Лошадь

– Не трясись тебе говорю – крикнул доктор – Если не успеем, нам конец.

Доктор с поразительным самообладанием работал скальпелем внутри и когда он закончил, несколько артерий внутри были сшиты между собой в причудливую сеть. Доктор отстранился от тела кобылы, достал из саквояжа белое полотенце и вытер руки.

– Теперь иди туда – он указал на место с другой стороны от тела лошади. Сюда не смотри, прокляну!

Кучер, побелевший от страха, покорно встал и отошел в сторону на непослушных ногах. Будь его воля, он бы вообще дал стрекача, но страх перед кровожадными хищниками и еще больший, суеверный, перед доктором, держали его словно на привязи.

Наконец пришла очередь серебряной коробки, горящей зловещим огнем. Доктор открыл ее крышку и извлек наружу пару стеклянных пузырьков, горящих словно светляки. Он снова приник к брюху кобылы. Возился он недолго.

– Хватит – отстранился от туши доктор. В несколько торопливых стежков он сшил брюхо лошади и подошел туда где стоял кучер, держа в руках шкатулку. Кучер лишь зажмурил глаза и обхватив свою палку-палицу трясся от страха.

– Теперь самый важный этап – глухо пробурчал доктор, больше для себя.

Коротким разрезом он вскрыл затылок лошади. Небольшим молоточком сделал несколько отверстий в гладкой кости черепа, большим зубчатым ножом завершил отверстие и осторожно извлек черепную кость.

Новая волна аромата свежей крови снова заставила волков взвыть. Волки уже окружили путников плотным кольцом и осторожно, шаг за шагом сжимали его, алчно лая зубастыми пастями.

Следующей доктор извлек причудливую запонку с золотыми нитями, идущими к шкатулке. Осторожно, кучеру даже показалось, что доктор на время перестал дышать, он сунул запонку в отверстие в черепе и сразу отпрянул назад. Но ничего не случилось.

– Это не важно – снова пробурчал доктор себе под нос.

Он быстро скидал вещи в саквояж и крикнул кучеру:

– Времени нет. Седлай!

Сам он отрезал клок шкуры и плотно заткнул отверстие в черепе лошади.

– Да как же я? – промямлил кучер.

– Как хочешь, но лучше седлай!

Кучер принялся одевать оглобли и сбрую на мертвую лошадь. Дело у него не ладилось, руки тряслись от холода и мрачного предчувствия, что седлать мертвую лошадь не к добру, но страх перед скорой и мучительной смертью придал ему сноровки.

– Готов? – спросил доктор.

Кучер испугано замотал головой.

Доктор вскочил в сани и крикнул кучеру:

– Ну же! Пошевеливайся!

Последняя пряжка, в насквозь промерзших и от того непослушных руках кучера, никак не хотела застегиваться. А в ней-то все и дело. Не пристегнешь и далеко не уедешь. Да и не не каждый день седлаешь мертвую лошадь, лежащую на земле. Не мудрено, что получилось не сразу. А еще то чувство, что вгоняет в дрожь. Не-то, что предрекает неминуемую гибель от диких зверей, а то, что порождают жуткие манипуляции доктора. До того жуткие, что больше походят на ритуалы язычников-ведунов из старых легенд, нежели на труд лекаря.

Наконец тонкий ремешок проскользнул через сбрую и надежно сцепил ее.

– Готово доктор!

– Живей на козлы, дурень! – крикнул доктор – Иначе нам не несдобровать.

Кучер подскочил, в пару прыжков добрался до саней и грузно шлепнулся на свое место.

Первый волк, вожак стаи, уже подобрался вплотную и теперь вцепился в шею кобылы, проверяя – жива ли? Остальные только и ждали его призыва, чтоб ринуться к добыче и разом покончить с неосторожными путниками, решившими проехать через лес в такое темное время.

И тут от коробки раздался щелчок, это доктор привел ее в действие. По тонким золотым нитям, к голове лошади метнулась паря ярких зеленых молний.

Туша кобылы вздрогнула, но и только.

Доктор снова щелкнул.

– Ну же! Поднимайся!

Еще одна яркая вспышка и кобыла вздрогнула еще сильнее. Глаза ее, внезапно широко открылись и загорелись магическим зеленым светом, чего доселе за кобылой не водилось. Она с невиданной прытью вскочила на дыбы, угодив вожаку стаи копытами прямо в лоб. Тот отскочил как ошпаренный и визгливо, как старый кобель, завертелся волчком в снегу.

Кобыла с диким ржанием рванула вожжи, да так, что кучер от неожиданности повалился назад, в ноги к доктору.

– Ну же! Держи крепко! – крикнул доктор.

Кучер не отпустил вожжи, его единственную связь с лошадью, он на карачках, схватившись за облучок, но удержался и теперь управлял несущейся лошадью.

А она помчала, так, как не могла бежать в лучшие свои годы. С диким, жутким ржанием, гнала она, что есть мочи, обгоняя поземку, раскидывая копытами снег.

И вот уже конец леса, а лошадь все несет. Волчий вой уже стих далеко позади. Кучер уже не погоняет, он вцепился в облучок и трясется, не то от холода, не то от страха. Лишь с надеждой смотрит вдаль, не покажутся ли там спасительные огни поселения.

Доктор закутался в шкуры. Он крепко задумался и совсем не смотрит по сторонам. Его словно что-то тревожит и мешает радоваться спасению.

Лес прорядился, дальше обширное поле, а там и до деревни рукой подать.

И вот наконец деревня. У дома барина жгут огромный костер. Зарево от него все ближе.

Сани влетели во двор усадьбы. Кучер, что есть силы натянул вожжи, а лошадь поднялась на дыбы.

Тпруу! – крикнул кучер и лошадь замерла как вкопанная.

Доктор быстро и решительно выскочил из саней, лишь походя бросив:

– Накрой лошадь!

Кучер вздрогнул, слез с облучка и быстро накрыл лошадь попоной.

Доктор зашел в дом барина, за ним последовали и слуги.

Только когда во дворе никого не осталось, кучер позволил себе осмотреть лошадь. Та стояла неподвижно, так не стоят обычные, живые лошади. Она не била копытом от возбуждения, не фыркала, не принюхивалась к морозному воздуху. Лишь ее пустые и безжизненные глаза следили за каждым движением кучера. Уже и не было в них дьявольского зеленого света, не было искр, а все же это была не его лошадь.

Кучер откинул попону. Пар шел от лощеного тела лошади, но дыхания ее не было слышно. Кучер прикоснулся к порезу на брюхе – совсем не кровит.

Резко открылась дверь и наружу вышла служанка с деревянным подносом в руках. Кучер поспешно опустил попону, скрывая жуткие следы работы доктора.

Служанка протянула кучеру деревянный поднос с рюмкой водки и крупным ломтем хлеба.