Благое место

Мимо меня, словно слайды, мелькали вольеры. Многие из них собирали довольно большие группы посетителей, что-то оживленно обсуждающих. Несколько раз я прислушивался к разговору, но так как все эти персонажи были мне не знакомы, я так и не разобрался, чем же конкретный песик или кошечка так привлекают к себе внимание.

Наконец я добрался до первого вольера с живым человеком внутри. В его довольно просторной комнате был целый городок с разнообразными лестницами и перилами, качелями, скамейками и прочими похожими конструкциями. Я остановился и стал наблюдать. Молодой мужчина за стеклом, нескладный, с каким-то отстраненно пустым лицом, старательно залазил на очередное препятствие. И каждый раз он валился с него, то неуклюже зацепившись и сорвавшись, то поскользнувшись и растянувшись на довольно грубом бетоном полу, а то и просто угодив промежностью на перила. Чем доводил молодую аудиторию, от подростков до малышни у стекла, до неистового смеха. Они буквально катались по полу, тыкая в него пальцем. Посетители же постарше напротив, кто-то сопереживал, кто-то качал головой, не разделяя восторгов от этих глупых кульбитов. Безучастным не был никто.

Я прошел дальше, пропуская вольеры с непонятными мне персонажами. Все они непрестанно о чем-то болтали с публикой толпящейся перед стеклом их вольеров. Слушать их я не стал.

Совершенно гадким я нашел вольер, где посетители кидали мусор и остатки еды в молодого человека. Тщедушный, неухоженный, с нелепо перемотанными изолентой дужками очков постоянно сползающих с переносицы, которые он старательно возвращал пальцем, он производил жалкое впечатление. Он сидел в самом углу, уже даже не отбиваясь от летящих в него жестяных банок и огрызков фруктов. Я было решил пресечь это безумие, но невозмутимый вид охранника стоявшего по близости, заставил меня повременить и разобраться в чем тут дело. На невысокой тонкой подставке с описанием вольера, давалось исчерпывающее описание "экспоната". Там же был прописан регламент, что позволялось, что нет. Раздраженный этим безумием я как можно скорее перебрался к следующему вольеру. Забегая вперед, скажу, что позже встретил еще несколько подобных, только там "экспонат" старательно отбивался, кидаясь мусором в ответ. Желающих было не много. Еще я встретил аттракционы, где молодые девушки и парни старательно огрызались в словесной перепалке с посетителями. Видимо там можно было поучаствовать во вполне правдоподобной склоке. Я, не задерживаясь, проходил мимо таких вольеров.

Следующий вольер, что привлек мое внимание ярким светом софитов и обширным внутренним пространством, сопоставимым с парой обычных вольеров, чем-то напоминал сцену. Внутри расхаживал высокий, статный мужчина. Длинный плащ, сплошь покрытый стразами и яркими разноцветными камушками, которые при свете софитов переливались бесчисленными красками. Головной убор, похожий на корону, инкрустированный дорогими камнями и драпированный пышными перьями, не то павлина, не то страуса. Он, о чем-то оживленно говорил по телефону, меряя широкими шагами пол вольера. Его сапоги, так же обильно украшенные камнями, смотрелись очень нелепо и забавно на фоне мятой соломы разбросанной на полу. Я улыбнулся и прошел мимо.

Я снова позволил себе остановиться у вольера, отдаленно напоминающего песчаный пляж на тропическом острове. Разумеется это и близко не было похоже, но мягкий белый песок на полу, мягкий свет льющийся сверху. Кадки с экзотическими растениями и полосатый шезлонг, располагали к такой фантазии. Там за стеклом, в шезлонге, я увидел симпатичную девушку. Она направила на себя камеру телефона и жеманно улыбаясь, делала снимки, время от времени поправляя волосы или обильно хихикая на камеру.

У следующего вольера стояли три совсем юных девчушки. Восторженно, едва не дрожа от возбуждения, они о чем-то ритмично перешёптывались и с плохо скрываемым восхищением, глядели за стекло. Я тоже заглянул. За рамой вольера сидел молодой человек. Мне сразу бросились в глаза его неестественно большие губы, отчего его улыбка больше напоминала оскал боксера с чрезмерно выпирающей капой. Волосы его были выкрашены в яркий розовый цвет. Он сыпал бессвязными скороговорками, сопровождая их кривлянием на камеру телефона. Он мне чем-то напомнил девушку в соседнем вольере, по этому я подумал, что они одного вида.

Одна из секций запала мне в память. К тому времени я порядком устал, мой интерес сошел на нет и я проходил мимо вольеров, почти не заглядывая внутрь. Но не в этот раз. Словно какой-то древний инстинкт заставил меня встать как вкопанному. Сердце мое учащенно заколотилось. За стеклом сидела роскошная девушка. Она просто сидела, слегка откинувшись назад на кожаном диванчике, что можно встретить в ресторанах. Высокая, с выставленными напоказ изящными ножками. Ее белокурые волосы обрамляли безупречное лицо с пухлыми губками. Я стоял завороженный ее красотой, не в силах отвести взгляд, но она только хлопала глазками, надувала губки и играла волосами, словно взгляды всего мира в этот момент были устремлены только на нее. Я даже невольно оглянулся, но кроме меня никого здесь не было. Это сбросило мое оцепенение. С легким недоумением я направился дальше.

Последний персонаж возможно занял у меня больше всего времени. Как на всякой дрянной выставке, располагая конкретным временем, вы более дотошно рассматриваете все, что в конце, точно понимая каким свободным временем располагаете. Здесь я оказался не один. Тучный мужчина, с напряженным, немного раскрасневшимся лицом, внимал фигуре за стеклом, время от времени кивая и вытирая платком складки на лбу. Одетый в видавшую виды одежду, но аккуратно выглаженную и опрятную. Выправкой и повадками, он напоминал не то бывшего чиновника, не то служивого. Стоя там, перед вольером, он сжимал кулаки после всякой громкой реплики за стеклом и вообще выглядел довольно воинственно.

Я заглянул внутрь. Напротив стоял холенный мужчина, солидного возраста, в изящном и судя по ткани, довольно дорогом костюме, сшитом очевидно на заказ. Ибо настолько ладно смотреться на очевидно небезупречной в силу возраста фигуре, может только костюм сшитый на заказ. Лысеющий, но аккуратно подстриженный, с лоснящейся от ухода кожей, он о чем-то деловито рассказывал. Его руки, как руки дирижёра, двигались под аккомпанемент его голоса, совершая ритмичные и лаконичные движения. А голос, глубокий, ровный, тренированно-складный, буквально завораживал и вводил в транс.

Я послушал некоторое время, но не услышав ничего вразумительного, решил поговорить со свои соседом.

– Простите – негромко обратился я к нему и слегка коснулся локтя.

Мужчина вздрогнул, словно был выведен мной из транса, но не потеряв чинного достоинства, обернулся ко мне и спросил: