Хроники Дракона в Нижних Подсолнухах

«Du, du hast, du hast mich…»[4 - Ты. У тебя есть. У тебя есть я. (Нем.)]

Вся глиняная посуда ударила оземь. Дракон, не ожидавший такого поворота, едва не обернулся ящером, но вовремя сдержался. Анника пищала от счастья.

– А теперь, по традиции, – возвестил староста, – вы должны все осколки собрать!

– Все?! – уточнил дракон, нервно оглядываясь на Аннику.

Та покачала головой:

– Сколько сможем.

Пока будущие молодожены ковырялись в осколках, соседи произнесли несколько тостов, и вновь грянула музыка. На этот раз даже в лесу с криками сорвались с веток птицы. В наступивших сумерках староста поднес дракону какой-то куст. Дракон, наевшийся местными обычаями, боязливо покосился:

– Это еще что за фитюлька такая?! Есть не буду, предупреждаю по-хорошему.

– Да что вы, господин дракон, – деланно обиделся староста, – когда ж мы вам зла-то желали. Этот цветок у дома посадить надобно, традиция такая.

– Ну раз традиция, – промямлил дракон, протягивая руку. Получив в ладонь с полсотни иголок, он взвыл нечеловеческим голосом так, что даже перекрыл оркестр. Пока местные разобрались, что к чему, дракон дважды обежал вокруг дома, тряся рукой. На третьем круге его перехватила Анника, сообразившая, что за куст подсунул староста. Пока вытащили все иголки, наступила ночь:

– Ну фто, фафать будете, ифи как, – осведомился младший Гогеншофт, которому на радостях выбили передний зуб.

– Будем, будем! Черт бы побрал вашего старосту, – прорычал дракон. Одним взмахом он вырвал шмат земли и с радостью опустил в него куст, представив себе физиономию старого Пантуса.

Под свет факелов население Нижних Подсолнухов разбрелось по домам в предвкушении главного действа. Музыканты обещали обновить репертуар, кузнец – пригласить заезжих мордоворотов. Пастор – начистить орган. С дракона взяли слово устроить пирошоу. И на этой мажорной ноте на деревню опустилась ночь.

Свадьба

От чего можно проснуться в день собственной свадьбы? От волнения, от надобности многое приготовить, от чувства утраты чего-то важного. Дракон проснулся от переливчатого колокольного звона. Пастор бил в колокол так, что его звон мог пробудить все рати небесные. Как натура увлекающаяся, у?держу он не знал, поэтому наяривать начал с раннего утра. Подскочив на кровати, дракон столкнул шерстистого носорога на пол и, пока кот спросонок ошалело водил по сторонам головой, бросился закрывать окно. Уронил горшок с геранью, ударился мизинцем ноги об угол кровати и, кажется, познал сущность бытия.

На шум из своей комнаты выскочила Анника. В руке невеста сжимала скалку. В ее глазах дракон прочел: «Кто виноват?!» По-видимому, что делать, она знала и так. Нужно будет познакомить ее с парой философов, решил дракон, любуясь избранницей. Та, заметив восхищенный взгляд, ударилась в краску. Но не успели молодожены открыть рот, как в дверь забарабанили. Шипя под нос нелицеприятные пожелания в адрес визитера, дракон пошел открывать. На пороге стоял кузнец с молотом и ржавой старой пилой:

– Я, эта, пилу вам приготовил. Вы не смотрите, что она старая, пилить замаетесь, – ни с того ни с сего объявил он. Дракон, только ставший узнавать людские обычаи, насторожился. В памяти невольно всплыла попытка сельчан его лечить. Желудок свело, как и в тот день. Кузнец тем временем продолжил: – А так я за тобой пришел. Пока невеста готовится, жениху в доме делать нечего. Не по-людски это.

Крыть было нечем. Повздыхав для вида, дракон отправился в кузню. Где и провел полдня. Когда же он вышел на улицу, деревню было не узнать. Подсолнухи преобразились. Повсюду была видна женская рука. Последние несчастные «добровольцы» подметали крылечки, вздыхая и вяло поругиваясь. Поперек улицы болтались гирлянды и факелы. Начиная от Анникиного дома, расставили столы, на которые запасливые жители выставляли еду, шнапс и квас.

И тут дракона пробил холодный пот: «Кольцо!» Обручальное кольцо, которое следовало торжественно надеть на палец при большом стечении людей, колокольный звон и пристальный взгляд пастора. Кляня все на свете, он обернулся крылатым ящером и взмыл в небеса. Пещера встретила его прелой листвой, скалящимися рыцарскими черепами и сыростью. И никакой кровянки. В ответ на это желудок бессовестно квакнул, требуя подачки. Дав ему мысленного пинка, дракон приступил к разбору завалов.

Никогда еще его собственная пещера с сокровищами не казалась ему бездонной. Поиски затягивались, нервы истончались, желудок в припадке бился о ребра, настаивая на своем. Капитулировав, дракон вспомнил о кольце бабушки, нежно любимой и почитаемой. Кольцо лежало в отдельной нише, словно ожидая своего выхода. Подхватив искомое, дракон кинулся вон, по дороге больно ударившись коленкой. Искры из глаз помогли рассмотреть выход. Черепа все так же скалились, от души потешаясь.

– Закопаю! – в сердцах рявкнул дракон, совершая вертикальный взлет. Звери, слыша это, попрятались.

Деревня встречала его гулом человеческих голосов и вялыми ударами в колокол. Пастор, видимо, все-таки притомился. Спикировал дракон к своей суженой под бравурные звуки оркестра, старательно выводившего:

Ты такая одна, никогда и нигде
Не встречал я такой красоты на Земле.
Меркнет рядом с тобой Луны полной свет,
Знает она – красивей тебя нет.

Пастор к тому времени затих окончательно. Поэтому, дослушав песню, молодожены двинулись к церкви. Анника была одета в красивое белое платье, в руках она торжественно держала букетик цветов, лично надранных драконом в саду принцессы. Потоптавшись на грядках, словно слон, дракон хотел оставить памятный след, но передумал, внезапно устыдившись. Поэтому ограничился тем, что сорвал все, до чего дотянулся.

И вот наконец молодые перешагнули порог церкви. Пастор сиял почти что ангельским светом. Особенно когда затянул первые строки Литургии Слова. У дракона в этот момент страшно не вовремя зачесалось за ухом. Но так как руки были заняты, пытка продолжалась.

– Возлюбленные мои, вы слушали слово Божие, напомнившее вам о значении человеческой любви и супружества. Теперь от имени святой Церкви я желаю испытать ваши намерения, – вещал пастор. Чесотка усиливалась.

– Имеете ли вы добровольное и искреннее желание соединиться друг с другом узами супружества?

– Да! – не задумываясь, ответили молодожены. Рука дракона замерла на полпути.

– Имеете ли вы намерение хранить верность друг другу во здравии и болезни, в счастии и в несчастии, до конца своей жизни?

– Да.

– Имеете ли вы намерение с любовью принимать детей, которых пошлет вам Бог, и воспитывать их в христианской вере?

– Да! – вопль радости полетел к небу, дракон почесал-таки за ухом.

– Отлично! – воскликнул пастор. – Ты, сын мой, встал на путь исправления! Теперь же протяните мне свои правые руки, – когда стола соединила их, дракон занервничал. Он слышал, что так бывает со всеми. Но это почему-то не успокоило.

Тем временем пастор объявил черед надевания колец. И дракон с умилением увидел, что Анника тоже приготовила ему сюрприз. Ее колечко в виде золотого свернувшегося дракончика выбило-таки скупую слезу из его глаз. Никто еще не дарил ему колец. Добровольно. До этого самого дня. А это значит около двухсот лет. Время, когда все приличные драконы обзаводятся своими собственными принцессами. Но нашему дракону в этом как-то не везло. До встречи с Анникой. Он истово переосмыслил свое существование, придя к мысли, что такая женщина стоит того, чтобы исполнять ее маленькие капризы и прихоти. Так как достоинства все равно перевешивают все ее причуды, и это даже если не брать в расчет кровянку.

В зале плакали, умилялись, строили планы, завидовали. Но молча. На выходе из церкви, по традиции, на голову Анники и дракона обрушился водопад зерна. Рыча и отплевываясь, дракон искал взглядом, кого бы сжечь, но невеста объяснила, что это специальный обряд для молодых.

– Люди, вы больные, – прошептал в ответ дракон, но это были только цветочки. Путь молодоженам преградили козлы, на которых лежало огромное бревно. Тут же рядом обретался и кузнец со своей пилой.

– Пилите, Шу… О нет, чего это я. Просто пилите, – пробасил кузнец. – Тем самым докажите, что вместе способны преодолеть любые препятствия.

Фраза, сказанная утром, наконец-то обрела смысл. Дракон покосился на Аннику:

– Тоже традиция?

– Угу, – обреченно пробормотала она, впечатленная размером бревна.

– Отлично, – буркнул дракон и спалил бревно вместе с козлами, а также бровями кузнеца. – Вот так мы справимся с трудностями.

– Ну… Дык… Эта… – расстроился кузнец, полночи тупивший пилу. – Можно, конечно, и так. А что?!

Молодые продолжили путь к столам, уставленным яствами. Гости, а это были все без исключения подсолнушцы, уже занимали свои места. Музыканты перебирали струны, настраиваясь на долгую ночь. Их угостили шнапсом первыми, чтоб веселей играли, – и понеслось:

Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далеком,
Я буду тебе женой.[5 - Русская народная песня.]

Молодежь пищала от удовольствия, но старики хмурились и требовали классику. Дракон ничего не смыслил в человеческой музыке, но вскоре и он не устоял. Оторваться от Анники и двадцати блюд было невозможно. Они счастливо смеялись, хотя дракон подозревал, что на этом традиции не закончились. И точно, как в воду глядел!

Только музыканты согласились уважить стариков, и над Подсолнухами полились первые аккорды «Wo de Nordseewellen»[6 - «Wo de Nordseewellen (Friesenlied)» – «Где волны Северного моря» (песня фризов).].

Кто-то ностальгически вздыхал, кто-то украдкой подливал шнапса соседу. Дракон снова удивился. Он слышал про Московию всякое, но главное, что там жутко холодно и медведи ходят по улицам. Медведей он недолюбливал, о чем и хотел сказать Аннике. Но вместо нее рядом с ним в белом платье сидел здоровый бородатый мужик, похожий на медведя. Он подмигивал ему, улыбаясь щербатым ртом. С перепуга дракон дал мужику в глаз, а когда тот обиделся, дал еще раз. Крик «наших бьют!» он не расслышал, но начало драки не пропустил. Между столами образовалась куча-мала. Староста смахивал скупые слезы, приговаривая: