Карфаген 2020. Апгрейд

Пятый уровень, восемь верхних ступеней зиккурата, населяют альфы: аристо и верховное жречество. Четвертый уровень, тоже восемь ступеней, – аристократы не пунийцы, ученые, политики, генералы, профессура, бизнесмены, бомонд, жречество. Снизу туда не пробраться, если нет соответствующего чипа с программой.

Начиная со второго уровня, везде установлены камеры, и чем выше, тем сложнее система защиты. С четвертого установлены системы, идентифицирующие личность по внешним данным, и при малейшем сомнении в принадлежности к высшей касте человека блокируют и перепроверяют. И систему не обмануть: на них работают лучшие программисты, сведения о человеке никак не подменить, потому что данные неоднократно дублируются.

Но мне не надо жить с ними там, наверху. Нужно всего лишь узнать, где именно обитает профессор, и наведаться в гости к нему в Юго-восточное поселение. На словах все просто, практически же – сложно реализуемо. Единственный способ подняться на четвертый уровень – пролезть по вентиляционным шахтам, и то не факт, что они сообщаются с нижними ярусами. Не имея схемы внутреннего строения зиккурата это сложно осуществимо. Значит, надо его где-то достать.

Даже если я это сделаю, мне нужно будет отыскать профессора, добраться до него, разговорить и, самое сложное – заставить деинсталлировать программу. Один шанс из тысячи, что все пройдет именно так, как надо. О том, что процесс необратим, я старался не думать. У меня появилась цель, правда, без понятия, как я все это проверну.

При мысли о том, что я навсегда останусь среди черноротых, хочется волком выть. Буду держаться за надежду.

Цель ясна, теперь надо определиться со средствами. Среди дечипированных нет тех, кто бы мне помог, да и если бы были, их сведения устарели.

Как упростить себе задачу? Притвориться черноротым, подобраться поближе к лифтам и тем, кто владеет информацией. Например, устроиться на производство, требующее мало-мальской подготовки и ответственности. Больше всего подходит цех корпорации «Тау», где паяют микросхемы. Там всегда требуются рабочие, и кого попало не берут. Цех находится ближе всего к середине зиккурата и лифтам, и если не добуду информацию сам, мне в этом помогут те, кто в курсе. А их определит программа, которая считывает сведения о каждом человеке.

Ловлю себя на мысли, что впервые радуюсь программе – она дает ощутимое преимущество. Например, вот идут двое мужчин.

Бакир, 25 лет

Уровень 1, ступень 3, рабочий сталелитейного цеха

Ясар, 22 года

Уровень 1, ступень 3, рабочий сталелитейного цеха.

Я знаю их имена, знаю, что они – рабочие и вряд ли опасны. При необходимости я могу обратиться к ним, прикинувшись их знакомым. А еще, когда я предотвращу пятьдесят преступлений, система меня наградит новыми возможностями, но это сейчас не самое главное.

Главное – устроиться на работу, чтобы проникнуть наверх. Соискателей проверяют, как – я без понятия. А у меня нет долбанной татуировки. Вообще, надо посоветовать нашим набивать Ваала подросткам, чтоб проще было мимикрировать, татуха ведь ни к чему не обязывает.

И сейчас ее отсутствие может здорово усложнить мне жизнь: себе на седьмом шейном ее не набьешь, просить кого-то – светиться, трикстеров ненавидят все, кроме совсем уж отмороженных маргиналов, которые не гнушаются нас нанимать для своих грязных делишек. Просить о помощи своих мне нельзя – я для них опасен. А устраиваться на конвейер рискованно, потому что вдруг будут проверять принадлежность к зверобогим. Вряд ли, конечно, но сегодняшняя случайность показала, что меня в любой момент могут раскрыть и ликвидировать.

Бесконечно длинный день плавно перетекает в ночь, набитую вопросами, как бездомный пес – блохами. Появляется ощущение, что кошмар затянулся, скоро я проснусь, и все закончится. Мне нужно где-то переночевать, чтоб не тащиться на собеседование овощем, сменить разрезанную одежду на ту, что закрывает шею…

Направляясь к люку, ведущему под землю, в цоколь, я понимаю, что просто ищу причины вернуться домой в гнездо, где я прожил три года и пустил корни. Сейчас там пусто. После каждой облавы стая меняет убежище.

* * *

На нашем старом месте ожидаемо никого нет. Генератор забрали, и приходится пользоваться фонариком. Столовая разнесена в хлам, трупы убраны, кровь смыта водой, хлынувшей из взорванной трубы. Всю мебель, вещи, тренажеры вынесли, осталось разбросанное по полу тряпье, и невозможно сказать, пострадал ли во время набега еще кто-то, кроме тех, кого убили у меня на глазах.

Отправляюсь в свою опустевшую берлогу с разрисованными стенами, проверяю тайник с флешкой: пусто. Хорошо. Техно подрастут и продолжат мое дело, а Гитель проконтролирует, чтоб мои последователи все делали правильно. Пользуясь врезкой, моюсь под холодной водой и мысленно прощаюсь со всем, что люблю. Завтра… Точнее сегодня утром начнется новая жизнь.

Будильник на наручных часах срабатывает в семь ноль-ноль, переодеваюсь в выцветшую футболку, пайту найденную здесь же, и, перекинув через плечо тощий рюкзак, выбираюсь на поверхность. Денег мне перепало чуть больше трех тысяч – с голоду не сдохну, а ночлег у меня есть. Миновав два жилых конгломерата, сажусь в метро и в дурно пахнущей толпе еду около часа, пытаясь структурировать план: устроиться на работу, найти людей, которые помогут со схемой вентиляционных ходов… но мысли снова и снова возвращаются к программе, сидящей в голове. Если бы на меня смотрел другой носитель, что бы он увидел? Леон, 31 год, без определенного места жительства, деклассированный элемент? Жаль, нельзя посмотреть на себя со стороны, а вот на других…

В общем, скучать не пришлось, я «познакомился» как минимум с десятком людей. Если не останавливать взгляд на человеке, то информация не считывается, но стоит сфокусироваться на ком-то определенном, и в мозгу появляется характеристика.

Включается интуиция, я чую неладное и осматриваюсь в поисках подвоха. К выходу пробирается невзрачный парнишка, вскользь поглядывает на пассажиров, встречается взглядом с вульгарно разукрашенной девкой, потом – со сморщенным мужичком. Останавливается. Чувствую его внимание и понимаю, что дело нечисто. Тут работает бригада карманников, их как минимум трое.

Невзрачный начинает пробираться прямиком ко мне, стоящему в середине вагона. Наверное, решил проверить мои карманы. Что ж, вперед. Наблюдаю за ним боковым зрением, но все равно получаю информацию:

Ахикар, 26 лет.

Уровень 1, ступень 1, деклассированный элемент.

Его предполагаемые сообщники: Ромина, 19 лет, Ияр, 38 лет – тоже деклассированные, в то время как почти у всех пассажиров есть профессия.

Вскоре становится ясно, что цель карманника – не я, а сонного вида молодая женщина, клюющая носом и периодически на меня заваливающаяся. Одной рукой она держится за поручень, второй – за раскрытую сумку, переброшенную через плечо.

Сообразив, кого Ахикар обозначил как жертву, его подельница начинает медленно пробираться навстречу.

Зафиксировано противоправное деяние!

Вот только разборок мне сейчас не хватало! Хоть по сторонам не смотри! Если просто дать в морду Ахикару, я не докажу, что он вор, и огребу сам, а учитывая, что я один, а черноротых полный вагон… Но если отморозиться, программа меня накажет дикой головной болью, и день пойдет насмарку.

Гадство! С щипачами вообще сложно: они не держат добычу у себя, сразу же передают ее подельникам: сложно взять их с поличным. Как же разрулить, чтоб не влипнуть? По идее, Ахикар должен передать украденное девке, а та – сморчку.

Ахикар особо не заморачивается: приваливается к жертве и трется об нее. Размалеванная прижимается ко мне, чтоб быть поближе к подельнику. Изображаю сонного, прикрыв глаза, а сам наблюдаю.

Жертва одергивает мини-юбку, толкает вора локтем, тот начинает возмущаться, что он ничего такого не делал, в это время размалеванная прет к выходу, протискивается позади меня, походя мазнув по моим пустым карманам, сует руку в сумку намеченной жертвы, вытягивает кошелек, еще что-то…

И я хватаю воровку, одной рукой сжимаю ее правое запястье, и она, ойкнув, роняет кошелек, второй – левое, и на пол падает стилет, который держала наготове. Происходит невозможное: в битком набитом вагоне вокруг нас образуется свободное пространство. Жертва хватает кошелек, прижимает к груди и голосит:

– Воры! – И вполне профессионально заряжает воровке с локтя.

Поднимается галдеж, но меня больше волнует подсвеченный красным силуэт Ахикара, до которого полметра.

Ты предотвратил преступление!

Осталось предотвратить 499 правонарушений.

Действую на опережение, встречаю вора серией ударов: обманный в скулу, левый прямой в «солнышко», крюк. Отбрасываю поверженного противника в толпу.

– Ловите подельника!

Несколько женских рук начинают его колошматить, а я рвусь к выходу, расшвыривая черноротых. И только стоя на станции и переводя дыхание, замечаю женщину, которой помог.

Арбелла, 22 года

Уровень 1, ступень 8, повар

Двадцать два года! Н-да, потрепала ее жизнь. Она стоит в нескольких метрах и растерянно моргает, а на меня обрушивается вся гамма ее эмоций: от недоумения и неверия в происходящее до благодарности и счастья. Столько радости, словно в сумке сама ее жизнь. Секунда – и ее счастье становится моим. Да я в жизни так ничему не радовался! Наверное, просто не умею… До чего же яркие у нее эмоции! И у меня благодаря ей.

– Зачем ты это сделал?

Ее слегка хрипловатый голос спускает меня на землю, я отделяю чужие чувства от своих, и волосы начинают шевелиться на голове. Я все понимаю: преступность на нижних ярусах зашкаливает, копы сюда являются, только чтобы зачистить район, если черноротые покусились на человека, обитающего уровнем выше. Чтоб хоть как-то бороться с бандитизмом и не рисковать, начали клепать крысоедов. Система мотивирует нас удовольствием, когда мы выполняем задание, и карает за неисполнение.

Но вот это вот – зачем? Какой смысл заставлять сопереживать тем, кому помог? Бесит, потому что это не я, мне всегда было пофиг на зверобогих, я против того, чтобы из меня делали кого-то другого.

– Эй, ты чего? – она проводит рукой перед моим лицом. – Так зачем?

– Отвали, а? – говорю я и гляжу в два оранжевых глаза приехавшей электрички.