, мама здесь не причем. Просто он действительно в тебя втюрился, но не знает, как к тебе подкатить. Вот и не нашел ничего лучше, чем выдумать душещипательную историю в надежде на то, что ты на нее клюнешь, как женщина.

– Жаль, что я давно уже не женщина, – вздохнула я. – Представляешь, недавно перед планеркой глава начал рассказывать какой-то пошлый анекдот. И внимания не обратил, что я сижу в зале. Так и сказал: «расскажу, пока женщин нет». А я в это время сидела за столом прямо рядом с ним. И ничего, даже внимания не обратил. Но только стоило войти секретарше, как он сразу заткнулся.

– А, так ты не дослушала тот анекдот? Жаль, я бы посмеялась. Короче, – Людка повернулась ко мне и, подражая строгой училке, ткнула в мою сторону карандашом, словно указкой. – Ты идешь на свидание или нет?

– Пожалуй, рискну, – ответила я после непродолжительных раздумий. – Вряд ли он станет приставать ко мне, зато поем и попью за чужой счет и потанцую в свое удовольствие.

– И то верно, – согласилась со мной подруга. – Но кое-что ты все-таки забыла.

– Что же?

– Скажи-ка мне, как его зовут?

Только тут я сообразила, что собралась замуж, пусть и фиктивно, за человека, имени которого не знала и в помине.

К любви я всегда относилась с трепетом. Это ни с чем не сравнимое чувство приходило ко мне раз двадцать в жизни. Впервые это случилось в детском саду. Воспитательница долго ругала меня за то, что я оттаскала за косы соперницу и полила ее стульчик обильным слоем клея. Но малолетний хахаль так и не оценил мои старания. Схожие проблемы поджидали меня и в школе. Соперниц на пути к счастью всегда хватало, расправлялась я с ними нещадно, и вскоре от меня стали шарахаться представители обоих полов.

И все же любовные переживания не обходили меня стороной. И всегда казалось, что наконец-то пришло то самое оно – единственное и неповторимое. Вот он, принц на белом коне, думалось мне. А через месяц-другой пелена спадала с моих глаз. Волшебный принц внезапно превращался в обыкновенного грубияна, напрочь забывшего все нежные и ласковые слова и невозмутимо протягивающего мне пакет с мусором или грязное белье.

Когда я вышла замуж, стирка мужниных носков автоматически попала в число моих обязанностей. Список домшни обязанностей, который негласно составил для меня муж, был огромен и ужасен. Никогда прежде я не готовила для других, не стирала и не мыла полы. Воспитана была так. Всю работу по дому мама брала на себя, не позволяя никому из домашних заниматься хозяйственными хлопотами.

Брак довольно быстро перерос в гражданскую войну. Противостояние с мужем продолжалась почти пятнадцать лет, то есть со времен первой брачной ночи. Собственно говоря, первая брачная ночь и стала для меня первым кошмаром, когда я сначала тщетно доказывала перепившему муженьку, что не целовалась у всех на глазах с гармонистом (хотя бы потому, что тот, упившись, большую часть свадьбы провалялся под столом, а его обязанности достойно исполнял старенький магнитофон), а затем отпаивала его крепким чаем, поскольку супругу стало невыносимо плохо.

С тех пор мы органически не переваривали друг друга. Поначалу никто не придавал этому большого значения, считая, что семейная жизнь такой и должна быть. И мы, и окружающие списывали постоянные скандалы на молодость, недостаток опыта семейной жизни и взаимострастную любовь. На самом деле никакой любви и в помине не было. Годы спустя мы единодушно пришли к выводу, что не подходим друг другу. Алексей подличал за моей спиной и уверял знакомых, что женился на мне, дабы оградить мир от происков такого исчадия ада, как я. Так сказать, сдерживал меня, чтобы я не натворила миру бед побольше. «Пусть лучше я умру, зато другие мужики не пострадают!», – не раз высокопарно заявлял он, неизменно заливая свои слова стопочкой водки.

Оскорбления в таком же духе сыпались на меня все чаще, изо дня в день. Без ответа их не оставляла. Супруг нравился мне все меньше, и вскоре стал вызывать примерно те же чувства, какие вызывает снег у эфиопа: сначала удивительно и радостно, затем – холодно и противно. Лесик отвечал мне взаимностью. Наверняка мы развелись бы и раньше, если б не дочурка. Мне не хотелось, чтобы Даша росла без отца. Но наступил момент, когда и это пожелание было благополучно забыто.

О любви я больше не мечтала. Мужики в нашем возрасте уже не те. Максимум на что их хватает – так это легкий флирт. Дальше разговоров дело не заходит. К тому же все окружающие мужики – давние знакомые. И ко мне, и к такой же разведенке Людке они относятся скорее как к привычному предмету интерьера, чем как к не потерявшим привлекательность женщинам. Обидно, но на обиженных, как известно, воду возят. Вот почему приглашение в ресторан, пусть и от невзрачного мужчинки, стало для меня лучиком света, подарившим робкую надежду на то, что не все еще потеряно, и жизнь еще не прожита…

По настоянию Людки, несмотря на то, что за окном, да и внутри кабинета, был всего-навсего вторник, я убежала с работы раньше положенного.

– Ты на задании, – инструктировала она меня перед тем, как отправить домой. – Я так всем и буду говорить. А сама срочно дуй домой, надень что-нибудь приличное. Дашке скажи, чтобы помогла собраться.

Людка как в воду глядела: Дашка оказалась дома. Она собиралась на ночную смену. Дочурка работала на швейной фабрике, хотя портнихой была никудышной. Но что делать, если другой работы с более-менее приличным заработком для молодой девушки в городе просто не было.

В преддверии бессонной ночи Дашка развлекалась. Из-за закрытой двери ее комнаты доносились приглушенные звуки музыки и голоса.

– Доча, я дома, – крикнула я, хотя с тем же успехом могла бы попытаться разбудить мумию фараона.

Разоблачившись и переодевшись, я с удовольствием приняла прохладный душ, который оказался как нельзя более кстати после удушающей уличной топки; затем перекусила, соорудив на скорую руку несколько бутербродов с колбасой и сыром и запив все это ароматным зеленым чаем. Только после этого я могла предаться размышлениям о предстоящем вечере.

Идея выдать себя за жену абсолютно чужого и незнакомого человека казалась мне абсурдной. Только полная сумасбродка могла отважиться на такое. Предположим, я соглашусь и приеду в чужой дом. Естественно, впаду в замешательство, но оно будет объяснимо, ибо по легенде раньше я никогда у шурина не бывала. Но все остальное сопряжено с очевидным риском. Играть роль супругов не так легко, как кажется на первый взгляд. Ведь сколько в семейных отношениях существует нюансов, мелких и вроде бы незначительных деталей, которые, однако, сразу бросаются в глаза постороннему человеку. Не так посмотришь, не то скажешь, не так себя поведешь – и все, пиши пропало. Да и сама аура взаимоотношений между мужем и женой абсолютно иная, нежели у обычной пары влюбленных. Тут, помимо любви, присутствует еще кое-что важное. И имя ему – быт.

Утренний посетитель производил впечатление параноика, но говорил грамотно и умело составлял фразы. В наши дни это большая редкость. Значит, далеко неглупый он человек. Может, специально дурнем притворяется? Зачем, чтобы произвести на меня впечатление?

Мучимая весьма противоречивыми размышлениями, я с головой погрузилась в недра шифоньера, содержимое которого ввергло меня в еще большее уныние. Я так давно не ходила с кавалерами в ресторан, что забыла, как это делается, и что надевают в подобных ситуациях дамы. Обычно, посещение ресторана было так или иначе связано с работой. То на семинар какой-нибудь пригласят, а он потом заканчивается оголтелой пирушкой в увеселительном заведении, то кто-нибудь из коллег юбилей отмечает…

В последние время все мое внимание было сосредоточено на обновлении гардероба дочери. О собственном гардеробе я почти не заботилась. Покупала, в основном, удобные вещи, нужные в быту и на работе, а не то, что могло бы произвести впечатление на окружающих. Приобретала блузки, брюки и пуловеры. Но в этом в ресторан не пойдешь, даже в Снежске.

Я с ожесточением рылась в шифоньере и отыскала несколько когда-то модных костюмов. Подумав, отложила их в сторону, полагая, что неприлично даме, которой делают, пусть и понарошку, предложение руки и сердца, принимать его в брючном костюме десятилетней давности. К тому же у меня возникли опасения, что я не влезу ни в один из них. Проверкой заниматься не стала, дабы окончательно не испортить себе настроение.

К вечерним платьям я боялась прикасаться, как к огню. Все они приобретались в ту далекую и незабвенную пору, когда постоянные ссоры с мужем поддерживали мой организм в отличной спортивной форме. Это после развода я дала слабину и немного погрузнела. Кроме того, настолько отвыкла от светских раутов, что совершенно забыла, как следует носить эти самые великосветские платья.

Наряды вылетали из шифоньера один за другим. Я придирчиво осматривала их со всех сторон и безжалостно швыряла за спину. Вскоре позади меня на полу выросла солидная куча тряпья, хоть секонд-хэнд открывай. Я готова была руки на себя наложить. Время неумолимо приближалось к восьми вечера, а у меня еще не было наряда, не говоря уже о прическе!

– Чем это ты тут занимаешься?

Я не слышала, как ко мне в комнату вошла дочь, и ее вопрос прозвучал сродни выстрелу. Должно быть, Дашкины гости разошлись по домам, а я, поглощенная своими заботами, этого не заметила. Интересно, как им удалось так тихо проскочить мимо меня? Обычно компания молодежи вываливается шумной галдящей гурьбой, и даже Людка за стенкой слышит, что мои гости расходятся. Дашка, не сводя с меня изумленного взгляда, спокойно собрала с пола разбросанное тряпье и водрузила его на кровать.

– Никак мы и правда кавалера нашли! – в ее глазах так и плясали, так и прыгали неугомонные озорные чертики. – И кто же он, если не секрет? Подпольный миллионер? Бандит? А может, известный спортсмен?

– Ну откуда, скажи на милость, в нашем захолустье может объявиться спортсмен? – не выдержала я. – Или миллионер! Он обыкновенный человек. Господи, я даже не знаю, чем он занимается!

– Значит, все-таки бандит, – довольно ухмыльнулась Дашка.

– Он меня в ресторан пригласил, – пожаловалась я дочери.

– И ты не знаешь, что надеть, – блеснула догадливостью моя дочь. – Это верный признак того, что ты к нему неравнодушна.

– Глупости! Мы знакомы всего несколько часов. К тому же я даже не знаю, как его зовут.

– Вот это номер! – восторженно запрыгала передо мной Дашка и захлопала в ладоши. – Ну ты, мать, даешь. Быстро это у вас получается. А выйти за него замуж он еще не предлагал?

– Предлагал, – честно призналась я, поражаясь проницательности дочери – в кого это она?

– И что ты ему ответила?

– Что подумаю.

– И то слава Богу, – с облегчением перевела дух Дашка. – А то все меня пилишь да укорами изводишь. А сама-то, ишь, седина в голову, бес в ребро!

– Дашка, не испытывай судьбу, жалеть не буду, а рука у меня, ты знаешь, тяжелая, – притворно пригрозила я и обречено отошла от шифоньера. – Лучше помоги наряд подобрать.

Еще битый час ушел на мою экипировку. Дашка старалась так, будто собирала меня то ли на войну, то ли в последний путь, что, в принципе, было одно и то же. Наконец, ее старания увенчались успехом. Я с удовольствием крутилась перед зеркалом, придирчиво разглядывая себя со всех сторон. Рядом с нахмуренными бровями застыла Дашка, насуплено созерцая дело рук своих.