Полюса

Глава 5

Утреннее солнце настойчиво проверяло на прочность плотно задернутые шторы. Казалось, миллиарды горячих микроскопических стрел вонзаются в окно, накаляют преграду, пытаясь проникнуть в затемненную комнату. Наконец, нащупав в складках препятствия брешь, солнце запустило лазутчика — мягко коснувшись стены, он замер на мгновение, и, ощутив прочность своего положения, начал уверенно набирать вес. Наливаясь золотом, лучик увеличивался, изо всех сил стараясь оставаться незамеченным. Он, крадучись, передвигался по шершавым обоям к полке с наградами за отличия в волейболе. Через мгновение лучик блеснул радугой на грани золотистого металлического кубка с надписью на основании: «Капитану команды Басову Даниле».

Обладатель кубка с удовольствием потянулся в постели, не без гордости щурясь от блеска яркого луча. Луч золотился и переливался, словно живой. Если смотреть на него не моргая, он гипнотической спиралью затягивал внутрь; лишая воли, засасывал в потаенные глубины, будто удав доверчивого кролика.

Вздрогнув, Даня очнулся. Что за наваждение? Дело не в яркости света: студент первого курса умеет спать в любом положении тела и в любое время суток. Что ему этот лучик солнца! Подумаешь, прокрался в комнату в такую рань и смеется, стреляя золотом в глаза, — просыпайся, мол, новый день идет! Даня еще раз потянулся, глубоко вдыхая вкусный воздух: вместе с лучом в комнате витал аромат чего-то вкусного, поджаренного на сковороде. Свежие гренки! Вот что его пробудило после напряженного дня!

Он прошел в ванную и по привычке умылся холодной водой. Закрытая кухонная дверь не может сдержать аромат готовящегося завтрака. Даня в ускоренном режиме сделал бодрящую зарядку и с нетерпением заглянул на кухню, даже не пытаясь подавить урчание в животе.

— Слышу, слышу, рычит мой медвежонок! Садись, почти готово.

— Ну, мам, какой медвежонок, — слабо запротестовал Даня, хотя в глубине души ему было приятно, — я уж взрослый давно.

— Для меня ты всегда останешься медвежонком, — улыбнулась мама, — наливай кофе.

Турка на плите издавала приятный гул. Когда кофейная шапка поднялась к краям, Даня через ситечко — терпеть не мог гущи — разлил терпкий напиток в чашки. Какое-то время ели молча. Да и о чем говорить, ощущая божественный вкус пшеничного хлеба, размоченного в молоке и яйце, затем поджаренного и посыпанного сахаром? Вот такие кулинарные чудеса происходят на старенькой кухне с потертой столешницей. Он в очередной раз дал себе обещание — во что бы то ни стало накопить на новую кухню. И обязательно сюрпризом. Возвращается она после работы, заходит уставшая на кухню — а там такое! Белые фасады, каменная столешница, новая посуда! Все сверкает! Впрочем, он еще не определился со стилем, может, ей не понравится. Нужно осторожно расспросить о модных веяниях.

Даня перевел взгляд на маму. В отличие от кухни она очень даже молодая и весьма симпатичная женщина. Каштановые волосы собраны высоко в конский хвост, на губах улыбка Джоконды — но вазы для цветов почти всегда пусты. Мама очень редко принимает подарки. Как и любого рода ухаживания. А ведь прошло целых десять лет…

— Сын, ты чего задумался?

— Да так… жую со вниманием — боюсь язык проглотить, — отшутился Даня.

Заговорщицки сузив глаза и отщипывая кусочек от гренки, мама загадочно посмотрела на него:

— Данька, давай честно — у тебя девочка появилась?

— П-ф-ффф! — он чуть не подавился кофе. — Ну, не, рановато пока для серьезных отношений. Я не отучился, не состоялся в профессии… Знаешь, как говорят сейчас — сначала карьера, потом остальное.

— Ах, да. Чего это я, совсем не современная стала! — засмеялась мама. — Ну-ну. Давай, карьерист мой, побежала я. Задержусь — отчетность надо сдавать, дедлайны горят.

— Я тоже задержусь, мам, — сказал Даня, вспомнив вчерашние приключения.

— Вот так и живем. Сын повзрослел, а я и не заметила! Да где заметить — видимся только по утрам, — со смехом воскликнула мама из прихожей. — Дверь не забудь закрыть!

Помыв посуду, он прошел в комнату и удобно расположился в кресле. Луч разросся, стал мощнее, уверенно заиграл на обоях, захватывая комнату в собственные владения. Даня резко поднялся и распахнул шторы. Так-то лучше.

Где-то под одеялом глухо заголосил телефон. Даня поднял подушку, скинул одеяло — пусто. Вроде бы из одеяла звенит. Он пошарил руками и нашел пропажу в пододеяльнике — надо же умудриться.

— Могу услышать Сергея? — пропищал женский голос из трубки.

— Он только что вышел, — Даня зевнул, с закрытыми глазами плюхаясь в кресло.

— Передайте пожалуйста, чтобы перезвонил, когда вернется.

— Он не вернется.

— Что-то случилось?

— Да ничего, просто нет никакого Сергея, — Дане надоело подшучивать. — Вы номером ошиблись.

— Ах, вот как, — голос растерялся, — неужели я неверно записала? Извините, всего хорошего.

— Подождите! Алло! — заорал Даня, его словно током ударило.

Остатки сна моментально слетели. На том конце возникла пауза, и Даня живо представил, как собеседница закатывает глаза за круглыми очками.

— Ага, Сергей, значит… Он же курьер, он же агент, он же…

— Ну ладно, ладно — прошу прощения, — он машинально выпрямился, — меня Данилой зовут.

— Отлично! Ты не инопланетянин к тому же? Чего уж, выкладывай все секреты!

— Да нету никаких секретов! Ну, больше нет.

— Говорила Герману Петровичу — не связывайся! Нет же, рейтинг ему нужен, — продолжала верещать девушка, но голос становился все мягче, — завтра чтоб как штык к десяти утра! И не забудь своего деда или кем он тебе приходится на самом деле...

Вот это удача! Даня ликовал. Да, пришлось немного приврать… Но разве это не стоило того, чтоб принять участие в съемке настоящей передачи? Ромашка будет счастлив такому подарку на предстоящий юбилей!

С трудом дождавшись окончания пар, Даня отправился к Смирновским. Представляя реакцию Риты, он хотел приукрасить победу. Слишком просто все оказалось. Будто действительно существовали знакомые на телевидении и все решилось пресным вечерним звонком. Даня ловил себя на мысли, что хочет увидеть восхищение во внимательных серых глазах. Хотелось остроумно пошутить, чтоб снова услышать заливистый смех, звонкими колокольчиками наполняющий старинную комнату. Он гнал эти мысли, забирающие его без остатка, выставляя их вон, но они тихой сапой проникали в сознание неведомым образом.

У подъезда сталинки Даня напряженно замер. Внутри слышались топот и крики. Шум нарастал. Резко распахнулась подъездная дверь, и с нечеловеческой скоростью из проема выскочил малыш в шортах и хищно огляделся, выбирая жертву. В следующую секунду он бросился за ближайшей бабочкой, отчаянно рубя воздух бамбуковым сачком. Придерживая дверь, Даня понимающе улыбнулся шалости малыша.

Прислушиваясь, он осторожно вошел в подъезд. Из консьержной доносился храп. Однако у бабули крепкий сон. Как у самого Дани после бессонной ночи на пятый сигнал будильника. Загадочная старушка: то возникнет из ниоткуда с расспросами, то не просыпается даже от детского визга. Но на рассуждения о странностях ее поведения не было времени. Перепрыгивая через две ступеньки, он взлетел на четвертый этаж.

— Да, уже завтра в десять ноль-ноль, — Даня с видимым удовлетворением кивнул Рите. — Роман Борисович, вас с нетерпением ждут с ценной информацией, которую вы можете поведать всему миру.

— Неужели получилось? Вот что значит связи! Премного благодарен, Даня. Не уверен, справлюсь ли… Да неловко, словно я напросился. Возможно, не стоит этого делать… — дрожащей рукой Роман Борисович вытянул из-под отворота халата миниатюрный фонарик и нервно затеребил его.

— Ба-а-лин! Режиссер лично в этом заинтересован! Зачем отказываться от мечты, когда вы почти у цели? Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и сожалеть, — Даня попытался воспроизвести услышанный когда-то афоризм.

— Действительно, дедушка, — Рита подняла голову над столом с аккуратно разложенными бумагами, — чем ты рискуешь? Данила проделал такую работу, не стоит обижать его. Я бы с удовольствием поддержала тебя завтра, но…

— Да-да, помню, тебе необходимо донести документы на факультет. Не беспокойся, Риточка. Пожалуйста, угости гостя чаем.

Было совершенно неясно, отчего так волнуется старый ученый. Резко поднявшись, он сделал несколько шагов по комнате и уставился в окно, сложив руки за спиной. Наморщив лоб, профессор погрузился в свои мысли так глубоко, что беспокоить его наивными разговорами было бессмысленно. Ему нужно принять решение, возможно, подводящее итог поисков на протяжении долгих лет. Требовалось намерение. Несмотря на неудачи и провалы, волевое решение идти до конца. Он медленно обернулся. Даня все понял, прежде чем тот произнес:

— Хорошо, я готов.

— Роман Борисович, я зайду за вами часов в восемь утра, нам до Останкино целый час ехать, — сказал Даня, украдкой бросая взгляд на Риту.

— Даня, спасибо за помощь дедушке! Какой ты… милый!

Даня почувствовал, что у него запылали кончики ушей. Но чем больше он обращал на это внимание, тем сильнее разгорался пожар, спускаясь к щекам. Надо же, почему-то в общении именно с ней он терялся, хотя старше на целый год! От осознания этого Даня смутился еще больше.

Оставив недопитый чай, он извинился и спешно покинул квартиру Смирновских, ссылаясь на рабочий график. Действительно, он все чаще стал задерживаться к началу смены, на что Шеф реагировал тихим ворчанием. По крайней мере, так рассказывала Людмила.

Тихо спустившись на первый этаж, Даня с удивлением отметил отсутствие Аглаи Федотовны. «Вот странная бабка, — подумал он, — то ругается, то спит, а уходишь и вовсе отсутствует. И зачем ее держат?»

Следующим утром Даня жестоко расплачивался за вчерашние мысли. Пара черных пластиковых ведер с белыми каракулями и швабра с серо-бурым мотком были предупредительно выставлены у входа в подъезд. Видимо, Аглая Федотовна решила помыть полы в самый неподходящий момент. У Дани заныло где-то в груди.

— Ну, пожалуйста, пустите, меня ждут!

— Как полы топтать, так он мастак, а как баушке помочь, так ждут его! — упершись руками в бока, Аглая Федотовна стояла в дверном проеме, буравя Даню немигающим взглядом.

— Так это не я!

— Я, не я... Разберись-ка сперва, кто ты есть такой. Опосля баушку отвлекай. Иди-кось, воду вылей, — она указала Дане на ближайшее ведро.

— Вы издеваетесь? Уже четвертое ведро заставляете выливать! Зачем вы воду набираете?

— Набираю, значить, так надо. Штожа мне предлагаш — сухой тряпкой полы мыть?

Даня схватился за голову и сделал несколько шагов в сторону. «Вот незадача! Надо уже взять номер телефона у Риты! Что же делать?» — замелькали мысли в голове.

— Даня! — раздался знакомый голос. — Да вот же я, наверху!

Запрокинув голову, Даня увидел высунувшееся из окна кольцо пышной шевелюры с лысой макушкой.

— Что же ты не заходишь? А? Не слышу!

— Роман Борисович! Нам бы поторопиться, режиссер ждет! — крикнул Даня, даже не надеясь попасть в подъезд.

— Хорошо, уже бегу! Спускаюсь!

Консьержка куда-то испарилась. Не иначе, отправилась оттирать натоптанные полы. Через пару минут из подъезда показался высокий стройный франт в коричневом твидовом костюме-тройке. Постукивая черной лакированной тростью, джентльмен, мягко ступая туфлями, проворно подошел к Дане, чуть наклонил голову и коснулся ободка шляпы.

— Ну, Ромаш… Э-э, Роман Борисович, вы словно в английский клуб собрались!

— Я тебя умоляю, надел что было под рукой — очень спешил, — профессор был явно польщен. — Знаете ли вы, молодой человек, какое значение имели клубы для английских джентльменов? Едем, по пути расскажу.

Желание нажаловаться на консьержку исчезло. Да и не хотелось портить Роману Борисовичу начало дня бытовыми дрязгами.

По дороге профессор рассказывал, как в семнадцатом веке английские клубы стали зарождаться с шумных кутежей, пьяных дебошей и сомнительных выходок, которые в свое время считались верхом остроумия. И только в девятнадцатом столетии джентльменский клуб окончательно сформировался в виде стандартизированного заведения с определенным набором помещений — рестораном, курительной комнатой, комнатой для карточной игры, гостиной для отдыха и библиотекой.

Уверенно, будто лично принимавший участие, Роман Борисович излагал, как из мест развлечений и кутежа клубы превращались в бастионы снобизма, куда посторонним вход заказан. Далее количество клубов стало сокращаться, а доступ в них — ограничиваться. Английский клуб вошел в историю как место, где молчаливые джентльмены в безупречных смокингах меланхолично курят трубки или, усевшись в кожаных креслах перед камином, читают вечернюю «Таймс». Но такими лондонские клубы стали лишь к концу Викторианской эпохи.

Даня удовлетворенно отметил готовность профессора к интервью.

За разговорами достаточно скоро оказались у подъезда № 17, где Стелла уже нервно переминалась с ноги на ногу.

— Ну наконец-то, ждать запарилась! — пробурчала она вместо приветствия. — Шагом марш за мной!

Даня ожидал иной реакции на щегольский вид своего «дедушки», но девушке-помрежу было наплевать. Сколько ни плутали они по лабиринту коридоров, никто на гостей даже не обратил внимания. Телевизионщиков мало чем удивишь, но все равно было немного обидно.

Чем ближе подходило время эфира, тем профессор становился рассеяннее. В задумчивости почесывая выбритый подбородок, он свернул в другой коридор и не заблудился только благодаря громкому голосу своего сопровождающего.

— Роман Борисович, чего вы так волнуетесь?

— Думаю, не напрасно ли я втянул тебя в эту авантюру. В моих неумелых руках информация может быть опасной.

— Да ладно прибедняться, это у вас неумелые руки? Вы же профессор! А мне только на пользу пойдет, скажем, для опыта будущей профессии.

— Хорошо, хорошо. Сам не знаю, что на меня нашло, предчувствие какое-то… — виновато улыбнулся он.

— Обидно даже, Роман Борисович, — Даня решил сменить тему разговора.

— Что такое?

— Вы так… красиво оделись, а они даже вида не подают.

— Хм… Во-первых, они телевизионщики: для них всевозможные костюмы — дело обычное, — невозмутимо ответил профессор, — во-вторых, я одевался исключительно для себя — мне так комфортнее, я чувствую себя увереннее, понимаешь?

— Угу. Когда надеваю голубые джинсы и белую футболку — мне тоже кажется, я неотразим!

Они переглянулись и захохотали.

— Хорошее настроение — это знак! — из-за угла выросла громадная фигура Германа Петровича. — Стелла! Где тебя носит?! А, ты здесь. Все готово?

— Можно начинать, Герман Петрович.

Даня представил Романа Борисовича, после чего режиссер направился в студию.

— Времени у нас мало, к тому же вы несколько задержались, — он говорил негромко и, казалось, сдерживал раскаты грома в груди, — поэтому начнем писать. Сделаем пару дублей, потом вырежем, смонтируем как надо.

Роман Борисович уверенной походкой прошел в студию и уселся на указанное Стеллой место, залитое светом софитов. Даню попросили остаться за пределами студии. Издалека он наблюдал, как ведущий поздоровался с профессором за руку, и они о чем-то переговорили. Потом пришли гримеры.

Лекцию о гриме Даня помнил с первого курса, потому что это действительно интересно: в отличие от человеческого глаза, при переходе на крупный план камера сохраняет резкость, поэтому естественная смазка кожи придает носу, лбу и подбородку жирный блеск. Блеск укрупняет и утяжеляет лицо. Кроме того, от резкого освещения лицо кажется полнее, поскольку отражает свет, как при ярком солнце. Лысые головы сияют, как сигнальные бакены. Тут он заметил, как Роману Борисовичу стали гримировать макушку, и прыснул в кулак.

Началась съемка. Даня прокрался поближе, встал за зрительскими креслами и прислушался.

— … и у нас в гостях профессор Роман Борисович Смирнов!

«Смирновский! Вот идиоты!» — подумал Даня и готов был выскочить из укрытия, но, вспомнив слова режиссера о нескольких дублях, сдержался.

— Расскажите, Роман Борисович, как давно вы стали замечать неопознанные объекты? — заворковал приятным бархатистым баритоном ведущий.

Профессор сухо кашлянул в кулак и поправил галстук.

— Вы знаете, уже пятьдесят лет я занимаюсь научными изысканиями и доказательством существования древних цивилизаций. Замечу, цивилизаций высокоразвитых, представители которых общались на расстоянии, телепортировались и перемещали любые предметы силой мысли.

— Так какие же доказательства существования НЛО вы имеете?

— Если говорить о непознанном, безусловно, имеются неопровержимые факты о ином положении экватора и земной оси. Все изменилось около десяти тысяч лет назад! Но не НЛО явились причиной, нет. Все было проще и происходило тут, на Земле. Причиной глобальных изменений стала великая раса людей, населявшая нашу планету в то время. О, это были гиганты разума. Они достигли небывалого, поразительного расцвета технологий… У них было все. Все, кроме человечности.

— Итак, вы хотите сказать, НЛО — секретные разработки некой расы? — ведущий начинал волноваться. — Вы это хотите сказать, не так ли?

— Вовсе нет. Причем тут НЛО?.. Тайна заключалась в том, что группа людей, посчитавших себя избранными, не пожелала делиться высокими технологиями. Возомнив себя единственными достойными продолжателями расы и пользователями природных ресурсов, они тайно договорились поделить между собой сферу влияния на континенты, государства, народы. Вы спросите, как же бóльшая часть населения допустила это? Так вот. Чтобы избежать сопротивления, заговорщики устроили мировую катастрофу!

Ведущий послал кому-то взгляд поверх гостя и едва заметно пожал плечами. Тем временем профессор продолжал:

— Катастрофа повлекла сдвиг земной оси, который вызвал повсеместное извержение мощных вулканов, изменение линии экватора. Солнце на долгие годы скрылось за тучами пепла и сажи. Моря выплеснуло из берегов, словно суп из чашки. Произошел Всемирный потоп. Многие страны просто смыло толщей воды. Человечество было практически полностью уничтожено. А немногие выжившие отброшены в развитии на многие тысячелетия назад. Чудовищный, ужасный поступок. Вы понимаете, ради чего он был совершен?

— По правде сказать, уважаемый Роман Борисович, многое в вашей речи требует разъяснения. Ваша, так сказать, нестандартная точка зрения отличается от привычного понимания мира. Как должен поступить наш зритель, чтобы вас понять?

— Нужно отказаться от источника обычного восприятия мира. Сделать шаг в сторону и посмотреть на происходящее под иным углом. Иногда даже полезно выключить телевизор.

Ведущий поморщился.

— Хорошо, вернемся к вашему рассказу о некрасивом поступке избранных. Для чего же сдвигать земную ось? — настороженно спросил он.

— Власть! Ради власти и уверенности в собственном существовании!

Даня заметил, как ведущий подал знак на камеру.

«Стоп!» — прозвучала команда, и ведущий снова обратился к гостю.

— Разве Сергей не пояснил суть передачи?

— Простите, кто?

— Агент, с которым вы пришли.

— Какой агент? Я пришел с Данилой!

— С кем?!

Герман Петрович подошел к ведущему, тот что-то шепнул на ухо. Затем режиссер наклонился к Стелле, она кивнула и скрылась за декорациями.

— Итак, продолжим. Что впоследствии предприняли эти… избранные?

— Земля была сильно разрушена. Солнце исчезло с небосвода, а вода громадными волнами хлестала планету. Чтобы переждать буйство стихии, избранные распределились в заранее устроенных скрытых подземных локациях на новых плюсах земли, как наиболее безопасных и защищенных. В том числе от потенциального приближения случайно выживших, тех немногих, укрывшихся в пещерах на вершинах гор. Возникла необходимость в новом источнике энергии. Вы считаете, нет более жестокого преступления, чем учиненная ими катастрофа? О, нет! Они не остановились на этом! Уверовавшие в собственную избранность, считающие себя богами, они нашли изощренный выход. Даже представить себе не можете всю его чудовищность! Итак, пользуясь сохранившимися технологиями, они искусственно создали…

— Сережа! Или Данила, как тебе удобно, — Даня вздрогнул и обернулся. Невесть откуда взявшаяся Стелла стояла в метре от него и улыбалась, прижимая к груди папку «Монтажные листы».

— Просто интересно стало, как передачи снимают… Надеюсь, не помешал?

— Что ты, конечно, нет! Съемка идет, а мы агентский договор не составили, — Стелла сделала брови домиком, опустив уголки губ, — пройдем со мной, тут недалеко…

Даня посмотрел в сторону залитой софитами студии.

— Не беспокойся, все будет в порядке! Это просто формальность! — она озорно протянула руку. — Идем же!

Даня нехотя поплелся, пару раз обернувшись, окинул взглядом место съемки. Достав из кармана комбинезона большой сувальдный ключ, она подошла к обитой мрачным коричневым дерматином двойной двери с табличкой «Тихо! Идет запись!»

— А это наша переговорная! — чересчур любезно объявила Стелла, проворачивая ключ. Электрический свет залил студию звукозаписи, напоминающую скорее заброшенную кладовую без окон, заставленную разбитыми треногами, штативами, обломками софитов и прочей пыльной рухлядью. Стены щетинились обрывками шипов акустического поролона, а посередине находились небольшой стол и табурет.

— Ой! — Стелла прижала ладони к щекам. — Бланк забыла! Располагайся, я мигом, — и шмыгнула за дверь.

…Помреж задерживалась. Решив размять затекшие ноги, Даня поднялся с твердого табурета и толкнул внешнюю дверь. Она не открывалась. Видимо, за внутренней дверью он не услышал, как захлопнулась основная. Вероятно, от сквозняка. Взявшись за ручку, Даня изо всех сил начал дергать ее туда-сюда, но дверь сидела будто бетонная плита — надежно, как в сейфе

«Заперли!» — мелькнула мысль, и с криком Даня начал колотить ногами и руками по дерматиновой обивке. Чем дольше он так делал, тем больше это казалось попыткой со дна океана докричаться до берега. Пару раз слыша глухие звуки ругани за дверью, он тщетно начинал ломится в нее.

«Ромашка! — мучительно кольнуло в груди и холодок пробежал по спине. — Что они задумали?»

Лихорадочно выхватил телефон из кармана джинсов — нет сигнала. Сети нет вообще. Наверное, специальная обивка стен от электромагнитных помех. Вконец обессилев, он опустился на пол.

Через пару часов скрипнул замок. Даня подскочил и чуть не столкнулся с парнем в синей униформе.

— Что вы тут делаете? — опешил парень.

— Нет, это вы что вытворяете? Совсем обалдели? Где Стелла?!

— Э-э, съемочная группа давно разошлась…

Даня стремглав выбежал из кабинета, случайно задев парня плечом. Действительно, студия погрузилась в темноту, лишь пара человек в синей униформе делали уборку. Заглянув за декорации, откуда в прошлый раз появился Герман Петрович, Даня выбежал в коридор. Сердце усиленно билось, мысли лихорадочно носились в голове.